Мегрэ и старая дама - Сименон Жорж. Страница 9

— Он мне ничего не говорил. Кроме, пожалуй, того, что постарается договориться с газетами. Вот как будто и все на понедельник. Ах да! Вечером на улице мне показали Тео Бессона, и я перекинулся с ним несколькими фразами.

«Вам известно, что произошло в „Гнездышке“?» — спросил я его. «Мне рассказали об этом». — «Чем вы можете помочь следствию?» — «Абсолютно ничем».

Он был очень сдержан, замкнут. Тогда-то я его и спросил, как долго он намеревается пробыть в Этрета.

Ответ его вы знаете. Теперь, если я вам не нужен, я, пожалуй, поеду в Гавр и составлю рапорт. Я обещал жене быть к ужину, у нас сегодня гости.

Машину Кастэн оставил у отеля, и Мегрэ проводил его по тихим улицам, откуда временами на перекрестках открывался вид на море.

— Вас не тревожит, что Арлетта ночует сегодня у матери и они останутся одни в доме? — спросил Кастэн.

Чувствовалось, что он озабочен невозмутимостью Мегрэ, ему все казалось, что комиссар не принимает этого дела всерьез.

По мере того как солнце садилось и крыши домов словно охватывало пламя, море местами уже становилось холодным и зеленым и весь мир по эту сторону от заката, казалось, медленно погружается в ночную тьму.

— К которому часу мне приехать завтра? — осведомился инспектор.

— Не раньше девяти утра. Может, вы позвоните в парижскую сыскную полицию и от моего имени попросите выяснить все, что касается Арлетты Сюдр и ее мужа? Мне бы хотелось также узнать, что поделывает Шарль Бессон, когда бывает в Париже. И уж если вы этим займетесь, добудьте заодно сведения о Тео. Мне бы не хотелось говорить об этих вещах по телефону отсюда.

Почти все прохожие оборачивались им вслед. Их разглядывали и сквозь стекла витрин. Мегрэ не знал еще, чем займется вечером и как поведет следствие.

Время от времени он машинально повторял про себя:

«А Роза мертва!»

Лишь о ней одной он ничего не знал, если не считать того, что она была дородной девицей с пышным бюстом.

— Кстати, — спросил он у Кастэна, который уже нажимал на стартер. — У Розы, видимо, оставались какие-то личные вещи в ее комнате. Куда они подевались?

— Родные сложили все в чемодан, который принесли с собой.

— Вы осмотрели эти вещи?

— Я не решился: когда вы побываете у них, вы поймете. Принимают они далеко не по-дружески. Подозрительно разглядывают вас и, прежде чем сказать «да» или «нет», обмениваются взглядами.

— Завтра я наверняка встречусь с ними.

— Держу пари, что Шарль Бессон нанесет вам визит.

Ведь для того, чтобы вы взялись за это дело, он побеспокоил самого министра!

Кастэн повел свою машину по дороге к Гавру, а Мегрэ, прежде чем вернуться в отель, направился к казино, терраса которого возвышалась над пляжем. Вышло это непроизвольно. Он подчинился безотчетному желанию полюбоваться закатом, которое всегда возникает у горожан, оказавшихся на море.

У моря собрались все курортники, остававшиеся еще в Этрета. Девушки в светлых платьях, несколько старушек — все они подстерегали знаменитый зеленый луч, который должен появиться над волнами как раз в тот момент, когда огненный шар скроется за горизонтом.

Мегрэ всячески напрягал зрение, но так и не увидел зеленого луча. Войдя в бар, он услышал очень знакомый голос:

— Что будете пить, комиссар?

— Чарли! Вот так встреча!

С этим барменом он познакомился в Париже в одном из кабачков на улице Дону и был удивлен, увидев его здесь.

— Я не сомневался, что именно вы займетесь этим делом. Что вы о нем думаете?

— А вы?

— Я думаю, что старой даме здорово повезло, а девчонка пала жертвой.

Мегрэ спросил рюмку кальвадоса: он ведь находился в Нормандии и уже начал с кальвадоса. Чарли занялся другими клиентами. Вошел Тео Бессон, сел на высокий табурет у стойки и развернул парижскую газету, которую, видимо, только что купил на вокзале.

За исключением нескольких еще розовеющих облачков, весь мир за окнами потерял окраску. Мглистая бездна неба нависла над бесконечностью моря.

