Роза пустыни - Симмонс Сюзанна. Страница 27

— Очень может быть. — Джек взял шляпу и стек. — Тогда, к сожалению, в один из ближайших дней ее ждет неприятный сюрприз.

Слова лорда заинтересовали слугу.

— Вы с ним встречались прежде, господин?

— Да, приходилось. — Джек пару раз несильно ударил стеком по голенищу сапога. — Я убедился, что этот граф — беспринципный и бессердечный сукин сын.

Слуга благоразумно промолчал. Хотя он мог бы сообщить своему господину, что примерно то же часто говорили о нем самом, о Черном Джеке.

Лорд сердито сдвинул брови.

— Наверное, Полонски не случайно решил плыть на нашем корабле, — сказал он скорее самому себе, чем Кариму. Потом взглянул на своего слугу. — Я дам тебе поручение, Карим.

Слуга почтительно склонил голову:

— Постараюсь исполнить все, что прикажете, мой господин.

— Ты должен сойти с корабля.

— Я ухожу немедленно.

— Сначала собери вещи. Возьми с собой то, что может понадобиться в течение нескольких недель.

— Да, понимаю. Но вы же знаете, господин, я обхожусь малым. Мне легко собраться.

— Возможно, потребуется и больше времени. Тебе нужно будет собрать кое-какие сведения. Это для меня важно.

Темные глаза слуги блеснули:

— Вам не следует беспокоиться. Я готов.

Джек в этом не сомневался. Карим всегда и на все был готов.

— Я хочу, чтобы ты как можно скорее вернулся в Каир и нашел человека по имени Азар, который живет вот по этому адресу. — Джек быстро записал номер дома и название улицы на листочке бумаги и передал его своему слуге. — Скажи ему, что я желаю знать, не занимался ли Андре Полонски нелегальным вывозом древностей из Египта в течение последних трех лет.

Глаза слуги удивленно расширились.

— А еще я хочу знать об источнике доходов этого графа.

— Да, понимаю: источник его доходов.

— И вообще любые сведения об этом господине.

— Я непременно найду Азара и передам ему вашу просьбу.

Джек взглянул на жилистого человечка, с которым не разлучался уже более пяти лет.

— Ты никогда меня не подводил, Карим.

— Не подведу и на этот раз. Будьте уверены, мой господин.

Подобная преданность не покупается. Джек похлопал своего верного слугу по плечу:

— Знаю.

— Пусть боги нашлют на меня оспу и чуму, обрекут на голодную смерть, если я когда-нибудь подведу вас, господин. Пусть женщины моего рода будут бесплодны в течение десяти поколений. Пусть ослепнут мои глаза и онемеет мой язык, и пусть…

— Думаю, ты не подведешь меня и не разгневаешь богов, Карим.

В глазах его слуги горела фанатичная любовь.

— Я никогда не забуду того, что вы сделали для моей семьи, о щедрейший из щедрых.

— Этот старый долг давным-давно оплачен, — спокойно заметил Джек.

— Я этого никогда не забуду! — вскричал Карим.

— Не мог же я оставить их умирать.

— Любой другой оставил бы.

— А я не мог.

Карим просто сказал:

— Вот почему я никогда не подведу вас, чего бы вы ни попросили, господин.

Джек считал, что не сделал тогда ничего особенного. Посреди пустыни он наткнулся на караван одной семьи. На них напала шайка убийц и разбойников, которые оставили их, сочтя мертвыми. У них забрали все, даже одежду сняли. Джек перевязал несчастным раны, одел их, дал им пищи и воды, а когда они смогли продолжить путь, он проводил их до места, куда они направлялись. Ибо в обычаи пустыни входило и это.

Три недели спустя у Джека на пороге появился Карим и поклялся в вечной преданности — в благодарность за то, что Джек спас его семью.

С тех пор они были вместе.

Джеку уже пора было встретиться с полковником и леди Элизабет.

Он попрощался со своим слугой:

— Да хранят тебя боги.

— И вас, господин.

— Найди нас в Ауксоре, как только выяснишь то, что я хочу знать. «Звезда Египта» будет стоять там несколько недель. Если понадобится, я найду повод остаться с ними, пока ты не вернешься.

Карим кивнул.

— Я найду вас в Луксоре. — После короткой паузы он добавил: — А, эти англичане! Какие они странные!

