Мегрэ и порядочные люди - Сименон Жорж. Страница 16

— Говорили вполголоса, и я не слышал о чем.

— Когда они были в последний раз?

— Дня три-четыре назад.

Мегрэ едва мог поверить такой удаче:

— Вы уверены, что имеете в виду именно этого человека?

Он снова показал фотографию. Официант посмотрел на нее внимательнее, чем в первый раз:

— Я же сказал вам! Да, он! В руках у него всегда были газеты, не меньше трех или четырех, и, когда он ушел, мне пришлось догонять его, чтобы отдать газеты, он забыл их на стуле.

— Вы бы смогли узнать человека, который был с ним?

— Возможно. Высокий, темноволосый… В светлом, хорошо сшитом костюме из легкой ткани.

— Было похоже, что они спорят?

— Нет. Оба были серьезны, но не спорили…

— Что они пили?

— Месье Жослен попросил минеральную воду, а второй — виски. Должно быть, он в этом деле не новичок, потому что велел принести определенный сорт виски… Но у нас его не было, тогда он назвал другой.

— Сколько времени они были здесь?

— Минут двадцать… Может быть, чуть больше…

— Вы видели их вдвоем только в этот раз?

— Я абсолютно уверен, что, когда месье Жослен приходил к нам раньше, несколько месяцев назад, с ним был именно этот мужчина. Впрочем, я потом его встретил…

— Когда?

— В тот же день… Днем. Или на следующий? Нет же! Именно в тот день!

— Значит, на этой неделе?

— Точно… Во вторник или в среду…

— Он вернулся один?

— Он оставался один довольно долго, просматривал вечернюю газету… Заказал мне тот же сорт виски, что и утром… Потом пришла дама…

— Вы ее знаете?

— Нет.

— Молодая?

— Средних лет. Ни старая, ни молодая. Интересная дама.

— Как вам показалось, они хорошо знакомы?

— Бесспорно… Похоже, она спешила… Села рядом с ним, а когда я подошел взять заказ, она показала знаком, что ничего не нужно.

— Долго они сидели?

— Минут десять… Ушли порознь… Сперва дама…

Мужчина перед уходом выпил еще рюмку…

— Вы уверены, что именно он был утром с месье Жосленом?

— Абсолютно уверен… Заказал тот же сорт виски.

— Он похож на человека, который много пьет?

— Он пьет, но остается в форме. Совсем не опьянел, если вы это имеете в виду. Правда, у него мешки под глазами, понимаете?

— Вы видели этого мужчину вместе с женщиной только один раз?

— Один, насколько мне помнится. В другое время и смотреть некогда… Но у нас есть и другие официанты.

Мегрэ заплатил по счету и вышел на улицу, точно не зная, что будет делать дальше. Можно было сразу же пойти на улицу Нотр-Дам-де-Шан, но ему вовсе не хотелось оказаться там сейчас, когда привезут тело и, вероятно, будут устанавливать гроб…

Он предпочел пройтись еще, заглядывал в некоторые магазины и показывал фотографию, правда, без былой настойчивости.

Так он познакомился с зеленщиком Жосленов, сапожником, который чинил им обувь, с кондитером, у которого они покупали сладкое.

Дойдя до бульвара Сен-Мишель, он решил снова спуститься к главному входу в Люксембургский сад, повторяя таким образом ежедневную прогулку Жослена, только в обратном направлении.

Около ограды стоял киоск, где Жослен покупал газеты.

Фотография. Те же самые вопросы. Он ждал, что с минуты на минуту появится молодой Лапуэнт, который прочесывал сад.

— Да, это он… Я откладывала ему газеты и еженедельники, он просил…

— Он всегда бывал один?

Старая продавщица задумалась:

— Раз или два, мне кажется… Во всяком случае, один раз, когда кто-то возле него стоял, я спросила:

«А что для вас?» И мужчина ответил: «Я с месье…»

Он был высокий, темный, как ей кажется. Когда это было?

Весной, потому что цвели каштаны.

— А больше вы его не видели?

— Не помню…

Мегрэ нашел Лапуэнта в бистро, где размещался тотализатор.

— Вам тоже сказали? — удивился тот.

— Что сказали?

— Что он часто сюда заходил.

