Замок Лорда Валентина - Сильверберг Роберт. Страница 12

Поскольку жонглеры были частью королевского развлечения, им необходимо было занять место где-нибудь вблизи конца порта, иначе они не смогут вовремя пройти через переполненный город и попасть на стадион для выступления. Залзан Кавол сумел выбрать для них место возле Арки Снов, но это означало, что они потратят большую часть дня и в ожидании, когда парад подойдет к ним. Но тут уж ничего не поделаешь. Они шли пешком по диагонали через окраинные улицы и наконец появились в нижнем конце Портовой Дороги. Как и говорил Шанамир город был обильно украшен, загроможден орнаментами, знаменами и свисающими из всех домов светильниками. Сама дорога была заново раскрашена в цвета Короналя – в блестящий ярко-зеленый с золотой окантовкой.

В этот ранний час дорога была уже забита зрителями, но в толпе быстро образовалось место, когда появились скандарские жонглеры и Залзан Кавол показал пачку билетов. Люди Маджипура, как правило вежливы, миролюбивы и сговорчивы. К тому же кое-кто здесь остерегался связываться с шестью угрюмыми скандарами.

И вот – ожидание. Утро было теплое, скоро стало жарко. Валентину ничего не оставалось, кроме как стоять и ждать, пялясь на пустое шоссе и на богато украшенный черный полированный камень Арки Снов. Карабелла была прижата к Валентину слева, Шанамир – справа. Время тянулось бесконечно долго. Разговоры быстро засыхали. Минутную передышку доставила удивительная фраза, которую Валентин выхватил из разговора позади себя:

– Не понимаю всех этих приветствий. Я ему ни капли не верю.

Валентин прислушался. Двое зрителей-гейрогов, судя по голосам, говорили о новом Коронале, и отнюдь не благожелательно.

– …издает слишком много указов, если хочешь знать мое мнение. То одно регулирует, то другое, тычет пальцами туда-сюда. Этого вовсе не нужно!

– Он хочет показать, что он работает, – примирительно ответил другой.

– Не нужно! Не нужно! При Лорде Вориаксе, а до него при Лорде Малиборе все шло хорошо и без этих дурацких правил. Признак неуверенности, я считаю.

– Тихо! Сегодня особенный день, об этом говорить не следует.

– Если хочешь знать, парень еще не уверен, что он действительно Корональ, вот он и обращает наше внимание на себя. Вот как я тебе скажу.

– А я тебе не спрашиваю, – раздраженно ответил второй.

– И еще одно. Имперские надзиратели все внезапно слетели с мест. Чего он хочет? Насадить свою полицию? Чтобы шпионили для Короналя? А зачем? Что он хочет найти?

– Если он найдет что-то, то тебе первого притянут. Заткнешься ты или нет?

– Я никакого вреда не делаю, – возразил первый гейрог. – Видишь, я держу знамя с горящей звездой, как и все прочие. Разве я не лояльный гражданин? Но мне не нравится, как идут дела. Граждане имеют право заботиться о благе государства, нет? Если нам что-то не нравится, мы должны об этом говорить. Это же в наших традициях, нет? Если мы сейчас позволим хоть мелкое злоупотребление, кто знает, как обернется дело через пять лет?

Интересно, подумал Валентин, при всех этих диких приветствиях и размахиваниях руками отнюдь не все обожают нового Короналя и восхищаются им. Хотелось бы знать, много ли таких, что высказывают энтузиазм просто из страха или личного интереса?

Гейроги замолчали. Валентин прислушался к другим разговорам, но ничего интересного не услышал. Время снова еле ползло. Валентин перевел внимание на Арку и осмотрел ее, пока не запомнил всех ее украшений, резных изображений древних Сил Маджипура, героев далекого туманного прошлого, генералов давнишней войны с метаморфами, Короналей, предшествующих легендарному Стиамоту, древних Понтификсов, Благословенных Леди. Эта Арка, по словам Шанамира, была древнейшей и самой святой в Пидруде, ей было девять тысяч лет, она была вырезана из блоков велатисского мрамора и противостояла всем климатическим воздействиям. Пройти под ней означало встать под защиту Леди и в течение месяца получать полезные сны.

