Вирус хаоса - Симонова Мария. Страница 52

— Смелый!.. — выдохнула она тихо, шагнула к нему, а в следующий момент бросилась на шею и… заплакала. Уткнулась в него и буквально захлебнулась в рыданиях.

— Ну что ты, Машенька… Что ты, мой хороший… Мы все решим… Все будет хорошо… — приговаривал Ген, гладя ее жесткие волосы и вздрагивающие плечи. Он провел ее в комнату и усадил на диван, у самого в душе царило смятение: «Не она, это ясно. Да нет, точно не она! А может быть, все-таки?..» Смелый — это было ее словечко, только давнее, интимное: когда-то оно звучало из ее уст, больше походя на «милый». А ведь он как-то незаметно успел об этом забыть… Да, правда, усомниться в ее подлинности заставляли два тела, возможно, бездыханные, лежавшие в прихожей. Но как знать, за кого она их приняла? Страшно даже представить, где она побывала, что пережила за эти дни?.. Милая, бедная его девочка…

Футболка на его плече уже была мокрой, а сам Ген почти убедил себя в том, что Мэри вернулась, когда она наконец заговорила. И тогда он понял, что первое впечатление бывает все же наиболее верным.

— Смелый, со мной что-то происходит… Все не то вокруг… И ты не тот, я же вижу… Но ты ведь здесь! Значит, ты знаешь… Ты поможешь мне, правда?

— Разумеется, Маш, ты главное успокойся. — Он с тревогой оглянулся на коридор, где виднелись неподвижные ноги. Проследив его взгляд, она устало вздохнула:

— Это были твои люди?

— Что значит «были»?.. — Ген похолодел. — Ты же их не того?.. — и закончил почти шепотом: — Не убила?..

— Вряд ли, — равнодушно проронила она, вновь прислоняясь к его плечу. — Смелый, я в другом мире. И это совсем не похоже на мой дом… — Он удивился ее прозорливости… Или просто откровенности? Другие Марии наверняка тоже что-то понимали, просто не решались вот так напрямую это выложить.

— Здесь есть что-нибудь пожрать? — спросила она. — Я такая голодная!

— Нет! — он даже вскочил, опасаясь, как бы она не ринулась сразу на кухню, потом опомнился: — Ты сиди, я сейчас что-нибудь принесу. Только пока не вставай и никуда не ходи. Я вызову одного человека, он поможет во всем разобраться. Да, кстати… — он обернулся уже с порога комнаты: — Ты ведь хочешь позвонить Свете?

Она поглядела недоверчиво — на него, на стоявший неподалеку телефонный аппарат, вытерла мокрые щеки ладонью, хлюпнула в последний раз носом и спросила:

— А это возможно?..

— Возможно, — заверил Ген, — но я как раз хотел сказать, что лучше не нужно.

Он задержался в коридоре, чтобы проверить пульс у оперов — обнаружив его у обоих, вздохнул с некоторым облегчением. Когда он уже возвращался с бутербродами, то увидел в коридоре Марию, взявшуюся тащить одно из тел за ноги.

— Что ты делаешь? — обеспокоился Ген.

— Выкинем их на лестницу, — предложила она, — нечего им тут валяться… под ногами.

— Погоди. Ну-ка держи, — он сунул ей в руки тарелку с бутербродами.

Вообще-то Ген подумывал о том, чтобы вызвать «Скорую», однако врачам потребуется давать какие-то объяснения, а таковых не было и близко. Пока он занялся тем, что отволок самостоятельно оба тела в спальню. По ходу дела у него сформировалась приемлемая версия для их начальства: «Жена вернулась и решила, что это воры. Ничего, отмажемся самообороной», — отчаянно думал Ген. И все же, прежде, чем вызывать кого бы то ни было, ему необходимо было поговорить с Блумом: старик намекал — нет, он прямо так и заявил! — что ему были даны какие-то конкретные указания по… Ну, должно быть, по поводу обмена — очередной пришелицы на настоящую Мэри. По крайней мере Ген на это очень надеялся.

