Черная роза - Скай Кристина. Страница 39

Или, говоря точнее, крови Тэсс.

— Что ж, мисс Лейтон, я рада, что вы наконец вернулись после своего срочного дела, — фыркнула матрона.

— Жаль, что мое отсутствие доставило вам столько неудобств. Если бы вы послали записку о вашем предстоящем визите, я бы постаралась быть дома, — спокойно ответила Тэсс, приглашая женщин сесть.

Мисс Алисия Крэбтри, худощавая старая дева пятидесяти лет с довольно некрасивым лицом, начала с облегчением опускать свой костлявый остов в кресло у окна, однако отрывистая команда миссис Тредуэлл остановила ее на полпути.

— Нам нет необходимости садиться, мисс Лейтон, — властно объявила женщина в коричневом. При каждом слове длинные перья над ее лбом дрожали в такт речи. — Мы и так уже надолго задержались, поэтому я намереваюсь сразу перейти к делу.

— Что-то подсказало мне, что так и будет, — сухо промолвила Тэсс.

— Гм! Именно такого рода нахальное замечание и можно было ожидать от вас, мисс, — выпалила матрона. — Вы уже довольно долго пытаетесь завоевать этот город, позвольте вам сказать. Вы выставляете себя напоказ в «Ангеле», якшаясь с безродными людьми из толпы, что порочит порядочную женщину. И что хуже всего, вы оказываете пагубное влияние на наших тонко воспитанных дочерей. Вот поэтому мы и пришли сегодня!

Голос миссис Тредуэлл возвысился, напоминая зычные интонации лакея, возвещающего о прибытии члена королевской фамилии.

— По поручению Общества нравственности знатных дам мы настаиваем, чтобы вы немедленно покинули «Ангел» и оставили неподобающее место управляющего гостиницей.

Лицо Тэсс оставалось непроницаемым, пока она усаживалась за изящный секретер орехового дерева, оставив гостей неловко стоять у двери.

— А если я не соглашусь с этим требованием? — спросила она обманчиво мягким тоном.

— Тогда члены нашего общества готовы совершить соответствующую акцию.

— Вы намереваетесь забросать вестибюль гнилыми фруктами? Или же это будет пистолетная стрельба с тридцати шагов?

Лицо миссис Тредуэлл приняло самый неприятный багровый оттенок.

— Смейтесь, нахалка. Смейтесь, пока можно. Но скоро вы в полной мере испытаете на себе осуждение, которое заслуживает ваше недостойное поведение. Тогда вы не будете такой самоуверенной, уверяю вас!

— И в чем именно заключается это недостойное поведение, за которое я должна быть наказана, мадам? То, что я, закатав рукава, стираю вместе со служанками? Или моя непристойность заключается в том, что я не жалею сил ради чего-то для меня дорогого, стараясь не допустить разрушения и разорения этой гостиницы?

— Вы знаете ответ не хуже меня, мисс Лейтон. — Потрепанные перья висели теперь прямо перед носом матроны, щекоча ее. Фыркнув в раздражении, она отмахнулась от них. — И не утруждайте свое красноречие, стараясь отделаться от нас. Мы не снизойдем до того, чтобы осквернять уста перечислением дальнейших примеров вашего позорного поведения!

— Неужели? — бархатным тоном произнесла Тэсс, и в ее серо-зеленых глазах зажегся опасный огонек. — Если уж меня нельзя признать виновной в неподобающем усердии в отношении гостиницы, то тут должно быть что-то другое. Возможно, это из-за того, что я приказала выгнать вашего мужа на улицу неделю назад, когда он пытался провести в свою комнату проститутку.

Сестры Крэбтри задохнулись, судорожно сжав горло руками.

— Как… как вы смеете?! — прошипела миссис Тредуэлл.

— Или потому, что я приказала таким же образом поступить с вашим сыном? — спокойно продолжала Тэсс. — Он становится влюбчивым под хмельком, вам это известно? Как-то раз он пытался приставать ко мне в винном погребе. В сущности, я считаю, что ваша семья — это семья распутников. Быть может, мне следует созвать собрание, чтобы разобраться со всеми вами!

— Я не потерплю этого, вы слышите? Это самое настоящее безобразие!

— Абсолютно согласна с вами, мадам. Вам следует лучше следить за моральным обликом мужчин вашего семейства.

— Это я о вас говорю! И вы об этом прекрасно знаете, бесстыдница!

— А вы, миссис Тредуэлл, — сладким голосом произнесла Тэсс, — лицемерка с лошадиной физиономией, терроризирующая мужа и избивающая служанок. Я знаю об этом, потому что мне не раз приходилось лечить ушибы бедных девушек. Да, вы и впрямь опора общества. Вы ходите в церковь по воскресеньям, а всю остальную неделю обманываете своих лавочников. Фу, мадам! Кто вы такая, чтобы учить меня, как себя вести?

— Вы, наглая маленькая… — Взбешенная матрона прижала к вздымающейся груди толстую ладонь. Когда она снова обрела дар речи, ее голос был пронзительным от злости. — Я не останусь здесь, чтобы выслушивать ваши оскорбления, Иезавель!

— В таком случае дверь прямо за вами.

— Вы — позор этого города, вот вы кто! Я бы сказала, позор для женщин. Позор для вашей дорогой ушедшей мамы! Если бы только дорогая, милая Виктория увидела, во что вы превратились!

Лицо Тэсс побледнело, только высоко на скулах пламенели два малиновых пятна.

— Замолчите, мадам, — приказала она угрожающе тихим голосом. — Не произносите больше ее имя в моем присутствии. Вы недостойны были дышать с ней одним воздухом, и я не хочу, чтобы вы пачкали ее имя. А теперь убирайтесь, вы все, — ледяным тоном произнесла она, поднимаясь на ноги, — пока я не передумала и не попросила Хобхауса вышвырнуть вас на улицу, как вы того заслуживаете!

— Прекрасно, мисс Лейтон. Поскольку вы продолжаете так ужасно вести себя, мы с радостью уйдем. Но предупреждаю вас — дело далеко не закончено. И последствия для вас будут не из приятных.

В этот момент в коридоре послышался слабый шорох. В следующую секунду в дверь влетел Максимилиан, размахивая длинными зелеными крыльями. Он дважды облетел комнату, потом вдруг заметил жалкие перья, болтающиеся перед багровым лицом миссис Тредуэлл. Пронзительно закричав, ара подлетел к ней поближе.

— Помогите! На меня нападают! — завизжала рассерженная матрона.

— Чепуха, его просто-напросто привлекли ваши перья. Максимилиан, сию же минуту иди сюда!

Однако слишком велика была привлекательность странного коричневого оперения. Ара тяжело уселся на капор миссис Тредуэлл. Сидя на этом насесте, он поворачивал голову взад-вперед, тщательно исследуя безобразное оперение, которое, как ему казалось, принадлежало сопернику, вторгшемуся на его территорию.