Утро оживляли слухи о продвижении Короналя через Пидруд. Корональ, как и говорили, вышел с Золотой Площади; направился к воротам Фалкинкипа; останавливался, чтобы разбросать две пригоршни пятикроновых монет в кварталах, населенных преимущественно хьортами и вруонами; остановился утешить плачущего ребенка; остановился помолиться у гробницы своего брата Лорда Вориакса; нашел, что слишком жарко, и отдыхал несколько часов днем; сделал то, сделал это. Корональ, Корональ, Корональ! Сегодня все внимание было обращено на Короналя. Валентин размышлял: что это за жизнь – все время делать такие громадные объезды, улыбаться, махать рукой, раздавать монеты, участвовать в бесконечном безвкусном спектакле, показывать себя в вечном параде то в одном, то в другом городе, демонстрировать в одном физическом теле всю правительственную власть, принимать весь этот почет, это шумное общественное возбуждение, и при всем этом еще ухитриться держать бразды правления. А вообще-то надо ли их держать? Система была такой древней, что наверное, шла сама собой Понтификс, старый и по традиции закрытый в таинственном лабиринте где-то в центральной части Алханрола, издавал декреты, которыми управлялась планета, а его наследник и приемный сын Корональ правил как исполнитель и первый министр с вершины Горного Замка в то время, когда не предпринимал церемониальных походов вроде теперешнего. И не были ли они оба только символами величия? Мир был спокойный, приветливый, веселый, как казалось Валентину, хотя нельзя сомневаться, что у него есть и теневые стороны, спрятанные где-то – иначе почему Король Снов бросает вызов авторитету Благословенной Леди. Эти правители, эта конституционная помпезность, эта экспансия и смятение чувств – нет, думал Валентин, это не имеет значения, это пережиток далекой эры, когда все это, возможно, было необходимым. А что имеет значение сейчас? Жить, дышать свежим воздухом, есть, пить, спокойно спать. А остальное – пустяки.

– Корональ едет! – закричал кто-то.

Так уже кричали десять раз в течение прошлого часа, но Короналя все не было. Но сейчас, как раз в полдень, похоже было, что он и в самом деле близок.

Ему предшествовали приветственные крики – далекий рев, похожий на морской прибой. Когда рев стал громче, на шоссе появились гарольцы на быстрых животных. Они неслись почти в галоп, время от времени издавая губами трубные звуки; наверное, губы их потом будут болеть от усталости. А затем появились на низкой, быстро плывущей моторизованной платформе несколько сот личных телохранителей Короналя в зеленой с золотом униформе – специально отобранный отряд мужчин и женщин разных рас, сливки Маджипура; они стояли навытяжку на борту своей платформы и выглядели, по мнению Валентина, весьма достойной и чуточку глупо.

И вот показалась колесница Короналя. Она тоже была моторизованная и плыла на высоте нескольких футов над мостовой. Щедро украшенная блестящей тканью и толстыми белыми квадратами из чего-то вроде меха редких животных, она выглядела величественно и богато. На ней стояли с полдюжины высших чинов Пидруда и провинции – мэры, герцоги и тому подобные, все в парадных мантиях, и среди них на возвышении стоял, благосклонно протягивая руки к зрителям по обе стороны шоссе, Лорд Валентин Корональ, второй сиятельный властелин Маджипура и поскольку его приемный отец Понтификс держался отчужденно и простые смертные никогда его не видели – может быть истиннейшее воплощение авторитета, какое только могло быть на этой планете.

– Валентин! – кричали вокруг. – Лорд Валентин!

Валентин рассматривал своего королевского тезку так же внимательно, как перед этим изображения на древней черной Арке Снов. Этот Корональ был импозантной фигурой: человек роста выше среднего, с властным видом, с сильными плечами и длинными крепкими руками. Кожа имела оливковый оттенок, черные волосы закрывали уши, подбородок окаймляла коротко подстриженная борода.

В ответ на гром приветствий Лорд Валентин грациозно поворачивался в одну и в другую стороны, слегка склоняясь и простирая руки в воздух. Платформа быстро проплыла мимо того места, где стояли жонглеры, и как раз в это время Корональ повернулся к ним, и на миг глаза Валентина и Лорда Валентина встретились. Между ними как бы возник контакт, проскочила искра, Корональ улыбался сияющей улыбкой, темные глаза таили ослепительные вспышки, парадная одежда, казалось, имела собственную жизнь, власть и цель, а Валентин стоял прикованный к месту, захваченный колдовством имперского могущества. На секунду он понял благоговение