Весенняя страсть - Домнинг Дениз. Страница 45

– Нет! – тут же ответила Николь. – Она никогда не предаст свой дом. – И умолкла. А почему бы нет? Ведь Тильда собиралась предать ее, выдав Хью? – Сердце ее здесь, – сказала Николь, стараясь придать голосу уверенность, которой не было в душе. – Когда Тильде надоест де Окслейд, она вернется домой. – Странно, но на самом деле ей совсем не хотелось, чтобы Тильда возвращалась. Разве можно восстановить их разрушенные отношения?

– Пускай лучше никогда не возвращается. – Слова Томаса были жестокими, но голос его дрогнул.

– Неужели ты отвернешься от собственной дочери?! Томас, ты не сможешь! – Возглас Николь прозвучал как мольба за себя и за Тильду.

– Ах, Колетт, я не смогу взглянуть на свою беспутную дочь и удержаться от злых слов. Она мой позор. И хотя у нее хорошее приданое, не найдется приличного парня во всей деревне, который захотел бы жениться на ней. Те, кого она ранила, не посмотрят в ее сторону, а кого не успела, не захотят испытать то, что уже довелось вынести другим. Он мрачно рассмеялся.

– Разве что сын Мьюриэл польстится на нее. Ему только шестнадцать, а он хороший работник на ферме. Но мне дорого обойдется выдать ее замуж за того, кто гол как сокол.

– Вряд ли Тильда захочет жить с сумасшедшей Мьюриэл в их дырявом шалаше, – пробормотала Николь. Беднее этой женщины в деревне никого не было. Они с сыном едва сводили концы с концами, кормясь с огорода и нескольких полосок земли. Иногда им что-то удавалось заработать на стороне. – Может, это было бы для Тильды наказанием за ее поведение. Скольких мужчин она использовала, не сосчитать, – тихо добавила Николь.

– Может быть. – Томас горько улыбнулся. – Ты ведь тоже несешь свое наказание. Разве не так?

– Да, молитва за молитвой, – Николь улыбнулась. – Только мне покажется, что я искупила свои грехи, как отец Рейнард находит еще какой-нибудь грех, который я тоже должна замолить.

– Нет, я имею в виду твой брак. Тебе нелегко далось это замужество Я понимаю, выйти за человека, превратившего в руины стены твоего родного дома, очень трудно.

– Знаешь, Томас, весь месяц я работаю от зари до зари, и у меня нет ни минуты подумать об этом. – Николь откинулась на спинку стула, сцепив руки на коленях. – А ночью мне все равно, кто со мной в постели – Если не считать, что Гиллиам очень теплый и никогда не ленился помассировать ей спину, которая просто разламывалась к концу дня.

– Так ли это?

В слабом свете лампы глубоко сидящие глаза Томаса странно сверкнули Его необычный тон заставил Николь занервничать. Она торопливо открыла свой мешок и вынула баночку с мазью.

– Томас, я пришла не только поговорить с тобой, я принесла мазь. Ты не появился за завтраком, и я поняла, что тебя здорово прихватило. Конечно, такие холода…

– Да ты просто святая, Колетт! – Томас широко улыбнулся. – Ноги болят ужасно, нет сил даже выйти вместе со всеми за ивовой лозой и тростником.

– Ой! – Николь всплеснула руками и прижала их ко лбу. – А мне столько надо перебрать всего, и нет ни места, ни времени, сам знаешь. На крыше полно мешков с орехами, они только кое-как прикрыты тряпкой от дождя. Мне просто необходим хорторный сарай.

– Бедняжка, – успокаивающе проговорил Томас. – Беги-ка лучше домой, к сумеркам управишься. Будут у тебя корзины и все, что надо, не волнуйся, я пришлю.

– Спасибо, Томас, – сказала Николь, улыбаясь, и наклонилась поцеловать старика в круглую щеку. – Выздоравливай, чтобы завтра вместе со всеми прийти на эль. Очень хочется увидеть, как ты танцуешь и смеешься. Итак, до завтра.

– До завтра, Колетт, – сказал Томас, ласково глядя на девушку.

Николь с легким сердцем вышла из дома управляющего. Они с Уолтером возвращались по деревенской улице, которая вела к воротам замка Эшби.

Позади раздался стук копыт.

– Дорогу! – раздался звонкий голос Джоса. Николь и Уолтер отскочили в разные стороны.

Пони пронесся мимо них, свесив язык; земля летела из-под копыт, казалось, за лошадью и всадником гонится черт. Николь обернулась. Так и есть.

