Кровь на золоте - Бабкин Борис Николаевич. Страница 28

– Ника! – Вскочив, Вячеслав бросился за ней. – Ты мне скажи, в чем я виноват перед тобой. Я понимаю, – опустил он голову, – матери я не часто внимание уде…

Ника перебила:

– Хоть бы раз ты ей написал, поинтересовался, как здоровье, как вообще живет. Ведь наверняка знаешь, – воскликнула она, – что пенсии не платят по несколько месяцев! Что зарплату всем задерживают. А тебе плевать!

– Но ведь я не знал! – Подняв голову, Вячеслав посмотрел на нее. – Почему ты не написала?

– Мама не велела! Я бы и на похороны тебя не вызвала! Это Толик телеграмму дал. – Ника шагнула к дому. Остановилась и, не поворачиваясь, негромко сказала: – Уезжай. Чем быстрее, тем лучше.

– Ника, – глухо проговорил Вячеслав, – Лешка меня слушать не хочет, но ты ему скажи: Ленка и тесть втянуть его в какое-то дело хотят. Это точно.

Повернувшись, Ника посмотрела на него.

– Она сейчас с ним уехала, – продолжал он. – Наверняка что-то предложит. Скажи ему, пусть не соглашается. И, кроме того… – Понизив голос, брат шагнул к ней вплотную. – Бобров и Ленка знают, что он ограбил людей Трофимова. Ты скажи Лехе. Меня он слушать не хочет.

– А почему ты работаешь на тестя? – немного помолчав, спросила сестра.

– Так получилось, – поморщился он. – Подожди, а ты откуда знаешь…

– Ты же сам говорил, – усмехнулась Ника. Как-то странно посмотрев ему в глаза, повернулась и пошла к дому.

– Ты скажи ему, – сказал ей вслед Вячеслав.

– Где он? – спросил Анатолий.

– Уехал со Славкиной женой за сигаретами, – вздохнула Ника.

– Что? – удивился он.

– У тебя всегда был хороший слух, – рассердилась она.

– Что с тобой?

– Ничего, – отмахнулась Ника. – Со Славкой говорить пришлось, а мне этого очень не хотелось.

– Что он тебе сказал? – бросив в сторону палатки напряженный взгляд, спросил Анатолий.

– Да так, – улыбнулась Ника. – Семейный разговор.

Темноглазая полная женщина, жадно затянувшись, положила окурок в пепельницу.

– Я не понимаю тебя, Софи, – отпив из баночки «пепси», пожал плечами длинноволосый молодой человек с серьгой в правом ухе. – Ты сама себе ищешь неприятностей. Ведь…

– Убит мой сын! – гневно проговорила женщина. – И я…

– Все это я знаю, – спокойно заметил молодой человек. – Но тут в первую очередь виновата ты сама. Ты отправила Андрея…

– Я пыталась отговорить его! – закричала Софья. – И не раз! Кому, как не тебе, это знать! Да, – кивнула она, – я послала сына к Стасу. Выходит, именно я заплатила за смерть своего сына. Но я не успокоюсь, пока не уничтожу Стаса!

– Секунду, – вновь приложившись к «пепси», возразил он. – Но ведь Андрея убили питерские. Кстати, как раз потому, почему ты жаждешь смерти Стаса.

– Он отдал им Андрея! – снова закуривая, с ненавистью прошептала она. – Андрея убили не наемные убийцы, а Стае, который отдал его питерским. И я хочу получить и получу его голову. Я понимаю, почему ты явился ко мне, – усмехнулась Софья. – Беспокоишься за Якова. Так вот, если он вмешается, то погибнет. Мне нужна голова Стаса! Он должен погибнуть. В конце концов, Саша, – посмотрела она ему в глаза, – тебе нужно решить, на чьей ты стороне. И лучше это сделать сейчас.

– Господи, – засмеялся Александр. – Ну какой тут может быть выбор?

– Тогда, надеюсь, ты выяснишь, куда подевались посланные мной в Курск люди? От них ничего нет. Никаких вестей. Они мне позвонили сразу, как приехали в Курск, и все. Ты сможешь узнать, что с ними?

– Разумеется. Я тебе завтра сообщу. Дай мне их данные.

– Значит, она меня нашла! – выпалил Стаc.

– Ну, я бы не был столь категоричен, – возразил Яков Павлович. – Просто она послала парней сюда. Но мало ли что с ними могло произойти по дороге. В конце концов, дорога не ближняя. А ребята наверняка решили, что им везде можно абсолютно все. И на этой почве вполне возможен скандал с такими же молодцами. Вот…

– Киллер отчитывается перед заказчиком о конечном результате, – перебил его Стаc. – А боевики по прибытии в пункт назначения первым делом сообщают об этом. Софья знает, что ее люди в Курске. И наверняка пытается выяснить, что с ними.