— Очень странные, — согласился Джек (оба на секунду забыли о том, что сам Джек тоже англичанин). Тут ему в голову пришла новая идея: — Возможно, следует сказать Азару, чтобы он заодно постарался собрать сведения о полковнике и миссис Уинтерз.

— Да, господин.

Джек в задумчивости потер подбородок.

— Что-то подсказывает мне, что они не такие, какими кажутся.

Карим засмеялся и открыл перед своим господином дверь каюты.

— А разве все люди именно такие, какими кажутся?

Хилберт Матиас Уинтерз прошелся по каюте первого класса на борту «Звезды Египта», потом подошел к двери, ведущей в спальню, и открыл ее как раз в тот момент, когда Амелия вылезала из большой медной ванны. Он позволил себе секунду полюбоваться ее женственной фигурой с тонкой талией, пышной грудью и белыми гладкими бедрами, а потом заметил:

— Поздновато для ванны. Скоро чай.

Амелия приняла из рук служанки-египтянки тонкое льняное полотенце и кивком отпустила ее. Она подождала, пока служанка не вышла из каюты, и прошипела:

— Не будь ослом, Хилберт!

— Стараюсь не быть, дорогая.

— Плохо стараешься, — проговорила она, обтирая тело полотенцем. — Я принимала ванну в этот час потому, что чертова прислуга целый день не могла нормально нагреть воду!

Амелия нахально врала — полковник всегда мог это определить.

— Немного обидно, а?

— Да. Они полные болваны, все без исключения, — пожаловалась его хорошенькая супруга.

Он неспешно пересек комнату и демонстративно разворошил смятую постель стеком, с наслаждением наблюдая, как искажается от изумления лицо Амелии. После этого он плюхнулся на край кровати, вытянул перед собой одну ногу и положил на нее другую, согнутую в колене.

— Провела день в постели, да? — Полковник лениво похлопал ладонью по голенищу сапога.

Подобно кошке, Амелия обладала редкой способностью не терять равновесия. Так было и сейчас. Она кивнула:

— Как тебе прекрасно известно, у меня страшно болела голова — с самого утра.

Полковник успел заметить улыбку, скользнувшую по хитрому личику. Он знал, что именно она означала. Интересно, с кем Амелия делила эту постель.

Она уронила купальное полотенце на пол и остановилась, обнаженная, перед туалетным столиком, рассматривая в зеркале свою фигуру. «Дорогая Амелия» не страдала от застенчивости. Она прекрасно знала каждый дюйм своего тела, как солдат-кавалерист знает своего коня. Она и заботилась о нем так же: кормила его, обихаживала, старательно за ним присматривала, тайком немного баловала. Солдат знает, что, если он должным образом позаботится о своем коне, тот всегда будет верно ему служить. В отношении своего главного достояния — тела — Амелия придерживалась точно такой же философии.

Откинувшись на подушки, полковник наблюдал, как Амелия, повернувшись спиной к зеркалу, разглядывала через плечо свое отражение. Она ущипнула себя за ягодицы, видимо, проверяя, не появилось ли там лишнего жирка.

Успокоившись на этот счет, Амелия накинула пеньюар, уселась за туалетный столик и взяла щетку для волос.

— Приятно провел день? — осведомилась она, приводя в порядок спутавшиеся золотистые пряди.

— Очень.

Хилберт приподнялся на локтях, потом поднялся с постели и встал у Амелии за спиной. Полупрозрачный пеньюар соскользнул с ее плеча, искусно обнажив плечо и одну грудь. Не снимая перчаток, он протянул руку и обхватил пальцами белую шею.

— Ты как всегда прелестна, моя радость.

Несмотря на комплимент, она наморщила носик:

— От тебя разит конским потом.

— Ездил верхом целый день. Как еще от меня может пахнуть? — Полковник приподнял стек и потом несколько раз провел им по ее соскам, опустил вниз по животу к треугольнику пышных завитков. — Всегда получаю удовольствие от хорошей езды.

Она повела бедрами и многозначительно засмеялась.

Амелия могла быть игривой и даже изобретательной. На его глазах она делала такое, от чего покраснела бы и опытная шлюха. И хотя во время их первых встреч она притворялась девственницей, притворство ее было мгновенно отброшено, как только она поняла, что ему это совершенно все равно. Более того — он даже был доволен тем, что она уже владела искусством любовных утех. Хилберт наклонился, чтобы его ладонь могла повторить путь стека.