Мегрэ и убийца - Сименон Жорж. Страница 10

— Тогда что же вы думаете обо всем этом?

— Пока ничего не думаю. Действую наощупь. И, разумеется, иду по следу. Двое моих инспекторов наблюдают за лавкой рамочного мастера по прозвищу Мимиль. Третий роется в делах в поисках человека тридцати пяти лет с густыми темными бровями.

— Держите меня в курсе, ладно?

— Как только что-то прояснится…

Можно ли полагаться на свидетельство Джино Пальятти? Неаполитанец утверждает, что убийца ударил несколько раз, прошел немного вперед, потом вернулся и нанес еще удара три. Это не вяжется с версией о полупрофессионале, тем более что он в конечном итоге не забрал магнитофон.

Жанвье оставил донесение о визите к женщине, которая стояла у окна на втором этаже.

«Вдова Эспарбес, семьдесят два года. Живет одна в трехкомнатной квартире с кухней уже десять лет. Муж был служащим. Получает пенсию, живет комфортабельно, но без роскоши.

Очень нервна и утверждает, что спит чрезвычайно мало; всякий раз, когда просыпается, подходит к окну и прислоняется лбом к стеклу.

— Старушечья причуда, господин инспектор.

— Что вы видели вчера вечером? Прошу вас побольше подробностей, даже если они кажутся вам несущественными.

— Я еще не приготовилась ко сну. В десять, как обычно, послушала по радио новости. Потом выключила приемник и встала у окна. Давно уже я не видела такого дождя; он мне напомнил прошлое… Впрочем, неважно… Чуть раньше половины одиннадцатого из маленького кафе напротив вышел молодой человек; на животе у него висело что-то вроде большого фотоаппарата. Я даже немного удивилась. Почти сразу же я увидела другого молодого человека…

— Вы говорите, молодого?

— Да, он тоже мне показался молодым. Пониже первого, чуть плотнее, но не намного. Я не заметила, откуда он появился. Несколько быстрых и, видимо, бесшумных шагов, и он, оказавшись позади первого, стал наносить ему удары. Я даже хотела открыть окно и крикнуть, чтобы он перестал, хотя это ни к чему бы не привело. Жертва была уже на земле. Тогда убийца наклонился, поднял за волосы голову лежащего и осмотрел ее.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно. Уличный фонарь недалеко, и я даже смутно различила черты лица…

— Продолжайте.

— Он пошел прочь. Потом вернулся, словно что-то забыл. Метрах в пятидесяти шли под зонтом Пальятти. Человек ударил лежавшего на земле еще раза три и убежал.

— Он завернул за угол, на улицу Шмен-Вер?

— Да. Потом подошли Пальятти. Остальное вы знаете. Я узнала доктора Пардона; кто был с ним, не знаю.

— Сможете узнать нападавшего?

— Не уверена… Лицо — нет. Только по фигуре…

— И вы уверяете, что он был молод?

— На мой взгляд, ему не больше тридцати.

— Волосы длинные?

— Нет.

— Усы, бакенбарды?

— Нет, я заметила бы.

— Он сильно промок? Как будто шел под дождем или только что вышел из дома?

— Они оба промокли. В такой ливень достаточно нескольких минут, чтобы промокнуть насквозь.

— Шляпа?

— Была… Темная, возможно коричневая.

— Большое спасибо.

— Я рассказала вам все, что знаю, но прошу вас, сделайте так, чтобы мое имя не упоминали в газете. У меня есть племянники; они выбились в люди, и им будет неприятно узнать, что я живу здесь».

Зазвонил телефон. Мегрэ узнал голос Пардона.

— Это вы, Мегрэ?.. Не помешал?.. Не ожидал застать вас в кабинете. Я позволил себе позвонить вам, чтобы узнать, нет ли новостей.

— Идем по следу, только неизвестно, по верному ли. Вскрытие подтвердило ваш диагноз. Смертельным был один удар, пробивший правое легкое.

— Считаете, что это убийство с целью ограбления?

— Не знаю. Нынче на улицах бродяг и пьяниц немного. Драки не было. В двух местах, где пострадавший побывал до Жюля, он ни с кем не ссорился.

— Благодарю. Я, понимаете ли, считаю себя немного причастным к этому делу. А теперь за работу! У меня в приемной одиннадцать пациентов.

— Удачи!

Мегрэ уселся в кресло, выбрал на письменном столе трубку и набил ее; взгляд у него был туманный, как пейзаж за окном.