Инспектор Кадавр - Сименон Жорж. Страница 2

Вот так можно влипнуть в дурацкую историю. Ну и что же все-таки рассказал ему этот самый Брежон? Кстати, в нем самом все еще проглядывал провинциал: он без конца упоминал в разговоре своих родственников, произнося их имена с таким почтением, словно это были исторические личности. Его сестра Луиза Брежон вышла замуж за Этьена Но. И следователь добавил, будто речь шла о всемирной знаменитости:

– Вы понимаете, за сына Себастьяна Но!

А этот Себастьян Но был всего-навсего крупный скототорговец в Сент-Обене, маленьком городке, затерявшемся где-то среди болот Вандеи.

– Этьен Но по линии матери связан с самыми лучшими семьями…

– Отлично. Далее?

– Рядом с их домом – он стоит в километре от городка-проходит железнодорожная ветка Ниор – Фонтенэ-ле-Конт… Около трех недель назад один местный парень, впрочем, из довольно хорошей семьи, во всяком случае со стороны матери – она урожденная Пелько, был найден на полотне мертвым. Сначала решили, что это несчастный случай, и я до сих пор придерживаюсь того же мнения… Но потом поползли слухи… стали приходить анонимные письма… Короче говоря, мой зять сейчас в ужасном положении: его чуть ли не открыто обвиняют в убийстве этого парня… Он мне прислал письмо, но такое сумбурное! Чтобы хоть как-нибудь прояснить дело, я связался с прокурором Фон-тенэ-ле-Конта – ведь Сент-Обен юридически подчинен Фонтенэ. И вопреки ожиданиям узнал, что обвинения носят довольно серьезный характер и следствия, по-видимому, не избежать. Вот почему, мой дорогой комиссар, я взял на себя смелость по-дружески просить вас…

Поезд остановился.

Мегрэ протер запотевшее стекло и не увидел ничего, кроме невзрачного домика, од-ного-единственного фонаря, небольшой платформы и железнодорожника, который бежал вдоль поезда и уже давал свистком сигнал к отправлению.. Хлопнула дверца какого-то купе, но не соседнего, и поезд тронулся. Значит, инспектор Кадавр едет дальше. Мелькали фермы, одни совсем близко, другие в отдалении, и свет их освещенных окон отражался в воде, словно поезд шел вдоль озера.

– Сент-Обен!

Мегрэ вышел на платформу. В Сент-Обене сошли трое пассажиров: старая женщина с корзиной из темных ивовых прутьев, Кавр и Мегрэ. Посреди платформы стоял очень высокий, очень широкоплечий человек в крагах и кожаной куртке. Лицо его выражало забавную растерянность. Ага, вот и сам Этьен Но. Конечно же, это он. Шурин известил его о приезде комиссара, вот он и стоит, думает, который из двух мужчин, сошедших с поезда, комиссар Мегрэ. Этьен Но направился к худощавому. Он поднес руку к шляпе и уже готов был обратиться к приезжему с вопросом, но Кавр с презрительной миной прошел мимо. Кавр всем своим видом показал, что он все знает. «Вы ошиблись. Это вон тот», – словно бы говорил он. Зять следователя Брежона круто повернулся.

– Комиссар Мегрэ, не так ли?.. Простите, я не сразу вас узнал… хотя ваши фотографии часто появляются в газетах… Но у нас здесь такая дыра, сами понимаете…

Он решительным движением отобрал у Мегрэ его чемоданчик, увидев, что комиссар роется в кармане в поисках билета, бросил: «Не нужно!..» и потащил Мегрэ за собой, но не к зданию станции, а прямо к железнодорожному переезду. Проходя мимо начальника станции, он кивнул:

– Привет, Пьер!

Дождь не утихал. К столбу была привязана лошадь, впряженная в двухколесный английский шарабан.

– Садитесь, прошу вас. В такую погодку на машине по нашим дорогам не проедешь… А где же Кавр?

Мегрэ видел только, как он скрылся во тьме ночи. У него мелькнула запоздалая мысль, что неплохо было бы проследить за ним. Впрочем, смешно, едва сойдя с поезда, бросить человека, который приехал тебя встретить, и кинуться за случайным попутчиком. Вокруг не было никаких признаков жилья, лишь метрах в ста от станции за высокими деревьями горел фонарь. По-видимому, там проходила дорога.

