Милая пленница - Скай Кристина. Страница 82

— Ну, с леди и лордом Ливерпуль вы, безусловно, встречались, а это леди Уоллингфорд и ее очаровательная дочь. Земли Уоллингфордов граничат с моими землями в Суссексе. Моего друга графа Морлэнда вы тоже должны знать — его репутация такова, что забыть его непросто. — Все рассмеялись, очарованные ленивой грацией Хоуксворта. Все, кроме Александры. — И, думаю, вы не могли также забыть Джорджа Каннинга. Он вполне согласен с вашими взглядами на восточную политику, в особенности теперь, когда Ява вот-вот может попасть в руки Голландии. Но, думаю, вам не приходилось встречаться…

— Нет, меня вы не знаете, сэр Стэнфорд, — перебила герцога Александра, весело смеясь… слишком весело. — Но я должна признать, что просто в восторге от того, что могу наконец познакомиться с вами. Мне очень хочется послушать ваши рассказы о Яве. И я даже надеюсь, что смогу обсудить с вами кое-какие темы, которые меня лично очень интересуют.

Сэр Стэнфорд, кланяясь Александре, удивленно приподнял брови, но все же постарался скрыть свое недоумение по поводу того, что дочь его старого друга делает вид, что они незнакомы.

— С огромным удовольствием. Но, боюсь, я не расслышал вашего имени.

— Мисс Мэйфилд, — холодно произнес Хоук.

— Мисс Мэйфилд, — повторил сэр Стэнфорд. — Я с нетерпением буду ждать возможности ответить на все ваши вопросы. И, может быть, потом вы сумеете ответить на те вопросы, которые появятся у меня…

— А правда ли, что вы прислали принцессе Шарлотте очаровательных пони для ее фаэтона, сэр Стэнфорд? — с придыханием заговорила леди Уоллингфорд. — И что привезли с собой слугу из Малайзии вместе с разнообразными яванскими предметами искусства? Чуть ли не две сотни вещей?

— Совершенно верно, леди Уоллингфорд. Было бы преступлением лишить англичан той красоты, которую мне удалось отыскать в далеких краях.

Лорд Ливерпуль кивнул, а его жена благодушно улыбнулась, косясь на полную тарелку, стоявшую перед ней. Похоже, премьер-министр совсем забыл о своих разногласиях с Раффлсом относительно восточной политики.

— Что ж, сэр Стэнфорд, — живо заговорил Джордж Каннинг, — одна лишь ваша работа на Яве уже достойна рыцарства, не говоря о том, что вы добавили к ней тот монументальный двухтомный труд, «История Явы». Похоже, наследный принц в восторге от этой книги, — в таком восторге, что взял на себя труд прочесть несколько страниц из нее.

— Ну, мой личный вклад тут не слишком велик, — ответил дипломат со спокойным достоинством. — И нам еще предстоит узнать о Востоке очень и очень многое, но от таких знаний мы все только выиграем в ближайшие десятилетия.

— А правда ли, что вас едва не казнил какой-то языческий султан? — поинтересовалась леди Уоллингфорд, в очередной раз продемонстрировав свою не слишком приятную склонность внезапно менять тему разговора.

Раффлс сухо рассмеялся:

— Видите ли, леди Уоллингфорд, мы с правителем Джокакарта… как бы это сказать… немного не сошлись в вопросах дипломатического протокола. Но, к счастью, все удалось решить к обоюдному согласию.

— А я слышал кое-что другое, — рассмеявшись, сказал Каннинг. — Я слышал, что вы балансировали на грани, и один-единственный неверный шаг мог привести к тому, что воины правителя мгновенно отсекли бы вам голову и швырнули ее на съедение диким свиньям… ну, во всяком случае, Контрольный совет получил доклад, в котором говорилось что-то в этом роде. И ни к чему преуменьшать свои заслуги, сэр Стэнфорд.

— Видите ли, жизнь на Востоке слишком отличается от нашей жизни — настолько, что тем, кто не бывал в восточных странах, просто трудно в это поверить. На Востоке неправильная расстановка стульев или глубина поклона могут быть восприняты по-разному, то есть подобными мелочами выражаются и вежливость, и уважение — и глубочайшее оскорбление или непочтительность. И человеку, выросшему в рациональной и просвещенной атмосфере Лондона, нелегко разобраться в специфике тамошней жизни.

