В подвалах отеля «Мажестик» - Сименон Жорж. Страница 25

— Вы, вероятно, вышли сейчас из-за стола? — негромко сказал Мегрэ.

— Это не имеет никакого значения!.. Мы привыкли есть в разное время…

— Сделайте мне удовольствие, закончите, пожалуйста, свой завтрак… А я пойду… Я ухожу… Извините меня…

И Мегрэ зашагал по коридорам, открывал и закрывал двери, разжигал трубку, которая, однако, вскоре гасла.

Чаще всего шаги приводили его к кафетерию, ему уже стали знакомы все движения работавших там людей, и, остановившись у перегородки, он цедил сквозь зубы какие-то невнятные слова:

— Хорошо… Донж вон там… Он там каждый день, с шести часов утра… Хорошо… Дома он выпил чашку кофе, который Шарлотта подогрела, когда вернулась… Хорошо… Здесь, я полагаю, он себе в числе первых наливает чашку из кофеварки… Хорошо…

Что за чепуху он бормотал?

— По обыкновению он относит чашку кофе ночному швейцару… Хорошо… Вот именно потому, что в тот день Донж еще не принес кофе, хотя уже было десять минут седьмого, Жюстен Кольбеф и спустился в подвал… Хорошо… Ну, словом, по этой или по другой причине… Гм!..

Вон оно как: теперь уже наливают кофе не в серебряные кофейники, как для первого завтрака, а в майоликовые кофейнички, снабженные маленькими ситечками.

— …утром первый завтрак подают наверх все быстрее и быстрее… Хорошо… Потом закусывает Донж… Ему приносят завтрак на подносе…

— Будьте любезны, подвиньтесь немножко влево или вправо, господин комиссар… Вы мешаете мне считать чашки…

Слова эти произнес Рамюэль, который, оказывается, должен был за всем следить из своей стеклянной клетки. Скажите пожалуйста, он вдобавок еще считал чашки, выпитые в кафетерии.

— Простите, господин комиссар, что потревожил вас…

— Да нет, что вы, что вы!..

Три часа дня. Темп работы замедлился. Один из поваров уже переоделся и собрался уходить.

— Если меня спросят, Рамюэль, я вернусь к пяти часам… Мне надо сходить заплатить налог.

Коричневые майоликовые кофейнички почти все уже вернулись из номеров в подвал. Шарль, замещавший Проспера Донжа, вышел в коридор, который вел на улицу, и, проходя мимо комиссара, с любопытством поглядел на него. Должно быть, судомойки сказали ему, кто такой Мегрэ.

Через несколько минут он вернулся с дневным выпуском газеты. Был четвертый час. Судомойки усердно полоскали посуду, погрузив руки по локоть в горячую воду. А Шарль уселся поудобнее за свой столик, положил перед собой газету, надел очки и, закурив сигарету, принялся читать.

В этом не было ничего необыкновенного, и все же Мегрэ удивленно таращил на него глаза.

— Как видно, передышка? — улыбаясь, сказал он Рамюэлю, сортировавшему талоны.

— Да, теперь будет затишье до половины пятого, а там опять начнется кутерьма, как дансинг откроется…

Прошло еще несколько минут, Мегрэ все не уходил из коридора. Вдруг в кафетерии зазвонил телефон. Шарль встал, бросил несколько слов в трубку и, с сожалением оторвавшись от газеты, направился в какие-то дальние отделения подвала.

— Куда он?

— А который час? Половина четвертого? Значит, его вызвали на склад получить запас кофе и чая.

— И так каждый день?

— Каждый день…

Рамюэль следил взглядом за Мегрэ, а тот спокойно вошел в кафетерий и сделал весьма простую вещь — выдвинул ящик стола, самого обычного стола из некрашеного дерева. В ящике он нашел пузырек с чернилами, ручку и почтовую бумагу. Там оказались еще огрызки карандашей и два-три бланка денежных переводов.

Когда он уже задвигал ящик, возвратился Шарль, нагруженный пакетами. Он увидел, что Мегрэ наклонился над столом, и подумал, будто тот читает его газету.

— Пожалуйста, можете ее взять. Хотя в ней нет ничего интересного… Я читаю только фельетон и объявления насчет работы.

Очень это было нужно Мегрэ!

