Иван-Царевич и С.Волк - Багдерина Светлана Анатольевна. Страница 54
– Да славится его имя в веках!
– Ура!!!
Повстанцы и приверженцы Шарлеманя Семнадцатого размазывали слезы и обнимались, побросав оружие.
Даже слон звучно высморкался.
У Серого на душе стало очень нехорошо. Он почувствовал, к чему клонится рассказ первосвященника, но поделать ничего не мог – он понимал, что скажи он сейчас хоть слово против – и фанатики разорвут его на части вместе с этим лопоухим. Конечно, можно было попытаться прорваться к помосту и умыкнуть Ивана, но лучники на крышах заставляли даже его усомниться в успешности этой попытки. Свалить бы самому живым... Но Иванушку казнят... Черти их всех задери со своими посказульками!!! А если спрятаться за боком этой скотинки, погнать ее на гвардейцев, прорвать оцепление, а там будь что будет – Бог не выдаст – свинья не съест...
– ...И тогда, по возвращении во дворец, Памфамир-Памфалон из отбившегося кусочка камня и отломленного от скипетра своей рукой золотого украшения, на глазах благоговеющих придворных сотворил сей медальон, наложил на него заклятие, что никакой другой человек, кроме отца, не сможет снять его с шеи наследника, и отдал эту чудесную реликвию маленькому кронпринцу, и повелел, чтобы впредь талисман этот передавался от отца к сыну в момент его рождения, и предрек, что пока инфант носит на шее этот медальон, наследование престола будет идти своей чередой, без братоу... междоусобных войн и смертоносных интриг. А чтобы избежать подделок, коварства и лжи, проверить подлинность этой чудесной реликвии очень просто. Если поднести этот медальон к камню Власти на скипетре – оба они засветятся неземным светом, что и будет доказательством подлинности – как камня, так и наследника.
– Велик Памфамир-Памфалон! – выдохнула, как один, ритуальные слова толпа.
– И все вы знаете, что этот талисман был утерян во время той роковой битвы, которая унесла жизни моего брата и племянника, – присоединился к священнику король, вытирая батистовым платочком красное нахмуренной лицо. – И кто бы не говорил, что он – пропавший инфант, будет он только клятвопреступником и низким подлецом, эксплуатирующим светлое имя моих драгоценных родичей, да будет земля им пухом.
Серый понял, что даже если Гарри и сумел передать Иванушке их побрякушку, все равно – это конец. Если этот святоша не врет, проверки она не выдержит. А если врет – тем более... Ну, что ж, слончик, давай, поскакали. Помирать – так с музыкой... Хотя, если взять в заложники короля – мы еще...
– Так посмотрите у него на шее – и дело с концом!
Черт бы его побрал, этого Санчеса! Дурак! Мало того, что он перед моей зверюшкой встал...
– Посмотрите!!! – дружно взревела толпа.
– Ваше первосвященство! Проверьте!
– Молчать, чернь!!! – зычно гаркнул Шарлемань. – Никакого медальона и него быть не может! Только что вам объяснили!
– Эй, палач! – крикнул Сержио.
– Пусть убедятся, – ласково улыбнулся, потупив взор, Маджента. – Больше не будут распускать нелепые слухи, – прибавил он потише.
Король на мгновение заколебался, потом решительно шагнул к осужденным, повернулся к толпе и раздраженно рявкнул:
– Ну, который?
– Санчес, отойди! – звучно зашипел Волк, сползая, чтобы укрыться за левым боком слона. – Отойди, болван!!!
– Который справа! – выкрикнул кто-то.
Шарлемань подошел к Ивану, рванул тунику у него на груди – и взорам толпы предстал какой-то медальон. Странный... Деревянный, что ли?..
– Ну? – торжествующе вопросил монарх, дергая за шнурок. – Этот?
По толпе прокатилось разочарованное "у-у-у".
– Палач!.. – снова вступил Сержио.
– А лотранец? – не унимался кто-то.
– Отойди, Санчес! Последний раз говорю! Потом – извини...
– Что?..
– Лотранец еще остался!
В толпе близ оцепления поднялась какая-то возня, но никто, даже лучники на крышах, ничего не видели – люди, затаив дыхание, не сводили глаз со второго принца.