Лапуэнт успел расспросить хозяина. Тот не знал фамилии Жослена, но был абсолютно уверен:

— Он приходил сюда два-три раза в неделю и каждый раз ставил на пять тысяч франков. Нет! Он не похож на завсегдатая скачек. У него никогда не было с собой бюллетеня скачек, он не следил за изменениями курса. Таких, как он, теперь много. Они даже не знают, из какой конюшни какая лошадь и что значит слово «гандикап»…

Они выбирают цифры наугад, как те, кто участвует в национальной лотерее, просят билет с номером, оканчивающимся на какую-то определенную цифру.

— Ему случалось выигрывать?

— Раз или два…

Мегрэ и Лапуэнт вместе прошли по Люксембургскому саду. Там на металлических стульях сидели студенты, погрузившись в свои конспекты, несколько парочек обнимались, рассеянно глядя на детишек, игравших неподалеку под присмотром матерей или нянек.

— Вы полагаете, Жослен имел секреты от жены?

— Мне так кажется. Скоро узнаем.

— Вы спросите у нее? Мне пойти с вами?

— Да, лучше, если ты будешь при этом.

Фургон похоронного бюро уже стоял перед домом.

Они поднялись на лифте, позвонили, и мадам Маню снова приоткрыла дверь, не сняв цепочку.

— Ах это вы…

Она провела их в гостиную, где все оставалось по-прежнему. Дверь в столовую была открыта, и там у окна сидела за вязаньем пожилая женщина. Наверняка сиделка или медсестра, которую привел доктор Фабр.

— Мадам Фабр только что ушла к себе домой. Позвать мадам Жослен? — И служанка добавила вполголоса: — Месье здесь.

Она указала на бывшую комнату Вероники, потом пошла к хозяйке.

Мадам Жослен была не у гроба, а в своей комнате и вышла оттуда, одетая в темное, как и накануне, с бусами и серьгами из серого жемчуга.

И опять казалось, что она не плакала. Взгляд был по-прежнему неподвижным, глаза блестели.

— Вы, кажется, хотели со мной поговорить?

Она с любопытством взглянула на Лапуэнта.

— Один из моих инспекторов… — начал Мегрэ. — Простите, что снова вас беспокою.

Она не предложила им сесть, словно полагала, что визит будет недолгим. Она не задала ни одного вопроса, а ждала, глядя прямо в глаза комиссару.

— Мой вопрос, должно быть, покажется вам странным, но я хотел бы у вас спросить: ваш муж играл?

Она не вздрогнула. Мегрэ даже показалось, что она почувствовала некоторое облегчение и, едва шевеля губами, произнесла:

— Играл в шахматы, чаще всего с зятем, иногда, реже, с доктором Ларю.

— Он не играл на бирже?

— Никогда. Он терпеть не мог этого. Несколько лет назад ему предложили стать акционером одной анонимной фирмы, чтобы расширить дело, но он с негодованием отказался.

— Он покупал билеты национальной лотереи?

— Я никогда не видела у него таких билетов…

— На скачках он тоже не играл?

— Мне кажется, мы ездили в Лоншан или в Отей раз десять за всю жизнь, не больше, и то только чтобы посмотреть… Однажды, не так давно, он повез меня в Шантийи взглянуть, как разыгрывается приз Дианы, но он даже не подходил к кассам.

— А может быть, он играл на тотализаторе?

— А что это такое?

— В Париже и в провинции существуют такие бюро, чаще всего они размещаются в кафе или барах… Там заключают пари…

— Мой муж не ходил в кафе.

В ее голосе послышался оттенок презрения.

— Полагаю, вы тоже туда не ходили?

Он раздумывал, стоит ли вести дальше этот допрос, пробуждать ее подозрения. Тишина становилась давящей, это почувствовали все трое. Сиделка или медсестра из деликатности встала и закрыла дверь столовой.

За другой дверью находился покойник. Черные драпировки, наверное, горящие свечи, кусочек самшита, погруженный в «святую» воду…

Стоявшая перед ним женщина была вдовой, и он не должен был об этом забывать. Она пошла в театр с дочерью, а в это время убили ее мужа.

— Позвольте узнать, не случалось ли вам на этой неделе, во вторник или в среду, заходить в кафе… В вашем квартале…

— Мы с дочерью зашли в кафе после театра… Ее мучила жажда. Но мы задержались там недолго.