Мегрэ и старая дама - Сименон Жорж. Страница 13

Мысли беспорядочно теснились в его голове. Теперь, когда он расстался с Арлеттой, ему приходили на ум десятки вопросов, которые он не додумался задать ей. Он упрекал себя в том, что позволил ей уехать завтра утром, и готов был сейчас же вернуться и отменить ее отъезд.

И не допустил ли он ошибку, дав возможность этим женщинам провести ночь вместе? Не повторится ли между ними сегодняшняя сцена, только с еще большей резкостью и более опасным неистовством? Хорошо бы снова повидать Валентину, побеседовать с ней, посидеть в ее крошечной гостиной среди невинных безделушек.

В девять часов у него встреча с этим громогласным Шарлем Бессоном, от которого могут лопнуть барабанные перепонки.

Город словно вымер. В казино за отсутствием посетителей тоже потушили огни. На углу одной из улиц светились еще окна бара или. скорее, бистро, которое, видимо, работало и зимой для местных жителей.

Мегрэ нерешительно потоптался на тротуаре — его мучила жажда. В желтоватом свете за окном он увидел уже знакомую фигуру Тео Бессона, как всегда похожего на англичанина в своем костюме из шотландского букле.

В руке он держал стакан и разговаривал со стоящим рядом сильно загорелым парнем в черной паре, какую по воскресеньям надевают крестьяне, белой рубашке и темном галстуке.

Мегрэ нажал на дверную ручку, подошел к стойке и спросил кружку пива. Теперь он увидел этих двоих в зеркале, висевшем за стойкой, и ему показалось, что он перехватил взгляд Тео, приказывающий собеседнику замолчать.

Тишина воцарилась в баре, где их было четверо включая хозяина, да еще черный кот растянулся на стуле возле печи.

— Опять туман, — произнес наконец хозяин. — Такое уж время настало. А дни все же солнечные…

Молодой человек обернулся и стал разглядывать Мегрэ, который, выколотив трубку о каблук, затаптывал ногой теплый пепел в опилки на полу. Смотрел парень вызывающе, напоминая тех деревенских забияк, которые, подгуляв на свадьбе или похоронах, ищут повода для драки.

— Не вы ли приехали утром из Парижа? — спросил хозяин, чтобы завязать разговор.

Мегрэ лишь кивнул утвердительно, отчего парень запетушился еще больше и еще пристальнее уставился на комиссара.

Так продолжалось несколько минут. Тео Бессон безразлично разглядывал бутылки, стоящие перед ним на столе. Цвет его лица, глаза, особенно мешки под глазами свидетельствовали о том, что пьет он много, постоянно, с самого утра. У него было отсутствующее выражение лица и вялые движения.

— Еще две порции! — приказал он хозяину.

Тот взглянул на молодого человека, который кивнул в знак согласия. Значит, они были вместе.

Тео залпом выпил свой стакан. Парень поступил так же. Затем Бессон-старший небрежно бросил несколько ассигнаций на прилавок, и оба пошли к двери. Молодой парень, выходя, дважды обернулся на комиссара.

— Кто это?

— Вы разве его не знаете? Это месье Тео — приемный сын Валентины.

— А парень?

— Один из братьев бедняжки Розы, покойницы. Она выпила яд, которым хотели отравить ее хозяйку.

— Старший брат?

— Да. Его зовут Анри. Он промышляет сельдь в Фекане.

— Сюда они пришли вместе?

— Как будто да. Впрочем, позвольте… В то время в зале было много народу. Во всяком случае, если и не вместе, то почти одновременно, один за другим.

— Вы не знаете, о чем они говорили?

— Нет. Вначале было шумно, разговаривали все сразу. Потом я выходил заряжать бочку.

— А прежде вы их не видели вместе?

— Как будто нет. Впрочем, я не уверен. Зато я видел Тео с барышней.

— Какой барышней?

— Розой.

— Где вы их видели, на улице?

— Я видел их здесь, в моем баре. Два раза по меньшей мере.

— Он за ней ухаживал?

— Смотря по тому, что вы подразумеваете под этим словом. Они не обнимались, и он не щупал ее, если вы это имеете в виду. Но они мило болтали, смеялись, и было ясно, что она охотно пила с ним. С Розой это было просто — с первого стакана она начинала хохотать, а после второго была готова.

— Давно вы их видели?

