Небывалый господин Оуэн - Сименон Жорж. Страница 5
— Вас проводить к ней в номер?
— Сам зайду…
— Вас подождать?
— Не надо. Увидимся завтра… Постарайтесь не упустить ничего, что станет известно полиции…
Сперва он зашел к себе, причесался и даже отряхнул пыль площади Круазет с туфель.
Первой его мыслью было постучать к ней в дверь, ее номер находился этажом ниже. Но, спускаясь по лестнице, решил не привлекать внимания инспектора из опергруппы.
Он вернулся, закрыл окно, чтобы вид переливающегося лунным светом моря не мешал думать. На столе стоял телефонный аппарат. Снял трубку и услышал голос телефониста, который ответил:
— Слушаю вас…
— Соедините, пожалуйста, с четыреста тринадцатым номером.
Он невольно заволновался. Представил себе, как служащий вставляет штекер в ячейку и произносит: «Алло, четыреста тринадцатый? Ответьте…»
Все было, видимо, сложнее. Потому что ему пришлось подождать, слышались какие-то щелчки, звонки, пока удивленный голос спросил:
— Алло, кто говорит?
Мегрэ, казалось, видел лежащую в постели молодую женщину, возможно напуганную, которая не успела даже зажечь свет.
— Да! — сказал он. — Это мадемуазель Жермена Девон? Добрый вечер.
— Добрый вечер, месье…
Голос ее звучал неуверенно. Она наверняка спрашивала себя, что ему нужно.
— Человек, с которым вы говорите, случайно нашел бутылку виски, которая стояла в номере господина Оуэна…
Молчание.
— Алло, вы слушаете?
На другом конце провода длилось молчание, потом послышался щелчок, должно быть, девушка нащупала выключатель.
— Я знаю, что вы меня слышите. И вам вряд ли станет лучше, если я повешу трубку!..
— Почему?
Он торжествовал! Это «почему» было исполнено тревоги. Сопротивление еще не было сломлено, но ослабело.
— Быть может, я собираюсь вернуть вам эту бутылку…
Или лучше вы сами зайдете ко мне и заберете ее…
— А вы живете в отеле?
— Прямо над вами…
— Чего вы от меня хотите?
— Вернуть бутылку.
— Зачем?
— А вы не понимаете?
Снова молчание. Нервы Мегрэ были так напряжены, что он перекусил мундштук трубки, зажатый в зубах.
— Поднимайтесь в пятьсот семнадцатый… В самом конце коридора… Угловой номер… Стучать не надо, дверь останется приоткрытой…
Зачем-то она спросила:
— Что нужно принести?
— Я вижу, вы поняли… Вы не хуже меня знаете, чего это стоит, не так ли?.. Так что предпочтительнее было бы не привлекать внимания полицейского, который дежурит на вашем этаже…
Мегрэ еще несколько секунд послушал, повесил трубку, некоторое время постоял, держа руку на аппарате, снова снял трубку. Он боялся не успеть сделать все, что ему предстоит.
— Алло, — тихо произнес он, — дежурный?.. Господин Луи все еще у себя?.. Он ушел?.. Да, это пятьсот семнадцатый… Он вас предупредил? Хорошо… Вот что вам надо сделать… Через минуту из номера четыреста тринадцать, возможно, будут звонить… Вы можете соединить так, чтобы было слышно и мне? Как вы сказали?.. Да.
Если это невозможно, я сам к вам спущусь, но лучше бы… Что?.. Да… Да… Я жду…
Телефонист попросил его отсоединиться, так как раздался звонок. Он тут же перезвонил.
— Алло, пятьсот семнадцатый?.. Вы были правы… четыреста тринадцатый попросил соединить с Женевой.
— Точно с Женевой?
— Да, с отелем «Берг», мне знаком номер телефона…
Сейчас подсоединю вас. Минут десять придется подождать…
Как раз он успеет набить трубку и прибрать перед приходом мадемуазель Жермены разбросанные по комнате вещи, так как Мегрэ так и не научился соблюдать порядок.
3
Десять последовавших минут Мегрэ мечтал как следует отхлестать по щекам Мегрэ, каким тот был в десять, двенадцать, пятнадцать лет, когда в школе он неизменно получал высшие награды лишь по трем предметам: сочинение на родном языке, декламация и гимнастика.
