Третья стихия - Симонова Мария. Страница 22

— Никогда не знаешь, чего ждать из Кляксы. Темное место. Черт его разберет… — В это время колобок остановился и развернулся, обретя пародийные очертания женской фигуры — бесформенной неуклюжей. Одутловатое лицо было покрыто волнами морщин — как будто бы время, накатываясь а него раз за разом, словно прибой на песчаный пляж уложило кожу лба и щек мягкими извилистым складками. Посреди складок торчал одиноким утесиком крючковатый совиный нос, а вот глаза были совсем не совиными — маленькими и очень светлыми, совсем как драгоценные камешки в измятое комке теста.

«Настоящая ведьма!» — потрясение подумал Михаил, в то время как старуха засеменила по правлению к ним. Почему-то Михаил сразу подумал, что ей нужна Илли. Он торопливо вскочил, и ему на ногу опустилась пудовая наковальня — так ему сначала показалось, — оказавшаяся ступней Карригана. Михаил попытался высвободить ног но этот нахал утвердился на ней нерушимым постаментом и делал вид, что ничего не замечает. А ведьма тем временем шустро приближалась к Илли, несмотря на свои неуклюжие габариты. Михаил оказался в капкане, но остальные-то были свободны — и Заноза, и Петр уже шагнули наперерез старухе.

— Стоять, — уронил Карриган. Слишком много уверенности содержалось в его голосе — уверенности, спокойствия и силы, так что даже Петр невольно подчинился. Тут старуха заговорила тихо, обращаясь к одной только Илли, все еще сидевшей на с земле, словно никого больше не было в этом лесу, никогда и никого здесь не было, кроме нее и девушки. И уже не воля Карригана, а ее удивительный и голос заворожил всех, заставляя оставаться на месте — такой сокровенно-знакомый и давно забытый, пришедший из далекого детства — нереального, придуманного сказочниками и все же теплящегося у каждого в укромном уголке сердца: с потрескиванием домашнего очага, с ароматом румяных пирожков, вьюгой за окнами и бабушкиными сказками на ночь.

— Издалека пришла деточка, ох издалека, а я тебя услышала. Ты не бойся, это только я слышу, мало таких, как мы, осталось, да почитай и нет совсем. Трудно тебе, ласточка, еще труднее будет, а я помогу — дам тебе кое-что. В кулачке сожмешь, и будет тебе помощь. Ты верь бабке, мало нас, а все равно поможем, советом аль еще чем, там видно будет…

Илли уставилась на старуху широко открытыми глазами, а та, наклонившись и все еще бормоча, что-то ей протягивала. Илли медленно подняла руку навстречу, узкая белая ручка встретилась с корявой старческой, и в раскрытую ладонь лег небольшой предмет на ремешке — что-то вроде языческого амулета. Затем старуха — натуральная с виду ведьма, но почему-то с голосом доброй феи — отвернулась и пошла, переваливаясь, обратно — в ту же сторону, откуда пожаловала.

— Все поможем… — донеслось от нее напоследок.

— Что за помощь-то, мать, пирогами или, может, оружием? — крикнул ей вслед Петр. Тут старуха присела, и вот уже вновь ком растрепанного тряпья катится назад к «черной дыре», огибая стволы и подскакивая на кочках.

Илли поднялась, разглядывая подарок. — Ты поосторожнее с этим, на шею лучше не вешай, — посоветовал ей Странник. Петр внимательно разглядывал девушку в поисках каких-то не замеченных им ранее достоинств. Михаила все произошедшее лишь укрепило в убеждении, что попутчики им попались более чем загадочные, и имперские спецслужбы заинтересовались ими явно неспроста. Еще он обратил внимание, что говорила-то бабка по-русски, и все-таки девушка ее поняла. Что-то здесь было не так, какая-то закавыка с языками, и ни при чем тут это «общее ментальное пространство». «Спросить бы у Занозы, да пока вроде как-то не время».

Свернутая в комок бабка докатилась до края леса, в последний раз высоко подпрыгнула и исчезла в «дыре» с глухим чавком, словно ахнул в трясину увесистый булыжник.

