Дни и ночи - Синуэ Жильбер. Страница 20

Марсело первым вошел в просторную комнату, стены которой были обшиты резными деревянными панелями. Закрыв дверь, он подошел к маленькому деревянному ящичку, приподнял крышку, взял сигару, не забыв предложить Рикардо.

— Устраивайтесь, пожалуйста. Сигарный ножик и спички вы найдете на угловом столике.

Мендоса выбрал себе «Лондон», с видом знатока понюхал сигару, снял обертку, скомкал и положил рядом.

— Ну, друг мой, как вы себя чувствуете? Я имею в виду ваш брак, конечно.

— Флора, кажется, счастлива. Все складывается так, как она хотела.

Марсело посмотрел ему прямо в глаза:

— Остается чуть больше десяти дней, чтобы передумать.

— Передумать? Но зачем?

Мендоса затянулся сигарой, немного подержал дым в горле, прежде чем выпустить его.

— Могу я спросить вас как мужчина мужчину? Забудьте, если сумеете, что перед вами отец будущей жены, и ответьте мне искренне, без уверток. Сможете?

— Постараюсь, сеньор.

— Есть ли у вас другая женщина? Рикардо изумленно взглянул на Мендосу:

— Другая женщина?

— Вы меня хорошо слышали.

— Ответ: нет, сто раз нет.

— Не обижайтесь на мою бестактность. Если я и позволил себе задать такой вопрос, то лишь потому, что мало знаю вас. Я чувствую, что вы держитесь на расстоянии, и мне кажется, что-то произошло, но не могу определить.

Рикардо машинально поднес руку к голове, будто собираясь пригладить волосы.

— Если вы хотите знать о моих чувствах к Флоре, то сразу же могу успокоить вас. Они те же, что и в первый день.

— В таком случае я задам вам вопрос по-иному: вы счастливы?

Что-то явно ускользало от Рикардо. . — Да, счастлив. Насколько это возможно.

— Вы уверены в этом?

— Простите, сеньор, признаюсь, я не совсем понимаю, чего вы добиваетесь.

— Сейчас скажу. Мне уже стукнуло шестьдесят. Я прошел огонь и воду. Почти как ваш дедушка. Я познал пропасти и вершины, удачи и неудачи. Не думайте, что я всю жизнь курил сигары, комфортабельно устроившись на этом итальянском диване, стоившем мне бешеных денег; почему это люди тратят столько денег на свою задницу? Но к делу… Я путешествовал. Я жил, и главное, я действительно прожил жизнь. Это обогатило меня самого… духовно. Вам понятно?

— Мне кажется…

— Для одних прожить по-настоящему — это значит быть значимым. Для других — это быть и началом, и концом чего-то. Хотя бы один день, один час… Я жил для и во имя кого-то другого.

Мендоса какое-то время смотрел на Рикардо, оценивая его реакцию, потом продолжил:

— Рискуя ошибиться, скажу, что вас это не касается, я наблюдаю за вами несколько месяцев. Вы определенно близки моей дочери: слушаетесь ее, как муж прислушивается к жене. Я не открою вам секрета, сказав, что мы всегда находимся по эту сторону их желаний.

Вы уважаете Флору. Она этого заслуживает. Только вот что: вы не любите ее.

Эта фраза будущего тестя поразила Рикардо. Мысль, что Мендоса решил проверить его, пронзила мозг Рикардо, но тут же он со всей очевидностью понял: Марсело из тех людей, которые видят других насквозь.

— Полагаете ли вы, что любовь, о которой говорится в сказках, необходима в браке? Существуют ведь и другие связи. Привязанность, нежность, можно добавить дружбу. Поскольку вы упомянули об уважении, это чувство тоже можно приплюсовать. Могу вас уверить, Флора не будет несчастна.

— Но она не будет счастлива. И знаете почему? Потому что вы сами не будете счастливы. Доверьтесь моему скромному опыту. Ни одно человеческое существо не может прожить, не встретив когда-нибудь то, что обычно называют большой любовью. Любовью с большой буквы. Это грандиозно. Несоразмерно. Кое-кто может сказать, что я путаю любовь и страсть. Возможно, доля правды в этом есть. Но когда приходит такая любовь, это апокалипсис. Повседневная жизнь нарушается. Границы стираются. Вот чего я боюсь.

— Я понимаю ваши опасения: вы боитесь, что, будучи в браке, однажды утром я испытаю это чувство не к Флоре, а к другой женщине.

— Потому что вы уязвимы и слабы.

— Любопытно. Но кто сказал вам, что я не познал в определенный момент своей жизни… апокалипсис?

— Исключительно мой инстинкт. Инстинкт шестидесятилетнего человека, повидавшего за свою жизнь всякого. Есть люди, лица которых не обманывают: видно, что они берегли себя. Одни тронуты страданиями, на других — следы переживаний. У многих гладкие физиономии, напоминающие спокойную рябь моря.

— А вы предпочитаете штормы… Ответа он не получил.

После короткого молчания Рикардо заговорил:

— Не знаю уж, обоснованы ли ваши страхи, сеньор Мендоса. По вашему мнению, индивидуум, познавший большую любовь, в некотором роде подвергся вакцинации. Я лично не считаю, что существует вакцина, защищающая от этого. Любить можно несколько раз. Страстная любовь может возникнуть внезапно, в любой момент. И может повториться.

— В этом я убежден. Но человек, который ни разу не пил, рискует опьянеть после первой рюмки. В то же время вылечившийся алкоголик взвесит все «за» и «против», прежде чем потянуться к бутылке. — Мендоса быстро заключил: — Моей старшей дочери не повезло с замужеством. Она хорошая мать, и дети у нее чудесные. Но она — только мать. Муж смотрит на нее, но не видит. Она разговаривает с ним, он думает о своем. Опасаюсь, как бы Флору не постигла такая же участь.

— Что вы хотите? Чтобы я расстался с ней?

— Я хочу ее счастья и вашего. Это мое самое горячее желание. Поверьте, я затеял этот откровенный разговор не для того, чтобы развести вас. Я далек от такой мысли. Вы пришлись мне по душе, а Флору я люблю больше всех на свете. Она мой ребенок. Моя дочка.

Мне очень хотелось бы, чтобы у вас был прочный брак. Но не стоит делать необдуманных шагов. Пусть ваше решение будет твердым… Это мое единственное желание. — Марсело проворно встал. — Гости, должно быть, заждались. Присоединимся к ним.

Остаток вечера прошел безукоризненно. К полуночи споры увяли, голоса стали тише. Смех звучал редко, осоловелость появилась на лицах. Только Рикардо трудно было избавиться от внутреннего напряжения.

«Есть люди, лица которых не обманывают, видно, что они берегли себя».

Он все-таки испытал любовь, прежде чем встретить Флору. Ему знакомы были сильные чувства, граничившие со страстью. Победы следовали одна за другой. Он не ставил себе это в заслугу, но это было. Выглядит он представительно, у него правильные черты лица и — как часто ему повторяют — в нем есть шарм. В действительности же он прежде всего — сын Хулиано Вакарессы. Наследник. В конце концов, женщины проплывали через его жизнь, как лодочки. Он плыл на них и покидал их при первом же шквале. Любовью он с ними занимался ни шатко ни валко. Он никогда не говорил им: «Я тебя люблю», потому что слова застревали глубоко в горле, и он находил их пошлыми.

«Есть ли у вас другая женщина?»

Что за таинственная причина заставила будущего тестя задать этот вопрос?

С быстротой молнии возникла перед Рикардо женщина из его снов, и ему показалось, что он прошептал: «Заря моей жизни, взгляни на меня».