Темная шкура Уитаса выделялась на фоне выцветших ржавых холмов. Хозяин Эшби свернул с дороги на проселок. Николь и Уолтер стояли на обочине и смотрели. Зрелище вселяло благоговейный ужас.

Огромное черное животное галопом летело на них с гордо поднятой головой, грива развевалась на ветру. В полном вооружении, в накидке поверх кольчуги Гиллиам восседал на жеребце и, судя по всему, не обращал никакого внимания на холод. Кольчуга отливала серебром, несмотря на мрачность дня. Завидев Николь, муж поднял руку, приветствуя ее.

Потом сжал коленями бока Уитаса. Жеребец сначала перешел на рысь, затем пошел шагом.

– Уолтер, сейчас я схвачу ее, не давай ей убежать! – крикнул Гиллиам, и голос его вознесся, казалось, в облака.

Солдат с ухмылкой посмотрел на свою госпожу.

– Он сейчас поднимет вас, миледи. Стойте спокойно, чтобы случайно не повредиться – Уолтер посмотрел на дорогу, потом развернул Николь, как надо было для трюка, который пожелал исполнить его хозяин. Солдат положил руку на плечо Николь, не давая той сойти с места.

– Что такое? – запротестовала Николь, не веря в выполнимость глупой затеи мужа. Трудно придумать более ужасную смерть, чем под коваными копытами Уитаса. Страх переполнял ее до краев, но гордость не позволяла убежать. Черт побери! Она не даст Гиллиаму или его солдату увидеть ее страх.

Гиллиам выбросил руку вперед, и Николь решила с честью выдержать предстоящее испытание. Молодой рыцарь слегка наклонился и подхватил жену за талию. Едва ноги Николь оторвались от земли, как она тут же впилась пальцами в звенья кольчуги и в его руку так крепко, будто в эту секунду решался вопрос ее жизни и смерти. Даже сквозь кольчугу она ощутила затвердевшие мускулы Гиллиама. Через мгновение она оказалась у него в седле. Обхватив мужа за талию, Николь прошипела:

– Ты сошел с ума? Твой зверь мог меня убить. – Но лицо Гиллиама было скрыто под шлемом, и единственное, что открывалось ее взору, был рот. Как всегда, губы Гиллиама улыбались.

– Пока ты стоишь на месте и не двигаешься, тебе ничто не грозит, – сказал он. – А для Уитаса это еще одно рыцарское упражнение. Кроме того, я понял, что ты заколдована. Вспомни, ты могла бы сгореть в огне, погибнуть от моего меча, в битве с бандитами в лесу, под копытами Уитаса. Но ты жива, и я убежден: ты неуязвима.

Николь выдохнула.

– Ладно, но больше не надо делать ничего такого. Твои упражнения меня не интересуют. А как дела в Эйлингтоне? Ты нашел девочку?

Улыбка Гиллиама погасла, он пустил Уитаса шагом. Огромный жеребец хотел было воспротивиться, но покорился.

– Мы нашли ее, – тихо сказал Гиллиам. – Они жестоко мучили ее ради своего удовольствия.

– Она мертва?

Челюсти его крепко сжались.

– Теперь уже да. Проклятие! – добавил он тихо, затем постарался скрыть свои истинные чувства за улыбкой. – Итак, как прошел день, миледи? Надеюсь, он был приятнее моего.

Николь взглянула на мужа и поняла, что боль из-за гибели девушки слишком сильна и он не хочет продолжать разговор об этом. Стараясь отвлечь его от печальных мыслей, Николь заговорила о своих затруднениях:

– Я еще не все закончила. Томас пришлет мне плетеные корзины для орехов, но мне некуда их ставить. Гиллиам, мне так нужно для них место Ты бы лучше построил новый зал, чем восстанавливать хижины.

Гиллиам откинул голову назад и из-под забрала попытался посмотреть ей в глаза.

– У меня не было времени заняться этим до холодов. Зал надо белить известкой в теплую погоду. Придет весна, и мы построим новый.

Под весом рыцаря и боевого коня висячий мостик, ведущий в замок Эшби, застонал.

– Белить? – удивилась она. – Ты хочешь построить каменный зал?

– Да, подумай сама, моя дорогая: если у нас будет надежная, не соломенная, крыша и каменные стены, нам не страшен пожар. Не придется бояться и врага, который может попытаться уморить нас голодом в маленькой, набитой людьми башне во время осады. Мы будем сидеть в нашем доме, за каменными стенами, с погребами, полными разной снеди.