«А Роза мертва».

Мертва, потому что выпила лекарство, ей не предназначавшееся и абсолютно ей не нужное.

Разомлев от кальвадоса, Мегрэ побродил еще немного и направился к своему отелю, фасад которого белел в сумерках. Миновав зеленую аллейку, он толкнул дверь и по красной ковровой дорожке дошел до конторки, чтобы взять ключ. Администратор наклонился к нему и доверительно шепнул:

— Вас ждет дама, уже давно. — И взглядом указал в угол холла, где стояли кресла, обитые красным бархатом. — Я сказал ей, что не знаю, когда вы вернетесь, и она мне ответила, что подождет. Это…

Он почти шепотом произнес имя, и Мегрэ не расслышал. Но, обернувшись, он узнал Арлетту Сюдр, которая уже вставала с кресла.

Еще более отчетливо, чем в предыдущую встречу, бросалась в глаза ее элегантность, возможно, потому, что здесь она была единственной женщиной, одетой по парижской моде, в шляпке, напоминавшей время аперитивов где-нибудь в районе площади Мадлен.

Он пошел ей навстречу не слишком охотно.

— Вы меня ждете? Комиссар Мегрэ.

— Вы уже знаете, что я Арлетта Сюдр?

Он слегка кивнул, давая понять, что действительно знает ее. Затем оба помолчали. Она оглядывалась вокруг, как бы намекая, что трудно будет разговаривать в этом холле, где пожилая чета уже смотрит на них, навострив уши.

— Вы, вероятно, хотели бы поговорить со мной наедине? Увы, мы не на набережной Орфевр, и я не представляю, где…

Мегрэ, в свою очередь, оглядел холл. Пригласить ее к себе в номер он не мог. В ресторане, рассчитанном на двести персон, но где сейчас собиралось не больше двадцати человек, официантки накрывали столы.

— Пожалуй, самое простое — поужинать вместе. Я смог бы найти отдельный столик.

Более расположенная к разговору, чем он, Арлетта согласилась и, не благодаря его, пошла за ним в пустой еще зал.

— Можно поужинать? — спросил он официантку.

— Через несколько минут. Пожалуйста, садитесь. Вас двое? Может быть, что-нибудь пока выпьете?

Он вопросительно посмотрел на Арлетту.

— Мартини, — произнесла она, едва шевеля губами.

— Два мартини.

Он по-прежнему чувствовал себя неловко, и не потому только, что в прошлое воскресенье какой-то мужчина провел часть ночи в ее комнате. Просто она принадлежала к тому типу красивых женщин, с которыми мужчины, сидя в ресторане, опасливо поглядывают на входящих, боясь встретить знакомых. А он пришел сюда поужинать с ней.

Она спокойно разглядывала Мегрэ, не помогая ему выйти из затруднительного положения, словно не ей, а ему нужен был этот разговор.

— Итак, вы возвратились из Парижа, — произнес он, потеряв наконец терпение.

— Вы догадываетесь, почему?

Она была привлекательнее матери и в отличие от Валентины не старалась понравиться, а держалась отчужденно, и глаза ее отнюдь не излучали теплоты.

— Если не догадываетесь, могу сказать вам.

— Расскажите мне про Эрве.

Им принесли мартини, она пригубила из рюмки, достала из черной замшевой сумки платок, машинально взялась за тюбик губной помады, но не воспользовалась им.

— Что вы намерены делать? — спросила она, смотря прямо ему в глаза.

— Я не совсем понимаю вас.

— Я не искушена в подобного рода вещах, но мне приходилось читать газеты. Когда случается что-либо вроде того, что произошло в воскресенье, полиция, как правило, вмешивается в личную жизнь всех, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к этому делу. При этом не имеет большого значения, виновен ты в чем-либо или невиновен. А так как я замужем и очень привязана к мужу, я спрашиваю: что вы намерены делать?

— С платком?

— Да, если хотите.

— Ваш муж знает о случившемся?

Ее губы дернулись гневно и нетерпеливо, и она бросила:

— Вы разговариваете совсем как моя мать.

— Но ваша мать полагает, что ваш муж, должно быть, осведомлен, как вы… проводите время вне дома!

Она презрительно усмехнулась:

— Вы все стараетесь выбирать выражения, не так ли?