Мегрэ ошибается - Сименон Жорж. Страница 6

— И тогда я стал размышлять: вероятно, любовник поселил Лулу именно здесь потому, что сам живет неподалеку. И если консьержка не солгала, что к Лулу никто, кроме Пьеро, не входил, и она не выходила, чтобы регулярно навещать кого-либо, а, случалось, оставалась дома и по целой неделе, то…

— Я начинаю понимать.

— Это всего лишь предположение. Домашние тапочки и халат, найденные в гардеробе, наверняка не принадлежат саксофонисту. В бельевом магазине на улице Риволи не могли сказать, кто был покупателем халата. Клиентов у них сотни, и их имен они, понятное дело, не записывают. Что касается обувного магазина, то его хозяин, оригинал, кстати сказать, пообещал на днях проверить записи в своих книгах — сегодня, мол, у него времени нет… Следовательно, есть еще кто-то, кроме Пьеро, кто регулярно посещал Луизу Филон и был с ней в настолько близких отношениях, что оставлял в ее шкафу тапочки и халат. И если консьержка никогда его не видела…

— Это значит, что он живет в этом же доме?

— Это самое логичное объяснение.

— У вас есть список жильцов?

— Люка мне только что передал его по телефону.

Жанвье, хорошо знавший комиссара, чувствовал по ворчливому тону Мегрэ, что во всей этой истории ему что-то не нравится.

— То, что ты рассказал мне о болезни Лулу и перенесенной ею операции, наводит на определенные размышления.

Мегрэ медленно раскурил трубку и склонился над лежавшим на столе списком жильцов.

— Знаешь, кто живет этажом выше? Профессор Гуэн — самый известный специалист по операциям мозга.

Реакция Жанвье была мгновенной:

— Он женат?

— Конечно. Живет вместе с женой.

— Что вы собираетесь делать?

— Сначала поговорю с консьержкой. Далее если сегодня утром она не лгала мне, то и всей правды тоже не сказала. Наверное, стоит еще раз поговорить с нашей драгоценной Дезире Броль. Думаю, она поступила со мной подобным же образом.

— А что делать мне?

— Оставайся здесь. Когда позвонит Жанин, пусть ищет Пьеро по всему кварталу. Передай ему фотографию.

В пять вечера Мегрэ в служебной машине направился на авеню Карно. Улицы города окутал полумрак. Глядя на прохожих, Мегрэ почему-то вспомнил, что утром, когда его жена, стоя у окна, пыталась различить сквозь туман людей, спешащих на работу, ему в голову пришла довольно забавная мысль. Если бы вдруг сейчас его попросили охарактеризовать ее, он бы выразился так: «рабочий день». И эти два слова — пришедший ему на память припев модной песенки, так и называвшейся — «Рабочий день», как нельзя лучше выражали его теперешнее настроение. Обычный день, когда просто невозможно представить себе человека, получающего удовольствие от хождения по улицам да еще в такую пакостную погоду. Но комиссару казалось, что во всем городе вообще трудно найти человека, получающего наслаждение от каждодневной рутинной работы. Все спешат, месят грязь под дождем, ныряют в темные жерла метро, где их закупоривают в грязные вагоны подземок и выбрасывают на конечных станциях, кишат в магазинах, гнут спины в конторах, снуют по улицам, не замечая промозглой сырости.

Комиссар тоже работал сегодня без энтузиазма. Сначала в своем натопленном кабинете, а теперь вот неохотно ехал на авеню Карно. Высокий каменный дом и на этот раз показался ему лишенным всякой привлекательности. Люка по-прежнему дежурил в квартире, и Мегрэ заметил снизу, как он отодвинул занавеску и посмотрел на улицу.

Консьержка сидела за круглым столиком в своей комнате и штопала белье. В очках она казалась более старой. Здесь тоже было жарко и спокойно. Эту тишину подчеркивали мерное тиканье старинных часов и доносившийся с кухни шум газовой печки.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказал Мегрэ. — Я пришел поговорить с вами еще немного.

— Это действительно убийство? — спросила консьержка, пока Мегрэ снимал пальто и усаживался напротив нее.

— На месте преступления револьвера не обнаружено, он пропал самым невероятным образом. В квартире была только служанка, и перед уходом, я уверен, она ничего не уносила. Конечно, тщательно ее не обыскивали. О чем вы думаете, мадам Карне?

