Черная роза - Скай Кристина. Страница 85

— Где она? Эндрю, что могло с ней случиться? Прошло уже три дня!

— Хотел бы я знать, Летти. — Хобхаус сощурился. — Он сказал что-нибудь? — Мажордом фыркнул, увидев, что горничная пытается изобразить удивление. — О, не надо ничего придумывать — я отлично знаю, что ты тайком встречалась на церковном дворе с камердинером лорда Рейвенхерста.

Летти не стала отпираться.

— Нет, ничего. Виконт уехал в Дувр по официальному делу, Пил больше ничего не знает. — Ее плечи поникли.

— Скорее он не захотел ничего тебе сказать, — пробормотал Хобхаус, всматриваясь в тихий кабинет, вспоминая проведенные здесь за работой счастливые часы. То, чего он никогда не испытывал, пока не стал работать у Тэсс Лейтон.

Глубокие складки на его суровом лице разгладились на минуту.

Все это началось около двух лет назад…

Хобхаус припомнил, как Тэсс очаровала мясника, прося кредит, когда «Ангел» должен был закрыться на две недели из-за протекающей крыши.

Вскоре после этого ее дорожки пересеклись с дюжим купцом из Дувра, выражавшим недовольство по поводу расходов на оплату своего высокомерного французского повара. И в считанные минуты Эдуард уже умолял ее дать ему возможность превратить кухню «Ангела» в нечто выдающееся.

И он сдержал слово!

А что касается миссис Тредуэлл с ее лошадиным лицом, она получила от мисс Тэсс по заслугам!

Неужели все это кончилось, исчезла редкостная душа и вместе с ней — радость? Хобхаус нахмурился, отказываясь верить этому. С сумрачным лицом он засунул руки в карманы. Там его пальцы нащупали металл.

Наморщив лоб, он вытащил маленький серебряный овал, сверкнувший на солнце, — это был амулет Тэсс, оброненный ею в ночь последнего рейда. Не говоря ни слова, Хобхаус засунул тяжелое украшение обратно в карман, пока его не увидела Летти.

Неожиданно амулет сделался сверхъестественно холодным в его пальцах. Хобхаус прищурил потемневшие от боли глаза.

«Холодный, как могила?» — вопросил мрачный голос.

— Chaud… [11]

Несколько часов спустя хриплый, приглушенный стон заставил Тэсс резко проснуться, открыть глаза навстречу теням.

«Почему так темно?» — недоумевала она, все еще сбитая с толку, пытаясь освободиться от паутины сна. Потом, придя в себя и припомнив все свои мучения, она похолодела.

Зная ответ на свой вопрос, зная, что это был ее собственный крик боли. Зная, что она слепа, затеряна во мраке, который будет царить до конца ее дней.

Тэсс судорожно всхлипнула и попыталась повернуться лицом к подушке, но тут почувствовала обнимающую ее за грудь твердую руку и рядом с собой — голову мужчины. Ее опалило огнем, когда его пальцы напряглись, а потом нежно погладили розовый бутон.

Сердце Тэсс неистово забилось от этого прикосновения. Прерывисто дыша, она высвободилась.

— Слишком жарко, — прохрипел он на этот раз на английском.

«Таинственный человек, капитан „Либерте“, владеющий не одним языком и многими талантами», — подумала Тэсс. Был ли он также и мошенником?

Она в молчании протянула руку за стаканом, который сама поставила на ночной столик, почувствовав прикосновение к руке мягкой ткани. Нахмурившись, Тэсс подивилась этому изобилию шелка и кружев.

Тогда она вспомнила о чемодане, который недавно принес Падриг. В его душистой глубине Тэсс нашла пеньюар из тонкой ткани, который был сейчас на ней, и другие наряды из такого же изысканного атласа. Это одеяние с низким вырезом на лифе доходило ей почти до лодыжек, а его длинные рукава были украшены пышными кружевами. Как и другие, это платье, должно быть, стоит бешеных денег и, возможно, сшито в Париже для леди с утонченным вкусом.

Или скорее всего для женщины, совсем не похожей на леди.

Как она сама, мрачно подумала Тэсс и покраснела.

— Воды, дай воды.

Прежде чем Тэсс успела поднести стакан к губам Андре, он с трудом сел.

— Англичанка? Ты…

— Я здесь, вот вода. — Голос Тэсс успокаивал; она говорила по-английски, как и он.

Он взял стакан у нее из рук. Она услышала, как он жадно пьет, потом ставит стакан на стол с резким стуком.

— Ты хмуришься. Это потому, что я говорю сейчас по-английски? Но при моей работе человек должен разговаривать на многих языках, пусть даже иногда неправильно. — Пробубнив что-то, капитан перешел на французский. — Английский — проклятый, тяжеловесный язык, французский куда выразительнее. — Потом снова неожиданно сменил тему: — Что, мысль о моей работе отталкивает тебя, сердце мое?

Тэсс молчала, взвешивая его вопрос, зная, что, если солжет, этот человек обязательно догадается об этом.

— Нет, — наконец произнесла она, — то, что плохо для одного человека, может иногда быть хорошо для другого. И все же я не верю, что вы охотно доставили бы неприятность кому-либо.

— Но ты почти ничего обо мне не знаешь… и не расспрашиваешь.

— Так же, как вы не спрашиваете, что делала я посреди Ла-Манша в полночь.

— А-а, но это я и так знаю, чайка. Ты принимала контрабандный товар. Вместе с еще одним джентльменом с Ромнийского болота.

У Тэсс перехватило дыхание от изумления.

— Но как…

— Я наблюдаю за тобой уже очень давно, малышка, — отрывисто произнес капитан «Либерте». — Я даже по случаю торговал с некоторыми людьми из твоей секретной шайки. Среди ваших парней есть такие, кому знаком мой голос, если не лицо. Это доходное дело — контрабанда чая и шелка; она принесла мне этот очаровательный пустячок, который сейчас на тебе. О-о, как изумительно это платье идет тебе, моя дикарка! Его изумрудный блеск подчеркивает матовость твоей кожи. Ей-богу, ты очень соблазнительна сейчас, но нет, я думаю, нам надо поговорить. Твое лицо омрачено неясными догадками.

Тэсс вздрогнула: его грубовато-бархатистый голос ласкал ее, как поцелуй. Как легко он ломает ее оборону! А ведь она полна решимости сопротивляться ему.

Андре пробормотал что-то сквозь зубы, потом зашевелился на постели.

— Да, но этот промысел далеко не так выгоден, как провоз золотых гиней. Такие дела, разумеется, очень опасны и грозят виселицей, если человека поймают. Но это лишь делает поставку золота — и определенного человеческого груза — более прибыльной, поскольку лишь немногие отваживаются на такой риск. Это тот промысел, о котором мне хочется узнать побольше.