Револьвер Мегрэ - Сименон Жорж. Страница 19

— Мне об этом не доложили. И я не слышала звонка.

— Потому что на лестнице его догнала консьержка, и он вернулся.

— Он сказал консьержке, что идет ко мне?

— Ален ничего не сказал.

— Вы это серьезно говорите, комиссар? Неужели вы проделали такое путешествие, чтобы рассказать мне весь этот вздор?

— Вам позвонил барон.

— В самом деле?

— Он рассказал вам о том, что произошло. А может быть, вы уже были в курсе?

Ему стало жарко. А она была неуловима, совершенно спокойная, подтянутая. Время от времени она делала глоток виски, не предлагая ему выпить и не предлагая сесть. Он стоял и чувствовал себя большим, неловким.

— Лагранж арестован.

— Это его дело и ваше, не так ли? А что он говорит?

— Он пытается доказать, что он сумасшедший.

— Он всегда был слегка сумасшедшим.

— И тем не менее он был вашим другом?

— Нет, комиссар. Поберегите ваше остроумие. Вы не заставите меня говорить по той простой причине, что мне нечего сказать. Если вы посмотрите мой паспорт, то увидите: мне приходится иногда проводить несколько дней в Лондоне. И я всегда останавливаюсь в этом отеле. Вам могут подтвердить в администрации. Что же касается этого бедняги Лагранжа, то я знаю его многие годы.

— При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

— Это вас не касается. Но тем не менее могу вам признаться, что обстоятельства были самые банальные, обычная встреча мужчины и женщины.

— Он был вашим любовником?

— Вы необычайно деликатны.

— Но он был вашим любовником?

— Предположим, что был один вечер, может быть, неделю, или даже целый месяц. Но ведь с тех пор прошло лет двенадцать — пятнадцать…

— Вы остались друзьями?

— А по-вашему, мы должны были переругаться или подраться?

— Вы его принимали по утрам в своей спальне, лежа в постели.

— Сейчас утро, постель не убрана, и вы находитесь в моей спальне.

— У вас с ним были общие дела? Она улыбнулась.

— Какие дела, боже мой? Разве вы не знаете, что все дела, о которых разглагольствовал этот старый колпак, существовали только в его воображении? Вы даже не потрудились выяснить, что он собой представляет? Зайдите к «Фукэ», «Максиму», в любой бар на Елисейских полях, и вас там просветят на этот счет. Для этого не стоило ехать на пароходе или лететь в самолете.

— Вы давали ему деньги?

— Разве это преступление?

— Много?

— Вы замечаете, как я терпелива? Еще четверть часа тому назад я могла выставить вас за дверь, потому что вы не имеете никакого права находиться здесь и задавать мне вопросы. И все же я последний раз повторяю, вы идете по неверному пути. Да, когда-то я знала барона Лагранжа, еще в те времена, когда он был представительным мужчиной и производил впечатление. Позже я встретила его на Елисейских полях, и он вел себя со мной так же, как со всеми остальными.

— То есть?

— Брал у меня деньги в долг. Наведите справки. Это человек, которому всегда не хватает несколько сотен тысяч франков, чтобы начать какое-то удивительное дело и разбогатеть в течение недели. Это означает, что у него нечем заплатить за аперитив, который он пьет, или за билет в метро, чтобы вернуться домой. И я поступала как все-давала ему деньги.

— И он преследовал вас даже дома?

— Разговор окончен.

— Тем не менее его сын разыскивает вас.

— Я его никогда не видела.

— Он в Лондоне, приехал ночью.

— Он здесь, в этом отеле?

Первый раз в ее голосе прозвучали беспокойство и неуверенность.

— Нет.

Он остановился. Надо было выбирать между двумя решениями. Он выбрал то, которое считал лучшим.

— В отеле «Гилмор», напротив вокзала Виктории.

— Как вы можете утверждать, что он разыскивает именно меня?

— Потому что с сегодняшнего утра он уже был во многих отелях и спрашивал вас. Он идет по алфавиту, меньше чем через час он будет здесь.

— Ну вот, тогда мы и узнаем, что ему от меня надо, не так ли?

Ее голос слегка дрожал.

— Он вооружен.

Она пожала плечами, встала и взглянула на дверь.

