Мегрэ у коронера - Сименон Жорж. Страница 17

Но он переставил местами север и юг. А линия следов совершенно не совпадала с той, что изобразил Хансен. На рисунке Этуотера Бесси поворачивала гораздо реже, остановилась и изменила направление всего один раз.

Что думали присяжные об этих противоречиях? Они смотрели и слушали с напряженным вниманием: чувствовалось, что они стараются разобраться и честно исполнить свой долг.

— Это все, что вы обнаружили с той стороны, я имею в виду, к северу от места, где погибла Бесси? А к югу, то есть в направлении Ногалеса, вы не искали следы?

Этуотер долго смотрел на свой план и, поскольку север и юг на нем были перепутаны местами, не сразу сообразил, чего от него хотят.

— Нет, сэр, — объявил он наконец. — Я не счел необходимым вести поиски в направлении Ногалеса.

Этуотеру позволили уйти. У него были дела в офисе, и он удалился, преисполненный достоинства и веры в себя.

— Джералд Конлей.

Вышел еще один помощник шерифа, тот, у которого пояс-патронташ и великолепный револьвер с резной роговой рукояткой. Весь он был округлый, цветущий. Наверняка, пользуется в Тусоне популярностью, и она явно не тяготит его.

— В котором часу вы прибыли на место происшествия?

— Я был дома, и меня оповестили только в десять минут шестого. На место прибыл чуть позже половины шестого. Не успел даже выпить чашку кофе.

— Кто там уже был?

— Фил Этуотер и инспектор компании. Еще один помощник шерифа занимался поддержанием порядка, потому что стали останавливаться проезжающие машины. Увидев отмеченные вешками следы, я пошел вдоль них.

— В некоторых местах женские следы перекрывались мужскими, да?

— Да, сэр.

— На каком примерно расстоянии от шоссе?

— Футах в сорока пяти. Следы ясно указывали, что тут довольно долго стояли два человека, словно у них был разговор.

— Потом следы разделились?

— У меня сложилось впечатление, что после этого женщина пошла одна. Шла она зигзагами. Значительно дальше опять обнаружены следы мужчины, но уже другого.

Мегрэ снова пришлось сдерживать себя. Опять у него возникло жгучее желание встать и задать уточняющий вопрос.

То, что пятеро парней из аэродромного обслуживания противоречат друг другу — это вполне естественно. Они ведут себя, как школьники, влипшие в скверную историю и пытающиеся выкарабкаться каждый сам по себе.

Кроме того, все, за исключением китайца, были пьяны.

Но полицейские?

Очевидно, помощники шерифа все-таки были в состоянии урегулировать отношения между собой, и потому О'Рок не беспокоился. Он все так же сидел рядом с атторнеем, все так же иногда наклонялся к нему, чтобы прокомментировать чью-то реплику, и безмятежно улыбался.

— Что вы предприняли потом?

— Пошел в южном направлении.

Чувствовалось, что Конлей с огромным удовольствием наносит этот удар только что удалившемуся коллеге.

— Неподалеку от путей кто-то помочился Мегрэ очень хотелось спросить: «Мужчина или женщина?» В сущности, определить это очень несложно: струя стоящего мужчины и присевшей женщины оставляет разные следы, особенно на песчаном грунте.

Но, похоже, никого это не интересовало. Никто не задал врачу вопрос, имела ли Бесси в этот вечер половое сношение. Нательное белье пятерых парней тоже не обследовали, удовлетворившись лишь вопросом о цвете рубашек.

Что касается следов, ведущих от машины, то тут подозрение падает, главным образом, на Уорда, правда, при условии, что хотя бы в одном месте следы накладываются друг на друга. И при условии, что они, как утверждал инспектор Южно-Тихоокеанской железной дороги, идут до самых путей.

Показания Этуотера оправдывали Уорда, разве что преступление было совершено во время второй остановки.

Показания Конлея помощника шерифа с огромным кольтом, опять все изменили. Уорд, оказывается, прошел с Бесси всего сорок пять футов. Тогда почему он утверждает, что вообще не провожал ее?

