Футбол – только ли игра? - Симонян Никита Павлович. Страница 27

– Володя, Володя! Где Володька?

Пришлось Володе обнаружить себя. Дангулов подошел к нему и сказал со своим характерным южным «г»:

– Агапов, поработайте на силу.

Наши тренеры хорошо дополняли друг друга. Горохов обращался с игроками почти как с равными. Ему было всего тридцать шесть лет, и только нам, двадцати-двадцатипятилетним, он мог казаться уже немолодым. Утром вбегал в комнату: «Вставайте, давно невесты у ворот, на зарядку!» – и сбрасывал со всех одеяла.

Дангулов же соблюдал дистанцию. Был сдержан, никогда не повышал голоса, хотя в футболе предостаточно ситуаций, которые могут вывести из равновесия любого. Только однажды… Мы тогда проиграли несколько матчей подряд – никак не шел мяч в ворота, и все тут! Приехали в Киев и потерпели очередное поражение. Абрам Христофорович ходил, ходил по раздевалке и вдруг как двинет ногой фибровый чемоданчик Олега Тимакова под лавку: «Да вы, в конце концов, будете забивать, негодяи?»

Первым, кто гомерически захохотал от не соответствия столь бурной реакции с привычным образом, привычной галантностью нашего тренера, был хозяин чемоданчика. Вслед за ним – мы все. И начали уговаривать Дангулова: «Не волнуйтесь, Абрам Христофорович, прорвет нас, вот увидите». И действительно, в следующей встрече мы буквально разгромили соперника. Может, в самом деле, именно взрыв тренера возымел действие? Все бывает в футболе.

Николай Алексеевич Гуляев тоже, пожалуй, из педантов. Любил говорить: «Порядок бьет класс». Дисциплинированная команда, в действиях которой нет партизанщины, может обыграть команду более высокого уровня. И тренировка у Гуляева всегда начиналась «от печки» – с пробежки, с общеразвивающих упражнений…

А еще я всегда с интересом наблюдал – издали: не довелось работать вместе – за Виктором Александровичем Масловым.

Его чтили и футболисты и тренеры, особенно молодые. К тому времени, как я произнес первую тренерскую речь, он уже успел сотворить «Торпедо»: ведь именно при нем команда заиграла комбинационно, технично. Потом он перейдет в «Динамо» (Киев), и о команде заговорят не только у нас, но и за рубежом – она одержит ряд громких побед в международных играх.

Маслов знал футбол не по учебникам. Сам когда-то играл за «Торпедо». Не имея специального образования, как большинство тренеров моего поколения, обладал богатейшей тренерской интуицией. Она проявлялась и в построении учебно-тренировочного процесса, и в выборе тактики игры, в выборе игроков – Стрельцова и Иванова он открыл, – во влиянии на них. Не случайно между собой футболисты звали его «дед». А еще – «профессионал». Тоже точное попадание. Он и сам любил повторять: «Мы же профессионалы!» Открытый, душевный, очень располагал к себе. И сегодня все, кого он учил, воспитывал, говорят о нем с особой теплотой. Немного напоминал Горохова заботой о футболистах – тоже как отец родной.

По природе своей Маслов был старшим тренером. Не отличался большой футбольной эрудицией, не знал научных терминов, но настолько тонко понимал футбол, что все мог объяснить простым разговорным языком. К тому же, будучи волевым, сильным человеком (он и с виду – крепкий дуб), любого мог заставить работать.

Самоучки нередко кичатся, что университетов не кончали, а Виктор Александрович с уважением, я бы даже сказал, с благоговением относился к науке, к знаниям. Учились мы с ним на курсах переподготовки тренеров, сдавали экзамены, и он волновался, как школьница-отличница: покрывался пятнами, все бесконечно у всех переспрашивал. А он же – Маслов!

В Киеве он получил широкие возможности для комплектования команды. Внес много тактических новинок. Ввел роль опорного центрального полузащитника, называемого в то время волнорезом, разрабатывал игру без флангов, игру с двумя нападающими, насытил среднюю линию… Его команды всегда отличала высокая игровая дисциплина.

…Большим авторитетом для меня был Михаил Иосифович Якушин. Как тренера знал его по сборной.