Где-то вдалеке женский голос повторял:
— Алло! На проводе отель «Берг», Женева…
Потом автоматически голос переводил эти слова на английский и немецкий.
— Алло!.. Кого вы спрашиваете?
— Господина Смита, пожалуйста, — произнес голос совсем рядом, наверное голос мадемуазель Жермены Девон.
Мегрэ подозревал, что телефонист, чье любопытство вызвал сам, тоже слушает.
С невероятной быстротой мужской голос ответил:
— Хэлло!..
Потом вновь Жермена Девон сказала по-английски примерно следующее:
— Это мистер Смит у аппарата?
Потом опять по-английски, потом оживленный, особенно из Франции, разговор на иностранном языке, но уже не английском, а скорее, польском или русском.
Мегрэ только и мог что с горечью разглядывать ковер.
Голос медсестры был взолнованный, настойчивый, у мужчины же сначала удивленный, потом злобный.
Она явно поведала ему длинную историю, он несколько раз прерывал ее, чтобы что-то уточнить. Потом она, наверное, спросила, что ей теперь делать, а он сердился, упрекал ее в чем-то, что оставалось совершенно неизвестным отставному комиссару.
Мегрэ, посмотрев на стол, вдруг обнаружил, что самого важного на нем нет, и немедленно, не выпуская трубки из рук, вызвал ночного дежурного.
— Быстро принесите бутылку виски, — сказал он.
— Полную? Сколько стаканов?
— Полную или пустую! Стаканов не надо…
Что же она говорила теперь, глухим, почти умоляющим голосом? Будь он немного способней к языкам, он бы все понял!
Был ли абонент из Женевы взбешен? Некоторые фразы на иностранном языке создают ложное впечатление у тех, кто не понимает их смысла, и Мегрэ сомневался. По ритму реплик он бы перевел так: «Тем хуже для тебя… Действуй по плану!.. Отвяжись от меня!..»
С тем же успехом произнесенные слова могли иметь совершенно обратное значение.
— Простите… — произнес кто-то.
Это был дежурный, который пришел уточнить:
— Какое виски желаете?
— В квадратной коричневой бутылке, лучше пустой…
— Что?
— Да быстрее, черт полосатый! Не видите, что вы сейчас все испортите?
Ему было жарко. Он злился. Если бы господин Луи остался с ним, он бы хоть перевел телефонный разговор.
— Алло! Женева… — прошептал наконец голос на французском. — Разговор закончен?
— Закончен! — ответили в Женеве.
— Алло, «Эксельсиор»?.. Закончили?.. Разговор длился три минуты.
И посыльный явился наконец, с возмущенным видом и пустой бутылкой на серебряном подносе. Только Мегрэ выставил его за дверь, как на лестнице послышались шаги. Он приоткрыл дверь, отвернулся к окну, сложив руки за спиной, и, услышав быстрые легкие шаги по ковру, проворчал:
— Входите.
Жермена Девон, подозрительно оглядываясь, вошла, а он, все так же стоя к ней спиной, приказал:
— Извольте закрыть дверь…
Раз уж не смог выучить ни одного иностранного языка, приходилось по возможности заполнить как-то этот пробел, — вот он и стоял лицом к окну. Когда он наконец обернулся, лицо у него было самое неприветливое и он мрачно бросил:
— Сколько он велел вам дать?
— Кто «он»?
— Женевец… Так сколько?
У него появилось новое доказательство субъективности оценки женской красоты. Господин Луи сказал:
«Красивая блондинка…»
И так как он добавил, что не худая, Мегрэ представил себе этакую пышечку. Мадемуазель Жермена, может, и была красива, но совсем не симпатична. Черты лица у нее были правильные, но жесткие, и весьма отчетливые формы не давали и намека на женственность.
— Итак, сколько?
— Сколько вы хотите?
Бутылка стояла на столе, между ними, и как только он ее лишится, козырей у него не останется.
— Это стоит дорого, — пробормотал он, пытаясь изобразить вкрадчивые интонации шантажиста…
— Но это зависит…
— От чего?
— От бутылки… Разрешите взглянуть?
— Минутку… Сколько?
Она была умнее, чем он предположил сначала, так как во взгляде ее определенно мелькнуло подозрение.
— Хочу вначале посмотреть на нее…