— Какая-то ерунда, абстракция, нонсенс… — забубнил себе под нос Попрыгунчик, только теперь поднимаясь с земли. «Да, это тебе не цветастый Айрап, и не Беблер, и даже не Урюпинск с его террариумом. Будет теперь чем девушек заезжих потрясать, когда домой вернешься», — отвел мысленно душу Михаил. Петр бросил ломать голову над происшествием и обратился к Страннику:

— Ладно. Показывай, где в этой картинной галерее продовольственный склад. А то вон девушка сейчас тебя слопает, гляди, какими голодными глазами смотрит! А, Рейчел? — И он резко притянул себе девушку, явно готовую повиснуть на Занозе. Тот огляделся — живые картины успели уже слегка сместиться, и волны плескались теперь значительно правее, чем раньше.

— Ты что, рыбачить собираешься? — поинтересовался Петр. Странник в ответ ухмыльнулся:

— Можно и порыбачить, рыбка там водится. Только наживка нужна большая: рыба крупная, голодная.

— А мы Попрыгунчика наживим, он у нас любит экзотическую живность, — внес предложение Рик.

— Да нет, — возразил Седой, — лучше толстяка, да этого сразу клюнет!

Оба кандидата на наживку занервничали — охочей до рыбки каторжной команде удалось немного расшевелить своими веселыми шутками эту невезучую пару. Тем временем выяснилось, что направляются они вовсе не на рыбную ловлю: выйдя на окраину леса. Странник миновал морской пейзаж и подошел к следующей картине — мрачноватому полотну с полуразрушенным зданием. Сейчас уровень мостовой в картине лежал значительно ниже уровня здешней почвы.

— Сюда, — бросил через плечо Странник, прыгая с мягкой лесной почвы на потрескавшийся асфальт. Затем обернулся и протянул галантно руку Рейчел. «Странная картина, — подумал Михаил. — Стоит человек в одном мире и протягивает руку человеку в другом. Что их разделяет-то? Да как будто бы ничего…»

Рейчел не преминула воспользоваться предложенной ей помощью: она не просто спрыгнула, а упала вниз прямо Занозе в руки. Михаил представил невольно себя на месте Странника, но только с другой попутчицей на шее и, забыв тут же о неуловимой грани между мирами, так ее и не уловив, моментально оказался на мостовой, но опоздал: вездесущий Карриган уже снимал сверху Илли, подхватив ее за талию. Пока остальные сыпались со всех сторон вниз, Михаил ревниво наблюдал, как Карриган медленно ставит девушку на землю, глядя при этом ей в глаза с однозначно голодным выражением. Голод, понятно, не тетка, Михаил и сам проголодался, но зачем под это дело девушек глазами поедать? «Вот сволочь, на глазах ведь девчонку охмуряет!» — яростно подумал Михаил, понятия не имевший об истинных взаимоотношениях этой пары, но предпочитавший считать их чисто деловыми. Однако Илли, едва встав на ноги, тут же пролила лекарственный бальзам на свежие раны тайного ревнивца — она оттолкнула Карригана и сердито от него отвернулась.

«Так-то! Знай наших! Не распускай руки!» — победно подумал Михаил Летин, окидывая наконец-то взглядом ближайшие окрестности. Ничего особо впечатляющего, кроме нового пространственного Эрмитажа, развешенного по периметру. Черная «клякса» никуда не делась, она имелась и здесь.

Нечто подобное они уже видели, вот только ничего съедобного поблизости по-прежнему не наблюдалось. Единственное здание на этом отрезке было полуразрушено и едва сохранилось до уровня второго этажа — вряд ли оно являлось продовольственным складом.

— Хорош натюрморт для скыпских камнеедов, — проворчал Петр. — Ну и куда теперь?

Заноза отделил себя от пылких девичьих объята и направился в обход этой груды кирпичей, непонятно как еще держащихся друг за дружку. Вся компания потянулась за ним следом. За поворотом часть стены давно обвалилась, через эту брешь 3аноза, а вслед за ним и небольшой отряд вступил в зал без потолка — его с успехом заменяло бесцветное небо. Похоже, здесь раньше было кафе или бар: столиков не сохранилось, но у дальней стены располагалась стойка, а за ней — полки, тесно уставленные и коробками, банками и бутылками. Возможно, что все это было не первой свежести, но голодная команда устремилась через зал на штурм стойки — не хватало только общего крика «Ура!».

Рик с Седым перескочили через стойку первыми. Седой приземлился с той стороны удачно, а Рику не повезло — он наткнулся на что-то, лежащее на полу за стойкой, едва не упал, медленно выпрямился и, глядя себе под ноги, раздельно, как прилежный ученик на уроке, произнес непечатное ругательство. Седой, уже запустивший руки в полки, тоже мельком глянул вниз и моментально позабыл о расставленных перед ним в изобилии продовольственных товарах.