Конлей продолжал:

— Ни на насыпи, отсыпанной из щебня, ни поблизости от нее, где грунт более твердый, чем в пустыне, следы обнаружить невозможно. Но, двигаясь на юг и отклонясь вправо…

— В сторону шоссе?

— Да, сэр. Так вот, повторяю, отклонясь вправо, я отыскал еще следы.

— Откуда они шли?

— От шоссе, чуть южнее.

— Наискось к железной дороге?

— Почти перпендикулярно.

— Мужские?

— Да, сэр. Я там поставил вешки. Судя по длине следа, я смог заключить, что они оставлены мужчиной среднего роста.

— Куда вас этот след привел?

— На шоссе примерно в ста пятидесяти футах от места первой остановки.

Теперь все шло к тому, что Уорд говорил правду, утверждая, будто Бесси ушла вместе с Маллинзом и не вернулась.

Атторней, видимо, тоже пришел к подобному выводу, потому что спросил:

— Вы не обнаружили рядом женских следов?

— Нет, сэр.

— След прерывается у железной дороги?

— Да, сэр. Человек, видимо, пошел по насыпи, где, как я уже говорил, следов не остается.

Перерыв.

Дважды О'Рок прошел по галерее мимо Мегрэ и оба раза с улыбкой глянул на него. Каждый перерыв он заходит в кабинет и, очевидно, прикладывается там к бутылке, потому что, когда появляется оттуда, от него попахивает спиртным.

Сказал ему Коул, кто этот толстяк, с таким увлечением слушающий все, что здесь говорят? Интересно, забавляет ли О'Рока вид ничего не понимающего коллеги?

Присяжный с деревянной ногой попросил прикурить.

— Дело-то запутывается, верно? — пробормотал Мегрэ. Может, он не правильно употребил слово, и индеец его не понял? Или тот чересчур буквально воспринял правило ни с кем не обсуждать дело до вынесения приговора? Во всяком случае, присяжный только улыбнулся и отошел к газону, который орошали вращающиеся поливальные установки.

Мегрэ пожалел, что не делал заметок. Надо было бы записывать весьма заинтересовавшие его противоречия в показаниях полицейских, а также пятерых парней, отношения между которыми с каждым заседанием становились все отчужденней — Ганс Шмидер!

Чем занимается свидетель, с первого взгляда было не определить, и угадывать профессию стало для Мегрэ своеобразной игрой. Этот был толстый, вернее, толстопузый: его живот, словно плохо набитый мешок, свисал над сильно затянутым ремнем. Тесные брюки держались ниже пупка, так что казалось, будто у него при коротеньких ножках несоразмерно большое туловище.

Волосы его, довольно длинные, в буквальном смысле слова торчали во все стороны. Рубашка была сомнительной чистоты. Руки и грудь мохнатые.

— Вы работаете в офисе шерифа?

— Да, сэр.

По уверенному тону, непринужденному, почти домашнему виду Шмидера было ясно, что выступать с показаниями на подобных заседаниях для него привычно.

— Когда вы были оповещены?

— Около шести утра. Я спал.

— И вы сразу же отправились на место происшествия?

— Да, только заехал в офис взять свое хозяйство.

На стуле он сидел, развалясь, выпятив живот, и чувствовал себя настолько свободно, что даже машинально вытащил из кармана сигареты, по тут вскочил Иезекииль и призвал его к порядку.

— Расскажите, что вы видели.

Шмидер встал, подошел, держа руки в карманах, к доске, критически оглядел план и стер его. Ему пришлось нагнуться: мелок валялся на полу; при этом брюки на нем так натянулись, что, казалось, треснут.

Сперва он обозначил север, юг, запад и восток, начертил железную дорогу, шоссе, а потом пунктирную линию, несколько раз делающую поворот.

На обочине шоссе он нарисовал два прямоугольничка.

— Здесь, в точке А, я обнаружил след автомобиля, который нами был обозначен как «машина номер один».

Шмидер спустился с подиума, снял со стола довольно объемистую коробку и извлек из нее гипсовую отливку.

— Это отпечаток передней левой покрышки «данлоп»; достаточно изношенная.

Сунув вещественное доказательство присяжным под нос, он проделал то же самое с тремя остальными отливками.