— Я думаю, мне надо поблагодарить вас за то, что вы меня оберегаете?

— У вас еще есть время.

— Для чего?

— Рассказать все.

— Вот уже полчаса, как мы с вами этим занимаемся. А теперь я вас попрошу покинуть меня, мне надо наконец одеться. — Она добавила, засмеявшись, но смех ее звучал нарочито: — Если этот молодой человек действительно нанесет мне визит, я должна быть готова!

Мегрэ вышел сгорбившись, ничего не сказав. Он был недоволен и ею и собой: ему ничего не удалось из нее вытянуть. У него было ощущение, что Жанна Дебюль одержала над ним верх. Когда дверь за ним закрылась, он постоял еще в коридоре. Ему хотелось узнать, звонит ли она кому-нибудь по телефону и вообще не предпринимает ли чего-нибудь.

К несчастью, горничная, та самая, которая видела, как он бродил по коридору, вышла из соседнего номера и уставилась на него. Смущенный, Мегрэ направился к лифту.

В холле он снова увидел агента Скотленд-Ярда, сидящего в одном из кресел, устремив взгляд на вертящуюся дверь. Мегрэ сел рядом.

— Ничего нового?

— Пока нет.

В этот час в холле было многолюдно. Машины беспрестанно останавливались перед отелем, из них выходили не только приезжие, но и лондонцы, которые заехали позавтракать или выпить стаканчик в баре. Все были очень оживлены. На лицах у них было то же восхищение прекрасной погодой, что и у Пайка. Посетители стояли группами. Около конторки дежурного тоже толпились люди. Женщины, сидя в креслах, ожидали своих спутников, с которыми затем проходили в ресторан.

Мегрэ вспомнил о втором подъезде, выходящем на набережную. Если бы он был в Париже!.. Все было бы так просто! Хотя Пайк и предоставил себя в его полное распоряжение, Мегрэ не хотел этим злоупотреблять. По сути дела, он боялся показаться смешным. Неужели Пайк чувствовал ту же унизительную неловкость, когда был во Франции?

Во Франции Мегрэ не остановило бы присутствие горничной в коридоре, как это произошло только что наверху. Он бы ей рассказал любую историю, даже просто заявил, что он из полиции, и продолжал бы наблюдение.

— Прекрасная погода, сэр.

Комиссара это уже начинало раздражать. Англичане слишком восхищались своим наконец-то появившимся солнцем. Они забыли обо всем остальном. Прохожие на улице шагали как во сне.

— Вы полагаете, что он придет, сэр?

— Вполне вероятно. «Савой» должен быть в его списке.

— Я опасаюсь, что Фентон не был достаточно ловок.

— Кто такой Фентон?

— Мой коллега, которого инспектор Пайк направил в отель «Ланкастер». Он должен был, так же как я здесь, сесть в холле и ждать, а после выхода молодого человека следить за ним.

— Он недостаточно опытен?

— Нет, сэр. Он очень хороший агент. Только он рыжий и с усами. Поэтому тот, кто увидел его один раз, запомнит навсегда.

Агент взглянул на часы и вздохнул. А Мегрэ в это время наблюдал за лифтами. Из одного вышла Жанна Дебюль в изящном летнем костюме. Она держалась совершенно спокойно. На губах у нее мелькала легкая улыбка женщины, которая чувствует себя красивой и элегантной. Мужчины смотрели на нее. Мегрэ заметил на ее руке большой бриллиант.

Непринужденно рассматривая посетителей, она прошла через холл, затем отдала ключи дежурному и остановилась. Она заметила Мегрэ. Не потому ли она играла эту сцену?

Позавтракать можно было в двух местах: в большом зале ресторана, который являлся продолжением холла — его застекленные стены выходили на Темзу, — и в grill-room, менее просторном и парадном, но там было больше народу, а из окон можно было видеть вход в отель.

Жанна Дебюль направилась в grill-room. Она сказала несколько слов метрдотелю, который услужливо проводил ее к маленькому столику у окна.

В ту же минуту агент произнес:

— Вот он…

Комиссар живо обернулся к вертящейся двери, но не увидел никого похожего на фотографию Алена Лагранжа. Он открыл уже рот, чтобы задать вопрос, но сразу заметил маленького человека с ярко-рыжими волосами и усами, входящего в холл.