Братья Рико - Сименон Жорж. Страница 3

Почему Джино отправили в Калифорнию, когда там ему фактически нечего делать?

К нему, Эдди, тоже посылают какого-то парня, который должен приехать нынче утром. Более того, он должен следить, чтобы этот парень не уходил далеко от дома.

Эдди читал отчеты заседаний Большого жюри в Бруклине. Речь шла о деле некоего Кармине, убитого перед Отелем «Эль Чарро» посреди Фултон-авеню, в трехстах метрах от Бруклинской мэрии.

Полгода уже прошло с тех пор, как Кармине всадили в грудь пять пуль, а полиции все еще не удалось напасть на след. Будь все так, как обычно, дело это давно бы лежало в архиве.

Эдди не знал, был ли тут замешан и Джино. По правилам он не должен был принимать участия в этом покушении: к подобным громким делам не принято привлекать людей, живущих по соседству.

Нет ли тут какой-нибудь связи с телефонным звонком Фила? Бостон Фил не стал бы звонить зря. Все, что он делал, делалось со смыслом, и это особенно тревожило Эдди. И вообще, если уж Фила куда-нибудь посылали, значит, случилось что-то неладное.

Подобных людей всегда можно найти в крупных предприятиях типа «Стандарт ойл» или в банках с многочисленными филиалами. Когда боссы чувствуют в воздухе серьезную опасность, они стараются отослать их подальше.

Таков был Фил, и за такого он себя выдавал. Он держался как человек, посвященный в секреты сильных мира сего, и сам окружал свою особу глубокой тайной.

«Есть еще одна новость, о которой я хотела тебе рассказать уже в прошлом письме, но решила подождать. Тогда это были только слухи. Я думала, что Тони написал тебе сам или скоро напишет. Ведь он тебя всегда очень уважал».

Тони был самый младший из троих братьев Рико. Ему было только тридцать три года, и он жил с матерью дольше, чем его братья. Нечего и говорить, что это был ее любимец. Такой же брюнет, как Эдди, на которого он немного походил. Тони был красивее и ласковее брата. Вот уже больше года, как Эдди не получал от него вестей.

«Прошлым летом, — продолжала мать, — после того как он побывал в Атлантик-Сити, с ним творилось что-то неладное. Он часто уезжал, не говоря куда, и я поняла, что тут замешана женщина. И вот уже три месяца, как его никто не видел. Ко мне приходили много людей, расспрашивали о нем и, конечно, не просто из любопытства. Даже Фил, когда заглянул, чтобы, по его словам, узнать о моих делах, только и говорил со мной что о Тони.

Три дня назад одна девушка, по имени Карен, — ты ее не знаешь, она живет в нашем квартале и одно время гуляла с твоим братом — вдруг спросила меня:

— А вы знаете, мамаша Джулия, что ваш Тони женился?

Я рассмеялась, но похоже, что это правда. И думаю, речь идет о девушке, с которой он познакомился в Атлантик-Сити. Она не здешняя и даже не из Нью-Йорка. Ее семья, кажется, живет в Пенсильвании. Я и сама не могу понять, почему меня все это так тревожит. Ты ведь знаешь своего брата. Девушек у него всегда было навалом, но казалось, что женится он позже своих дружков.

Почему он об этом никому не сообщил? Почему стольким людям сразу понадобился его адрес?

Ты должен понять мое беспокойство. Что-то, безусловно, происходит, и я должна знать, что именно. Если ты случайно что-нибудь знаешь, немедленно напиши, чтобы я успокоилась. Все это мне очень не по душе.

Привет тебе от бабушки. Она все еще бодра, хотя и не встает с кресла. Самое трудное для меня — переносить ее каждый вечер с кресла на постель. Она становится все тяжелее и тяжелее. Ты даже представить себе не можешь, сколько она ест! Через час после еды она жалуется на голод.

Доктор не советует давать ей так много, но у меня не хватает мужества ей отказать».

С тех пор как он себя помнил, бабушка всегда была очень грузной и не покидала своего кресла.