– Вот как? – сдвинул брови Яков Павлович.

– Но откуда она узнала, что я здесь? – сказал Стаc. – Ведь о том, что мы…

– Об этом знают единицы, – перебил его Яков. – Но в подобном деле хватает и этого. Тем более ты сам говорил, что пытался получить благословение на ее устранение. И, как я понял, предпочтение отдали не тебе, – насмешливо констатировал он.

– Слушай! – вспылил Стаc. – Не надо напоминать о том, что я жертва. Я и сам это постоянно помню. И от этого мне втройне тяжелее. Я привык быть охотником. А, оказывается, когда охотятся на тебя, это страшно. Я не могу думать ни о чем другом. Все время кажется, что сейчас ворвутся какие-то парни и расстреляют. Порой я готов начать стрелять в своих боевиков. Потому что уже почти уверен: если их не купили сегодня, то это произойдет завтра. – Стаc прерывисто вздохнул, словно отрубая что-то, и резко махнул рукой.

– Надеюсь, у тебя не возникает желания стрелять в меня? – серьезно спросил Яков Павлович.

– Пока нет, но все время задаю себе вопрос: на кой хрен я тебе нужен? Только не говори, что это не так, я слишком хорошо тебя знаю. Ты деловой человек, коммерсант. И за просто так даже занозу у себя из пальца не вынешь. А ведь в данное время такая заноза я, – усмехнулся Стаc. – И, однако, ты оказываешь мне помощь. Только не надо ля-ля о родственных чувствах, – опередил он улыбнувшегося Якова. – Мы с тобой никогда не ладили. Скажу тебе честно: как только началась эта заваруха с рыночными отношениями, я понял, чти ты своего не упустишь и будешь на коне. Но при твоем размахе у тебя не могли не появиться конкуренты. А в ваших делах лозунг, как при советской власти: кто Не с нами, тот против нас. Но ты ни разу не обратился ко мне. Почему? – Он пытливо заглянул в глаза брата. – Я сначала думал, может, у тебя свои киллеры есть. Нет. Заказов на стороне ты тоже не делал. Ведь в Курске не было ни одного убийства человека, перешедшего тебе дорогу. Я думал об этом, но ответа так и не нашел. Может, объяснишь?

– Не обижайся, – спокойно сказал Бобров, – но тебе не понять. Как, например, мне не понять тебя. Как можно быть судьей для тех, кого не знаешь? Ведь, говорят, даже исполнителю расстрельных приговоров дают ознакомиться с делом того, кого он должен убить.

– Кто говорит? – засмеялся Стаc. – Те, в кого эти исполнители стреляли? Но допустим, что ты прав. Как же тогда понять, что уже при развитом социализме были расстреляны люди, которые ни сном, ни духом не знали о том, в чем их обвиняли. Исполнитель – это профессия. Есть приговор народного суда, а ты исполни волю народа. Но если уж ты заговорил об этом, то тогда подумай сам: невиновных подобные мне не стреляют. Преступники платят за такого же преступника. И, делая контрольный выстрел, я, может быть, спасал несколько человеческих жизней.

– А ты философ, – удивленно заметил Яков.

– Я киллер, – поправил его Стаc. – Знаю несколько способов, как отнять жизнь у человека. И поневоле ищу себе оправдания, отправляя к праотцам какого-нибудь банкира или авторитета. Ведь и тот, и другой делают себе деньги за счет других. Но ты снова перевел разговор. Так…

– Во-первых, – улыбнулся Яков, – ты мой пусть и не любимый, но все же брат. А во-вторых… – Замолчав, всмотрелся в лицо Стаса. – У меня есть кое-какие планы. И в их осуществлении ты со своим опытом мне можешь здорово помочь.

– Вот оно что, – протянул Стаc. – Интересно, – пробормотал он, – что же это за планы такие.

– Всему свое время, – отрезал Яков. – К тому же это только мое предположение. Я имею в виду твою помощь.

«Что-то ты крутишь, – подумал Стаc. – Впрочем, главное, некоторое время я могу рассчитывать на то, что ты не сдашь меня Софке, черт бы ее побрал! Надо что-то за это время придумать».

«Зря я ляпнул про дело, – мысленно упрекнул себя Яков Павлович. – Впрочем, это ему ничего не дает. К тому же Стасу сейчас не до размышлений. Он явно перепуган. Но если дело действительно обстоит так, как он сказал, то Софья знает, что ее парни были в Курске. И, значит, встречались со мной. То есть, – поправил он себя, – что они в Курске. Значит, она может начать искать их».