Вор комиссара Мегрэ - Сименон Жорж. Страница 24

Их не покидало неприятное ощущение, что они выставлены на всеобщее обозрение, и, когда прошло десять минут, они, с облегчением вздохнув, вошли в один из лифтов.

– Четвертый.

Дверь открыла Нора в пеньюаре из зеленого шелка под цвет глаз; ее волосы были светлее, чем накануне, почти седыми.

Гостиная была просторной, с двумя окнами от пола до потолка, одно из которых выходило на балкон.

– Я не ждала вас, вы застали меня врасплох.

– Надеюсь, мы не помешали вам позавтракать?

Подноса с едой в гостиной не видно: наверное, он в соседней комнате.

– Вы хотите видеть мужа? Он недавно ушел к себе в контору.

– Нет, я хотел задать несколько вопросов именно вам. Прежде всего, вопрос, который я задаю всем без исключения, кто знал Софи Рикен. Не усмотрите в нем подвоха. Где вы были в среду вечером?

Она и глазом не повела. Поудобнее устроилась в своем кресле и спросила:

– В котором часу?

– Где вы ужинали?

– Минутку… В среду? Вчера – с вами. В четверг я ужинала одна у Фуке, но не на втором этаже, где мы бываем обычно с Карю, а на первом, за маленьким столиком. В среду… В среду я вообще не ужинала. Должна сказать, что, кроме легкого завтрака, я ем еще один раз в день. Если обедаю, то уже не ужинаю. В среду мы обедали в «Беркли», потом у меня была примерка в двух шагах отсюда, потом я выпила рюмочку «У Жана», на улице Марбеф. Примерно в девять вернулась в отель.

– Вы поднялись прямо к себе?

– Да. Читала до часу ночи, потому что раньше заснуть не могу. До того – смотрела телевизор. Он стоял в углу комнаты.

– Только не спрашивайте, что передавали. Все, что я помню: там были какие-то неизвестные молодые певцы и певицы. Вы удовлетворены? Может быть, позвать рассыльного с этажа? Впрочем, кажется, сегодня дежурит другой…

– Вы что-нибудь заказывали?

– Бокал шампанского.

– В котором часу?

– Перед тем как лечь спать. А вы подозреваете, что я отправилась на улицу Сен-Шарль и пристрелила несчастную Софи?

– Я ничего не подозреваю, а лишь выполняю свой профессиональный долг и стараюсь быть как можно менее докучливым. После ваших вчерашних реплик о Софи Рикен трудно заподозрить, что вы друг другу симпатизировали.

– Я и не пытаюсь это скрыть.

– Речь шла о вечеринке здесь, в гостинице, когда вы застали ее в объятиях вашего мужа.

– Наверное, мне не следовало об этом говорить. Я просто хотела показать, что она цеплялась за всех встречных мужчин, вовсе не была наивной дурочкой и не была страстно влюблена в Фрэнсиса, как вам это, наверное, преподнесли.

– Кого вы имеете в виду?

– Мужчинам свойственно попадаться на крючок… Большинство из тех, с кем мы общаемся, считают меня холодной, честолюбивой, расчетливой…

– Никто не говорил мне о вас в таких выражениях.

– Но все так думают, даже такой тип, как Боб, который многое повидал на своем веку. И наоборот, в их глазах малышка Софи, такая нежная, кроткая – жертва безответной любви. Думайте, как вам угодно. Я сказала правду.

– Карю был ее любовником?

– Кто это утверждает?

– Вы же сказали…

– Я сказала, что она прижималась к нему, хныкала, чтобы ее пожалели, но вовсе не утверждала, что Карю был ее любовником.

– А все остальные – были. Я правильно вас понял?

– Спросите у них… Посмотрим, осмелятся ли они солгать?

– А Рикен?

– Вы ставите меня в трудное положение. Я стараюсь не судить людей, с которыми общаюсь, но совсем не обязательно думать, что они наши друзья. Разве я вам говорила, что Фрэнсис знал? А может быть, и говорила. Я уже не помню. Я иногда подвластна порывам. Карю увлекся этим парнем, предрекал ему большое будущее. Я же считаю, что Фрэнсис ловкач, изображающий из себя творческую личность. Выбирайте.

Мегрэ встал, вынул из кармана трубку.

– Еще один вопрос. Год назад Софи была беременна…

– Знаю.

– Она вам сказала?

– У нее было два или три месяца беременности, не помню точно. Фрэнсис не хотел ребенка, считал, что это помешает его карьере. Тогда она обратилась ко мне… Ей кто-то посоветовал обратиться по адресу в Швейцарии, но она не решалась туда ехать…

– Вы ей помогли?

– Я ответила, что никого не знаю. Мне совсем не хотелось, чтобы мы с Карю были замешаны в подобной истории.

– И как же она выпуталась?

– Наверное, с ее точки зрения – удачно. Поскольку она больше об этом не заговаривала, а ребенок тоже на свет не появился.

– Благодарю вас.

– Вы были в конторе Карю?

Мегрэ ответил вопросом:

– Он вам не звонил?

Было ясно, что, оставшись одна, Нора свяжется с конторой на улице Бассано.

– Спасибо, Гастон, – сказал Мегрэ, проходя мимо портье.

На улице он глубоко вздохнул.

– Если вся эта история закончится всеобщей очной ставкой, это будет забавно.

Он зашел в первый попавшийся бар выпить сухого вина. Ему этого хотелось еще с утра, и пиво Карю не отбило охоты.

– На набережную, малыш Лапуэнт. Любопытно, в каком виде мы застанем нашего Фрэнсиса.

В стеклянной клетке его не было – там сидели только старуха и парень с перебитым носом. В кабинете Мегрэ расположился Жанвье, а рядом – разъяренный Рикен.

– Пришлось его впустить сюда, шеф. Он устроил страшный шум в коридоре, требуя, чтобы судебный исполнитель немедленно отвел его к начальнику, угрожал сообщить в газеты.

– Это мое право! – хрипло крикнул парень. – Хватит с меня! Обращаются как с идиотом или преступником! Убили мою жену, а меня держат взаперти, как будто я собираюсь смыться. Ни на минуту не оставляют в покое.

– Хотите пригласить адвоката?

Фрэнсис посмотрел на Мегрэ, колеблясь, и в его глазах еще читалась ярость.

– Вы… вы…

От гнева он не мог найти слов.

– Вы изображаете из себя покровителя. Наверное, любуетесь собой – такой добрый, такой терпеливый, такой понимающий! Я тоже так думал. Но теперь знаю: все, что о вас рассказывают, пустая болтовня.

Он распалялся, говорил все быстрее и быстрее.

– Сколько вы платите журналистам за рекламу? А я-то, несчастный кретин! Когда увидел ваше имя в бумажнике, вообразил, что спасен, что встретил наконец человека, который меня поймет. Позвонил… Ведь без моего звонка вы бы меня не нашли. Я мог бы с вашими деньгами… Подумать только, даже не взял на еду! И что же? Вы меня запихиваете в гнусную гостиницу… с инспектором, который караулит на улице. Потом запираете в какой-то мышеловке, и время от времени ваши люди приходят посмотреть через стекло, чем я занимаюсь. Я насчитал по меньшей мере человек двенадцать, которые потешались надо мной таким образом. И все из-за того, что полиция не в состоянии защитить своих граждан. А потом, вместо того чтобы искать виновного, берут на подозрение мужа, а тот, видите ли, смеет быть недовольным.