– Прикройте ноги брезентом. Да, да, непременно. Даже и так они у вас наверняка промокнут, ведь мы поедем против ветра. В своем письме шурин мне подробно рассказал о вас… Мне очень неловко, что он потревожил столь занятого человека, как вы, из-за ничтожного дела. О, вы не представляете, что за люди в провинции!..

Кончиком кнута он коснулся мокрого крупа лошади, шарабан тронулся, и через несколько минут они, увязая колесами в черной грязи, катили по дороге, тянувшейся вдоль железнодорожного полотна. Справа от них фонари тускло освещали нечто вроде канала. Неожиданно, словно из небытия, перед ними возникла фигура мужчины с накинутой на голову курткой. Прохожий сошел на обочину.

– Привет, Фабьен! – крикнул Этьен Но таким же фамильярным тоном, каким он поздоровался с начальником станции. Это был тон человека, который всех знает, убежден, что он здесь – господин положения и потому любого может назвать просто по имени…

Но где же Кавр, черт побери? Мегрэ ничего не мог с собой поделать: все его мысли вертелись вокруг инспектора.

– А гостиница в Сент-Обене есть? – спросил он.

Его спутник добродушно рассмеялся:

– Какая гостиница, помилуйте! У нас в доме места достаточно. Комната для вас приготовлена. Мы и ужин сегодня отложили на час: я подумал, что вы проголодаетесь с дороги. Надеюсь, вы не вздумали ужинать в ниорском буфете? У нас, правда, все по-простому, но…

Мегрэ, однако, было совершенно наплевать на то, как его там будут принимать. Его мысли были поглощены Кавром.

– Интересно, тот пассажир, что сошел вместе со мной…

– Понятия не имею, кто он, – поспешил заверить его Этьен Но.

Почему он не дал договорить? Ведь Мегрэ собирался спросить совсем о другом.

– Я хотел узнать, найдет ли он, где остановиться…

– Безусловно. Не знаю, как уж вам расписал Сент-Обен мой шурин… Он уехал в Париж давно и, наверно, до сих пор представляет его себе маленькой деревушкой… А ведь Сент-Обен, дорогой комиссар, уже небольшой городок. Вы, конечно, пока не могли заметить этого: станция находится на отлете. У нас есть две отличные гостиницы: «Золотой лев», ее содержит старик Тапонье, или, как все его называют, папаша Франсуа, а напротив – «Три мула»… Смотрите! Мы уже почти приехали… Видите свет?.. Да, да… Вот и наша скромная хижина…

Уже по одному его тону можно было понять, что он прибедняется. И действительно, дом выглядел весьма внушительно. На первом этаже в четырех окнах горел свет, а снаружи, на середине фасада, освещая путь хозяину и его гостю, сверкала лампочка. За домом угадывался обширный скотный двор – оттуда доносился запах теплого стойла. К лошади, чтобы схватить ее под уздцы, уже торопился слуга, дверь в доме распахнулась, к коляске подбежала горничная и взяла чемоданчик Мегрэ.

– Вот и приехали!.. Как видите, совсем близко… К сожалению, когда строили дом, никто не мог предвидеть, что железная дорога пройдет чуть ли не под самыми нашими окнами… Конечно, ко всему привыкаешь, тем более что поезда ходят так редко, но все же… Прошу вас, входите… Снимите плащ…

«Да он болтает без умолку», – отметил про себя Мегрэ, но тут же его захлестнули иные мысли, и он с головой окунулся в новую атмосферу. Пол широкого коридора был выстлан серыми плитками, стены до уровня человеческого роста отделаны темными деревянными панелями. С потолка свисал фонарь с разноцветными стеклами. Широкая дубовая лестница с массивными перилами, навощенными до блеска, покрытая красной дорожкой, вела на второй этаж. В доме приятно пахло воском, тушеным мясом и еще чем-то сладковато-кислым. «Аромат провинции», – подумал Мегрэ. Но больше всего здесь поражала незыблемость, как казалось, ничем никогда не нарушаемая незыблемость всего окружающего. Чувствовалось, что все в этом доме-и мебель, и вещи-испокон веков стояло на своих местах, и даже люди, передвигаясь по дому, во избежание каких бы то ни было неожиданностей подчинялись раз и навсегда заведенному порядку.

– Не хотите ли перед ужином подняться в свою комнату? Здесь вы у себя дома. Прошу вас, без церемоний.

Он распахнул дверь в уютную гостиную. Сидящая там пара – дама и господин-тотчас же поднялась.