Взгляд Хоуксворта то и дело обращался к лицу Александры. Она чрезвычайно бледна, отметил герцог. Эта бледность подчеркивалась сверканием изумрудов на ее шее.

— Но тем не менее, сэр Стэнфорд, — возразил премьер-министр, — вы должны признать, что отсюда, из Лондона, мы видим более широкую картину, и наш взгляд не искажен предрассудками, свойственными Востоку. Да, здесь у нас больше данных, чтобы принимать решения, наиболее полезные для какого-то региона или даже для целой страны. Вспомните, например, то неприятное дело в Веллуру.

Раффлс бросил мгновенный взгляд на Александру, машинально перекладывавшую с места на место вилку. Хоуксворта вдруг охватило нечто вроде мрачного предчувствия, предвидения грозящей опасности…

— В июле 1806 года, десятого числа, — драматическим тоном продолжил премьер-министр, — сипаи — так называют войска, набранные из жителей Индии, — пояснил он, со снисходительной улыбкой поглядывая на сидящих за столом дам, — вдруг взбунтовались. Рано утром они захватили оружейные склады в Веллуру и напали на наши войска, превосходя их по численности один к пяти. И прежде чем к месту событий подоспели кавалерийские части из Аркота, погибло более двухсот пятидесяти европейцев!

Над столом повисло неловкое молчание.

— В свое время относительно причин этого бунта шли немалые споры, Ливерпуль, — сказал Хоук, и в его голосе послышалось напряжение. — И кое-кто считал, что генерал-губернатора и командующего нашими войсками наказали слишком сурово. В конце концов, эта страна едва миновала эпоху средневековья!

— Ерунда! — небрежно откликнулся премьер-министр. — Вы же сами подписали последнее решение, Хоуксворт. И ваше имя стоит под отзывом рядом с именем Каннинга. Наши инструкции лорду Мэйтланду были предельно ясными. Но он предпочел не обратить на них внимания, к его же несчастью, и был отозван за это — и за то кровопролитие, которое произошло по его небрежности. Мы должны добиваться строгой дисциплины и послушания в наших войсках, и туземные части должны соответствовать тем стандартам, которые мы предъявляем частям, состоящим из англичан. И если сипаи отказываются сбривать бороды или снимать кастовые знаки, — гневно продолжил седовласый вельможа, — что ж, значит, их следует просто гнать прочь!

Сидящие за столом молчали, ошарашенные взрывом лорда Ливерпуля. Александра напряженно выпрямилась на стуле, не обращая внимания на отчаянный шум в висках.

— А знаете ли вы, — тихо сказала она, — что сипаям в Индии платят в шесть раз меньше, чем служащим там англичанам?

— Ну, наверное, они и того не стоят! — презрительно фыркнув, заявила леди Уоллингфорд.

— А знаете ли вы, — продолжила Александра, не обращая внимания на глупое замечание и смех леди Уоллингфорд, — что плюют вслед британским офицерам? И отдают им честь левой рукой — в знак презрения? Может быть, вам интересно будет услышать, что они говорят, сидя по вечерам у костров в лагере? Они говорят: «Кабхи сукх аур кабхи дукх; ангрез ка наукар». Это значит: «Иногда приятно, а иногда больно — служить Англии», — медленно и отчетливо произнесла Александра. — Да разве может быть иначе, если наши официальные лица не обращают ни малейшего внимания на то, что сипаи отличаются друг от друга точно так же, как они отличаются от европейцев?

Хоук застыл. Его охватило леденящее чувство близкого крушения…

— Джаты и сикхи могут держать воду в кожаных сосудах, — продолжала потемневшая Александра. — А раджпутам и дог-расам нужны медные сосуды. Солдаты-брахманы могут есть только ту пищу, которую приготовил повар-брахман, иначе еда считается оскверненной. Мусульмане могут есть говядину, но не станут есть свинину. Хинди едят свинину (если это не мясо свиньи-самки), но не дотронутся до плоти коровы. Проблема снабжения в Индии доводила до отчаяния даже герцога Веллингтона. А от лорда Мэйтланда ожидали, что он будет насаждать английские правила, не обращая внимания на древние обычаи и религиозную практику страны!

— Вы хотите сказать, что решение по Веллуру было несправедливым, мисс Мэйфилд? — ледяным тоном поинтересовался премьер-министр.