«Вот и все, что я хотела тебе рассказать в этом письме. Я в большой тревоге. Очевидно, ты знаешь больше моего, а потому немедленно напиши мне, особенно о том, что касается Тони. Как малышка, уже начала разговаривать? В нашем квартале есть такой же случай, но там не девочка, а мальчик, ее ровесник, он…».

Окончание было написано на клочке бумаги другого цвета, а в уголке стояло обычное:

Целую».

Эдди не предложил жене прочитать письмо. Он никогда не показывал ей своих писем, даже писем от матери, а Эллис и в голову не приходило у него попросить. Она ограничилась вопросом:

— Все благополучно?

— Джино уехал в Калифорнию.

— Надолго?

— Мать не знает.

Он предпочел ничего не рассказывать о Тони. Вообще он редко говорил с женой о своих делах. Эллис тоже родилась в Бруклине, но происходила из другой среды. О такой жене он всегда мечтал; она тоже была итальянкой — иначе он не мог бы чувствовать себя с ней свободно, — но ее отец занимал солидную должность в какой-то экспортной фирме, а Эллис, когда они познакомились, работала в одном из магазинов Манхаттана.

Прежде чем уйти, Эдди пошел поцеловать Бэби, игравшую посреди кухни под присмотром Лоис. Потом с рассеянным видом поцеловал жену.

— Не забудь позвонить, если поедешь в Майами, — сказала она.

Воздух уже накалился. Солнце стояло в зените. Здесь всегда было солнечно, только два или три дождливых месяца. И всегда цвели цветы — на клумбах, на кустах. А вдоль дорог поднимались пальмы.

Эдди прошел через сад и направился в гараж за своей машиной. Все попадавшие в Санта-Клару называли это место земным раем. Между морем и лагуной стояли новенькие дома, вернее, настоящие виллы, окруженные садами.

Машина по деревянному мосту пересекла лагуну и, свернув на большую улицу, въехала в центр города. Катилась она бесшумно, сверкая на солнце. Это был автомобиль одной из лучших марок.

Все вокруг было чисто, светло и красиво. Все блистало новизной настолько, что могло показаться, будто окружающие предметы сошли с рекламы какой-нибудь туристической компании.

Слева, в гавани, медленно проплывали яхты. А на Мейн-стрит, рядом с торговыми домами, мелькали рекламы ресторанов, по ночам сверкавшие неоновыми огнями:

«Цыганский табор», «Риалъто», «Кокосовая роща», «Маленький коттедж».

Все двери были еще закрыты, а если где и открывались, то только потому, что начиналась уборка.

Эдди свернул налево и покатил по шоссе на Санкт-Петербург.

Неподалеку от города стояло деревянное строение, на стене которого можно было прочесть:

ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ ФРУКТАМИ

ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО

Вдоль всего фасада тянулся длинный прилавок, на котором уживались фрукты всех частей света: красноватые с золотистым отливом ананасы, грейпфруты, блестящие апельсины, плоды манго и авокадо. Фрукты были уложены отдельными пирамидками по сортам; и тут же овощи, которым сверкавшие на них капли воды придавали нарочито свежий вид.

Здесь торговали только зеленью, а внутри магазина можно было найти почти все бакалейные товары, разгороженные рядами полок, до потолка уставленных консервами.

— Все в порядке, хозяин?

В тени всегда оставляли свободное место для его машины. Каждое утро навстречу ему выходил старый Анджело в белом халате и белом фартуке.

— Все в порядке, Анджело?

Эдди улыбался очень редко, чтобы не сказать никогда, и Анджело, как и Эллис, привык к этому. Такой уж был у Эдди нрав. Его мрачность совсем не означала, что он в плохом настроении. Он по-своему присматривался к людям и окружающим предметам, и не потому, что ожидал подвоха, а просто все спокойно обдумывал, рассчитывал.

В Бруклине, когда Эдди не исполнилось еще и двадцати лет, кое-кто уже стал называть его бухгалтером.

— К вам тут приехал какой-то парень.

— Знаю. Где он?

— Я отвел его к вам в кабинет. Ведь я не знал…

Двое продавцов в фартуках украшали стойку ранними фруктами. В комнате рядом с кабинетом стучала пишущая машинка, и через стеклянную перегородку можно было разглядеть светлые волосы и четкий профиль мисс ван Несс.