Фигура легендарная в футболе и хоккее. «Хитрый Михей» звали его за умение играть умно, изобретательно. Не всякий тренер сразу утвердится во мнении коллег, а Якушину, мне кажется, это удалось. И вообще ему все удавалось. Как сразу стал одним из самых заметных игроков и в футболе и в хоккее, так сразу же стал и признанным тренером, с которым все считались.

Его команда, московское «Динамо», была командой умной (под стать наставнику) и многие годы, как и ЦДКА, являлась эталоном советского футбола. В сорок пятом году «хитрый Михей» повез известную лишь в нашей стране команду в туманный Альбион, а привез оттуда всемирно знаменитый клуб с засверкавшими на мировом небосводе звездами – Хомич, Бобров, Бесков, Соловьев… Как загремели их имена!

По характеру Михаил Иосифович полная противоположность мягкому, деликатному Качалину. Голоса, правда, тоже не повысит, но если не выполнишь его требований, так ужалит словом, что думаешь: лучше бы уж накричал. Хотя в общем-то всегда бывал справедлив.

О якушинском остроумии и язвительности рассказывалось и рассказывается немало баек.

Будучи игроком, не корил партнера за ошибки в передачах, не кричал обычное: «Кому отдал?!», «Куда бьешь?!» Подходил и спокойно делал внушение.

– Сева, – обращался он, например, к Блинкову, – ты и я в одной команде. Мы с тобой в голубой форме. А вот эти, в белой, – наши соперники. Так ты, Севочка, один пас давай голубому, а один – белому. Договорились?

Лев Яшин рассказывал мне, как однажды в перерыве между таймами в раздевалку вошли большие руководители динамовского ведомства. Михаил Иосифович в это время давал советы футболистам, каждому по очереди, как надо играть во второй половине. Вдруг раздались реплики высоких гостей: «А что с Мудриком? Почему он слабо играет? Может быть, плохо себя чувствует?»

Не оборачиваясь в сторону начальства, Якушин подошел к Эдуарду Мудрику и серьезно спросил, как он себя чувствует. «Нормально», – ответил тот. Повернувшись к руководящим товарищам и приложив ладони рупором к губам – характерная якушинская манера, – доложил, что Мудрик чувствует себя нормально, и спокойно продолжал установку, а посторонние разговоры тотчас прекратились…

Но самой удивительной фигурой в тренерском корпусе был Борис Андреевич Аркадьев. Он совершил настоящий переворот, революцию в футболе.

В сороковые-пятидесятые годы не придавали значения таким понятиям, как четкая расстановка игроков, тактическая схема. Другой был конек – игра, построенная на индивидуальности футболистов, на коллективизме, на постоянном движении, маневренности, взаимозаменяемости, смене мест. И все это пошло от Аркадьева – команда ЦДКА демонстрировала такую игру. Если бы любители футбола наблюдали эту команду сейчас, то, наверное, спросили бы: «А кто такой Гринин? Правый крайний нападающий, правый полузащитник или левый защитник?» Гринина можно было увидеть на разных позициях.

Человек большой эрудиции, интеллигент, прекрасный педагог, Аркадьев внедрил в практику принцип функциональной подготовки футболистов. Делал ставку на способность, готовность игроков поддержать высокую скорость, высокий темп на протяжении всего матча. Даже команда «Динамо», где собрались высококлассные игроки, команда академичная, элегантная, во многом уступала ЦДКА: армейцы были лучше подготовлены физически, отличались более высокими бoйцoвcкими свойствами. Если положить достоинства двух лучших команд той поры на чаши весов, то возникло бы равновесие.

Можно сказать, что Борис Андреевич определил интеллектуальный подход к футболу: футбол сложен, как математика, его возможности далеко не исчерпаны, здесь нужны постоянный поиск, открытия.

Тренер-мыслитель, тренер-стратег стал во многом примером, эталоном для тренеров последующих поколений. Даже в отношении к неудаче. Скажем, после поражения иные не спят ночами, Аркадьев же обычно говорил: «Прежде всего берегите центральную нервную систему. Она вам крайне необходима. Я после проигрыша прихожу домой, отключаю телефон, наполняю ванну теплой водой, беру книгу и полностью забываю о том, что произошло». Каждый ли так сумеет?