— Я? Ни о чем. Об этой бедной девочке.

— Вы уверены, что утром ничего не утаили от меня?

Вопрос комиссара заставил ее покраснеть, и она низко опустила голову. Прошло какое-то время, прежде чем она осмелилась заговорить.

— А почему вас это интересует?

— Мне кажется, что вы знаете человека, поселившего Луизу Филон в этом доме. Вы сдавали ей квартиру?

— Нет, управляющий.

— Я с ним встречусь, и он, наверняка, расскажет мне больше. А сейчас я пойду на четвертый этаж, мне необходимо кое о чем расспросить…

При этих словах консьержка подняла голову и переспросила, словно ослышавшись:

— На четвертый этаж?

— Ведь именно там живет профессор Гуэн с супругой, не так ли? Насколько мне известно, они занимают целый этаж?

— Да.

Консьержка овладела собой, и комиссар продолжал:

— Мне бы хотелось узнать у них, не слышали ли они чего-нибудь вчера вечером. Ведь они были дома?

— Мадам Гуэн была дома.

— Весь день?

— Да. К ней в гости приходила сестра и пробыла до половины одиннадцатого.

— А профессор?

— Он уехал в больницу около восьми.

— А когда вернулся?

— Примерно минут пятнадцать двенадцатого. Незадолго до ухода свояченицы.

— Профессор часто уходит в больницу по вечерам?

— Довольно редко, только в особых случаях.

— Сейчас он дома?

— Нет. Он почти никогда не приезжает до обеда. И хотя в квартире имеется хорошо оборудованный кабинет, больных на дому он никогда не принимает. Кроме редких случаев.

— Я поднимусь и поговорю с его женой.

Консьержка не остановила его, когда он поднялся и направился к стулу, на котором лежало его пальто. Он уже хотел открыть дверь, как она произнесла еле слышным голосом:

— Мосье Мегрэ!

Он ожидал именно этого и повернулся в ее сторону с легкой улыбкой. Консьержка явно искала слов и смотрела на него с почти умоляющим выражением лица. Комиссар решился:

— Это он?

Она не поняла его.

— Не хотите же вы сказать, что подозреваете прфессора в…

— Вовсе нет, у меня и в голове подобного не было. Но я уверен, что Луизу Филон в этот дом устроил профессор Гуэн.

Она словно с сожалением кивнула головой в знак согласия.

— Почему вы мне сразу не сказали об этом?

— Вы меня об этом не спрашивали.

— Я спрашивал: знаете ли вы человека, который..

— Нет, вы меня спросили, видела ли я кого-либо, поднимающегося наверх…

— Профессор просил вас молчать?

— Нет. Ему это все равно.

— Откуда вам это известно?

— Знаю. Он этого не скрывает.

— Тогда почему вы мне не сказали сразу…

— Сама не знаю. Просто подумала, что не стоит его без особых причин вмешивать в это дело. Он спас жизнь моему сыну, сделав бесплатно очень сложную операцию, и потом два года наблюдал за ним.

— Где сейчас ваш сын?

— Служит в армии. Во Вьетнаме.

— Мадам Гуэн знает об этом?

— Да. Но она не ревнует. Привыкла.

— Значит, весь дом знает, что Лулу была любовницей профессора?

— Если кто-то и не знает, то просто не хочет знать. В этом доме жильцы мало интересуются своими соседями… Профессор часто спускался на третий этаж в пижаме и халате.

— Что за человек профессор?

— Вы его не знаете?

Консьержка разочарованно посмотрела на Мегрэ. Комиссар часто видел фото Гуэна в газетах, но ему не доводилось встречаться оним лично.

— Ему лет шестьдесят, да?

— Шестьдесят два. Но он выглядит моложе. Впрочем, для таких мужчин, как он, возраст не имеет особого значения.

Мегрэ постарался вспомнить лицо знаменитого хирурга. Большая голова, крупный нос, грубый подбородок. О прожитой жизни свидетельствовали складки на щеках и мешки под глазами. И было забавно слушать консьержку, которая говорила о профессоре с энтузиазмом молоденькой студентки, рассказывающей о своем преподавателе.