— Погодите-ка… Последний раз с неделю назад. Да, это было в среду, как раз в тот день моя жена ездила в Гавр. Она всегда отправляется туда по средам.

— А когда они здесь были в первый раз?

— Примерно за неделю или две до этого.

— Тео Бессон — ваш постоянный клиент?

— Нельзя сказать, чтобы он был только моим клиентом. Он бывает во всех заведениях, где можно выпить.

Ведь ему нечего делать, вот он и прогуливается. Не может пройти мимо открытого бара или кафе. Правда, никогда не шумит, ни с кем не задирается. Бывает, что к вечеру у него заплетается язык, вот и все. — Хозяин вдруг спохватился, словно испугавшись, что наговорил лишнего. — Надеюсь, вы не подозреваете, что он пытался отравить мачеху? За кого я поручусь, так это за него. К тому же люди, пьющие как он, не способны на злой умысел. Много опаснее те, которые, напившись случайно, теряют рассудок и не ведают, что творят.

— Часто бывает у вас брат Розы?

— Редко. Рыбаки из Ипора неохотно приезжают в Этрета. Это особые люди. Они скорее поедут в Фекан: он ближе и больше подходит им по духу. Рюмочку кальвадоса, чтобы сдобрить пиво? За мой счет.

— Нет. Еще кружку пива.

Пиво было несвежее, и Мегрэ чувствовал его в желудке всю ночь. Часто просыпался. Во сне его мучали кошмары. Какие именно, он не помнил, но в сознании они оставляли мучительный, неприятный осадок. Когда он наконец поднялся, сирена по-прежнему хриплым воем оповещала о тумане. Прилив, должно быть, достиг уже высокого уровня, потому что отель содрогался от могучих ударов волн.

Глава 5

Суждения достойного человека

Туман почти рассеялся, но притихшее море медленно, словно вздыхая, все еще дымилось. В мглистых облаках над морем стояла радуга.

Всходившее солнце золотило дома, воздух был чист, свеж, и все поры жадно впитывали его. Вкусно пахли лавки зеленщиков, бутылки с молоком еще ждали у порогов хозяек, а в пекарнях был жаркий час, когда румянились корочки.

И снова, как в детстве, мир предстал перед ним не таким, как он есть, а каким хотелось бы его видеть. Городок Этрета с его чересчур маленькими, чересчур красивыми, чересчур свежевыкрашенными домами казался неправдоподобно чистым и невинным для случившейся трагедии. И скалы выступали из тумана точно такими, как на открытках, выставленных у ворот рынка, а мясник, булочник, торговец овощами вполне могли сойти за персонажей детских сказок.

Свойственно ли это только ему, Мегрэ? Или и другие люди воспринимают мир так же, только не признаются в этом? Ему бы так хотелось, чтобы мир был именно таким, каким он являлся в раннем детстве! Про себя Мегрэ называл это «как на картинках». И не только внешне, но чтобы такими были сами люди: отец, мать, примерные дети, добрые седые бабушки и дедушки…

Когда он начинал работать в полиции, ему, например, долгое время городок Везинэ представлялся самым гармоничным местом в мире. Это было в двух шагах от Парижа, но до 1914 года там редко встречались автомобили.

У богатых буржуа в Везинэ были загородные виллы, дома кирпичной кладки, просторные и удобные, с заботливо ухоженными садами, фонтанами, качелями и огромными посеребренными шарами. Слуги носили ливреи с галунами, а горничные — обшитые кружевами белые чепцы и фартуки.

Казалось, что здесь могли жить только самые счастливые и добродетельные семьи, в которых царят мир и радость. И он был разочарован в душе, когда вдруг на одной из этих вилл с прилизанными аллеями разразился непристойный скандал — гнусное убийство мачехи из-за денег.

Теперь он, конечно, не обольщался. Долгие годы он сталкивался главным образом с изнанкой жизни; но словно сохранилось в нем навсегда это детское восприятие мира, «как на картинках».

Небольшой вокзал выглядел так, словно его старательно разрисовал акварельными красками примерный ученик, даже розовый дымок вился над трубой. Он снова застал игрушечный поезд, служащего, проверявшего билеты (мальчиком он мечтал стать контролером на железной дороге). И он увидел только что приехавшую Арлетту. Она была так же изящна и элегантна, как накануне, в парижском туалете, с саквояжем крокодиловой кожи в руке.