Краем глаза он следил за гостьей, приканчивающей тем временем с жадностью второй и последний бутерброд. Господи, да откуда ж она явилась? И там теперь находится его Мэри? Одна? Или, быть может…

Он не успел додумать, с кем. Второе «тело», будучи уже затащенным в спальню, стало проявлять признаки жизни. Ген растерялся: воспитание в традициях гуманизма требовало помогать человеку вернуться к жизни, но пробуждение служивого в данный момент было бы очень некстати. Но как ему воспрепятствовать, вот вопрос? Опер застонал и пошевелился. Ген заметался по спальне, хватая разные вещи, потом понял, что все равно не сможет треснуть беспомощного человека по башке и скрепя сердце выскочил в гостиную, чтобы попросить помощи у женщины, явно более опытной в таких делах: ну, есть же какие-то щадящие приемы, всего-навсего на время отключающие сознание?

С минуту назад Мария сидела на диване, но теперь ее там не оказалось. Со стремительно нарастающей в груди пустотой Ген вышел в коридор — входная дверь закрыта. Ванная, туалет, кухня. Никого. И звать не имеет смысла.

Из комнаты донеслось ещё не очень отчетливое словосочетание, свидетельствующее о чьем-то возрождении к жизни.

Ген сел за стол, опустил голову на руки. И неожиданно для себя заплакал.

— Итак, профессор, давайте вернемся к вашему утверждению о том, что пространство стремится к стабильному состоянию, поэтому якобы ваши «Врата» и затянули к нам обратно нашу Ветер-1 безо всякого обмена, — полковник Каневич считал себя уже немного подкованным во всей этой научной галиматье, по крайней мере до той необходимой степени, чтобы можно было хлестать Блума кой-какими козырями по его всезнающей морде. — Затем на нас свалилась Ветер-3, и вы бормотали что-то об… интернальных? ах да, конечно, об инфернальных турбуленциях вблизи Врат. Но почему, скажите мне на милость, следом за номером «Три» к нам вперлись еще вот эти очередные Ветер — «Четыре» и «Пять»?

Полковник кивнул на стекло бокса, где стояли в ряд уже четыре капсулы. Под стеклянными крышками мирно спали на первый взгляд разные, а на второй, более пристальный — весьма похожие девушки, счастливо-отрешенные ото всех проблем, в том числе от вызванного ими мирового дисбаланса, от спровоцированных турбуленций и уж тем более — от порожденных этими обстоятельствами кабинетных дебатов.

— Мы уже выяснили, что их местонахождение здесь такой большой компанией противоречит некоторым законам, и это может сказаться на окружающем пространстве — нашем с вами пространстве, замечу! — самым плачевным образом. Так утверждают наши специалисты, и вы, кстати, не отрицаете. Тогда почему, — продолжал давить полковник, — вы категорически отказываетесь распределить их с помощью Врат обратно по своим местам?

Блум — бледный, в неизменном белом халате, был сегодня чем-то схож с известняковой глыбой, но не так-то просто было заставить эту глыбу крошиться.

— Я уже говорил и повторяю, — с усталым упрямством заявил он, — что обмен должен осуществляться поступательно, в строгом порядке. Если раскидать их, как вы предлагаете, по соответствующим мирам, то путь к возбудителю, к Ветер-2, будет для нас окончательно отрезан.

— О каком обмене вы все твердите! И о каком порядке! — полковник делал героические усилия, чтобы не сорваться на откровенную грубость. — Когда эта ваша «проникающая диффузия» давно уже катится из мира в мир безо всяких обменов! Сколько объектов на данный момент было вытянуто вместе с Ветер через «горизонт событий»? — Полковник вовсю щеголял научными терминами и втайне гордился этим. — Три? Четыре?

— Вы ошибаетесь, — мнимый «мел» профессорского обличья на поверку оказывался тверже мрамора. — «Возбудитель» продолжает перемещаться исключительно методом замещения: среди преобладающих при этом проявлений Хаоса мы наблюдаем единственную упорядоченность — это и есть та спасительная нить, за которую мы обязаны ухватиться! Поэтому, повторяю — для распределения всех Ветер по своим мирам приемлем только строго поступательный обмен!

Каневич смотрел на профессора некоторое время молча — так смотрят на пчелу, ползающую по окну, размышляя — как бы ее раздавить, чтоб не ужалила?

— Хорошо, — произнес он довольно спокойно, — допустим, Ветер доставят в нужное место и мы ее поступательно обменяем. А как быть с остальными? Ведь каждый из них тоже нарушитель, пока еще, может быть, движущийся в ее «шлейфе», ну а потом? Когда мы нейтрализуем «возбудителя», что прикажете делать с ее «свитой»?