Значит, так: Проспер Донж спокойно сидел за этим столом… Рядом хлопотали в облаке пара три судомойки… Проспер…

С каждой секундой Мегрэ все больше освобождался от неповоротливости и сонного вида. Казалось, он вдруг вспомнил, что его ждет какое-то срочное дело. Ни с кем не простившись, он быстрым шагом двинулся в раздевальню, схватил свое пальто, на ходу надел его и через минуту уже вскочил в такси.

— В прокуратуру. Финансовый отдел, — бросил он шоферу.

Уже без четверти четыре. Но, возможно, кого-нибудь еще найдешь в отделе. Если все пойдет хорошо, то, пожалуй, еще нынче до вечера…

Мегрэ обернулся, навстречу ему шел Эдгар Фагоне, так называемый Зебио, пешком направлявшийся, в «Мажестик».

Глава 10

Обед в ресторане «Купол»

Операция была проведена с нарочитым шумом. Даже старик-антиквар, забившийся, как крот, в свой темный магазин и медленно чахнувший там, очнулся и, шаркая подошвами, вылез на порог.

Было около шести часов вечера. Витрины неказистых магазинов на улице Сен-Пер были освещены очень скудно, но на улице еще не угасли сиреневые сумерки.

Черная машина полицейской префектуры примчалась с набережной, издавая такие громкие гудки, что все антиквары и букинисты вздрагивали в своих лавках.

Завизжав тормозами, машина остановилась у края тротуара, и из нее выскочили три человека чрезвычайно решительного вида, словно агенты полиции, вызванные на место кровавого происшествия.

К двери магазина направился только Мегрэ, и как раз в эту минуту к стеклу прилипла, словно переводная картинка, испуганная и бледная физиономия приказчика. Один из инспекторов свернул в переулок, желая удостовериться, что из магазина нет запасного выхода, а второй, оставшийся на тротуаре, имел карикатурно-грозный вид благодаря своим густым усам и мрачному, недоверчивому взгляду — Мегрэ нарочно выбрал такого инспектора.

В магазине стены были обтянуты восточными коврами, в нем царило глубокое спокойствие, и приказчик чуть-чуть оправился от волнения.

— Вам надо господина Атума?.. Я пойду посмотрю, тут ли он…

Но комиссар уже отстранил его с дороги. В глубине магазина он заметил как бы щель между коврами, увидел пробивавшийся сквозь нее красноватый свет и услышал негромкий разговор. Вскоре он очутился в маленькой комнатке, устроенной из четырех ковров: обстановку ее составляли диван с разноцветными кожаными подушками и украшенный перламутровыми инкрустациями столик, на котором дымился в чашках черный кофе по-турецки.

В комнатке стоял какой-то человек, несомненно собиравшийся уйти и, по-видимому, перепуганный не меньше, чем приказчик. Другой человек, удобно расположившийся на диване, курил сигарету с позолоченным мундштуком и что-то говорил на иностранном языке стоявшему гостю.

— Вы господин Атум, не так ли?.. Я комиссар Мегрэ из Уголовной полиции…

Посетитель поспешил ретироваться. Вскоре стукнула входная дверь, затворившаяся за ним. А Мегрэ, мирно присев на краешек дивана, с любопытством рассматривал маленькие чашечки, в которых был подан черный кофе.

— Вы не узнаете меня, господин Атум?.. А ведь мы с вами когда-то провели вместе полдня… Право. Это было лет восемь назад… Прекрасное путешествие мы совершили!.. Вогезы, Эльзас!.. Если память мне не изменяет, мы расстались с вами у пограничного столба…

У толстяка Атума было очень моложавое лицо и великолепные глаза. Изысканно одетый, надушенный, с дорогими перстнями на пальцах, он сидел в уголке дивана, поджав под себя ноги, и эта комнатка, освещенная лампой на мраморной подставке, скорее напоминала лавку восточного базара, чем уголок парижского магазина.

— Что вы тогда натворили?.. Какие-то пустяки, насколько помнится… Но документы у вас были не в порядке, и французское правительство предложило вам совершить путешествие до границы… Вы, разумеется, в тот же вечер вернулись во Францию, однако приличия были соблюдены, и, полагаю, у вас нашлись могущественные покровители…

Атум, ничуть не утратив спокойствия, сидел напротив Мегрэ неподвижно, как сытый кот.

— После этого вы стали банкиром — ведь во Франции для тех, кто манипулирует деньгами ее граждан, не требуется девственной чистоты прошлого, отсутствия судимостей… Но у вас опять случились неприятности, господин Атум…