– Ха! Этот лотранский мерзавец! Уж его-то мать нашла на помойке, тут и сомневаться нечего!!! Ха-ха-ха! Смотрите! – и король одним движением волосатой руки разодрал тунику на втором узнике. – Смотри... те...
На мускулистой немытой груди юноши блестнуло золотом.
– Украл, наверное, – процедил Шарлемань и с ненавистью дернул за цепочку.
Потом еще раз. И еще. И еще.
И каждый раз рука его проходила сквозь нее, как будто сотканная из воздуха.
И где-то в глубине маленького сморщенного мозга разъяренного монарха начало зарождаться страшное понимание того, что бы это могло значить.
– Казнить их!!! – взвизгнул Шарлемань. – Палач!!! Нет, я сам... ой!
Ошеломленный монарх повалился на помост, а из-за спины его выскочил Серый со скипетром в одной руке, и мечом в другой. Одним молниеносным движением, не давая никому опомниться, он прикоснулся Камнем Власти к амулету на груди Кевина Франка, и маленькая алая искорка на золотом диске вспыхнула, как новорожденная сверхновая.
Но затмевая ее блеск, могучим багровым светом засиял сам Камень.
– Чудо!!! – взревела толпа.
– Чудо!!!
– Чудо!!!
– Инфант жив!!!
– Инфант!!!
– Долой узурпаторов!!!
– Хвала Памфамиру-Памфалону!!! – и, смяв гвардейцев, герольдов и придворных, люди ломанулись к помосту.
– Измена! – возопил кронпринц. – Быдло! Все назад!!!
– От быдла слышу, – неприятно улыбаясь, двинулся к нему Волк.
Его высочество отшатнулось, споткнулось, покачнулось, стало падать, но ухватилось за все еще связанного по рукам и ногам Кевина Франка (или инфанта Шарлеманя?) – и тут в его руке сверкнул кинжал.
– Еще шаг – и я перережу этому ничтожеству глотку!
Толпа замерла на месте.
– Брось меч, ты, вор!
– Если ты имеешь ввиду меня... – начал было маневрировать Волк, но Сержио нажал чуть посильнее, и из-под клинка заструилась кровь.
– Назад!!! Я не шучу – я убью этого ублюдка, если кто-то хоть поше...
Кронпринц так и не понял, откуда прилетела стрела.
И это было последнее, что он не понял в своей жизни.
– Смерть предателям!!! – донесся восторженный вопль откуда-то сверху.
"Памфамир-Памфалон?" – пришло почему-то на ум Серому. – "А он у них не церемонится с неугодными..."
– Да здравствуют королевские стрелки!!! – донеслось все также сверху, но откуда-то левее... правее... и сзади... И этот клич подхватила вся ликующая толпа:
– Да здравствуют королевские стрелки!!!
– Да здравствует инфант Шарлемань Семна... Восемнадцатый!!!
– Не инфант!
– Король!
– Горько!.. Горько!..
В комнате, обитой мехом планирующей белки, было довольно комфортно. Солнечные лучи, проходя через пестрые витражи, разноцветными веселыми заплатками ложились на местами поеденные молью стены и покрывала шатт-аль-шейхских диванов. Инкрустированный драгоценными породами деревьев низкорослый коренастый столик буквально ломился от всяческих яств – уже пару раз приходилось вместо хрупнувшей ножки подкладывать стопку-другую инкунабул. Толстая, разморенная полуденной жарой муха, брюзгливо жужжа, лениво постукивалась о стекло. Было радостно, уютно и пыльно.
Полулежа на импортном диване и поглощая очередной банан в шоколаде с кокосовой стружкой и апельсинговым сиропом, развалился князь Ярославский.
Скрестив по-тамамски ноги, на ковре за столиком сидели Иван-царевич и Шарлемань.
На соседнем диване, не сводя влюбленных глаз с короля, примостилась с рукодельем королева Вондерландская.
– ...Я не могу принять твоего предложения, – говорил король. – Ты – мой друг. Но, даже если бы ты им не был, после всего, что вы сделали для нас... – долгий, полный обожания, взгляд в сторону Валькирии, – ...и для наших королевств, я никогда не возьму с тебя никаких денег. Ты должен забрать их обратно. Птица и так твоя. Это – мой подарок тебе и твоей державе.