ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 110
У озера не было видно никого. Шумел небольшой водопад у запруды шлюза. Битва позади постепенно затихала. Жуга, Зууб и двое Свободных сбежали вниз по лестнице и замерли, наткнувшись на стоявшего у шлюза человека. Жуга едва успел задержать удар.
– Бертольд!
– Жуга?! – тот вытаращил глаза.
– Как ты здесь оказался?
– Это я его привел, – послышался чей-то голос, и из темноты выступил Рагнур. Топор дварага был заткнут за пояс. – Убери оружие, Жуга, – сказал спокойно гном. – Я пришел тебе помочь.
– Убей его! – вскричал Орге. – Скорее!
– Нет, погоди, – травник поднял руку и спрятал меч в ножны. Посмотрел хранителю Лестницы в глаза. – С чего бы вдруг такая перемена? А? Рагнур?
Гном помедлил.
– Я долго думал над твоими словами, Лис. Ты многое сумел понять, и ты во многом прав. Все это я, конечно, знал и раньше, но ты заставил меня взглянуть на это с новой стороны. Народ Хазад стареет. Ты ведь заметил – у нас нет уже ни женщин, ни детей. Месть захватила наши помыслы, месть выжгла наши души, оставив только прах и пепел. Как бы ни был хорош государь Лаутир, он выбрал тупиковый путь. Лестница ждет, и многие хотели бы уйти, если б не его запрет. Мы охраняем ее вовсе не от выродков…
– Кого ты назвал выродком?! – рявкнул, наливаясь кровью, маленький гном.
– Помолчи, Глюм! – осадил его Зууб.
– Я Тингер!
– Тем более! Нет времени ругаться. Дай ему сказать.
– Спасибо, Элидор, – кивнул Рагнур.
– Забудь это имя, – угрюмо буркнул тот. – Зови уж так, как вы привыкли: «Хагг» – «Вор».
– То была ошибка…
– Она слишком дорого мне обошлась. Два века… Но черт с ней! Что ты хочешь? Что могло заставить тебя переметнуться к нам?
– Лестница. Она отпустила травника. На самом деле Лестница не только для хазад. В свое время часть Светлого Народа тоже ушла по ней. Она указывает каждому свой путь.
– Мне она пути не указала, – хмуро бросил Жуга.
– Вот как? – хмыкнул гном. – Разве ты не вышел оттуда?
Жуга не нашелся, что на это возразить. Двараг был прав – один путь Лестница травнику оставила.
– Когда ты помянул Хануд, я понял, что замыслили выр… свободные. Все стало на свои места. Я разыскал Севелона, и решил вам помочь. Вам не снять заклятья Лаутира, даже тебе, сын четырех народов, это не под силу. И еще, – гном помедлил, – Лаутир обманул тебя – он ничего не смог бы сделать с твоим браслетом. Сплав Семи Металлов неподвластен магии хазад.
– Я… – начал было Жуга, но Золтан перебил его.
– На том дурацком ошейнике тоже лежало заклятие, и тем не менее… Если шлюз нельзя открыть, это не значит, что нельзя сломать!
– Вот и я подумал о том же, – кивнул Рагнур. – Бертольд! Что у тебя в мешке?
– А? – вскинулся монах. – В мешке? Там… зелье. Тот гремучий прах, который я…
– И ты молчал!!! – взвыл Золтан.
– Но я не думал…
– Дай сюда!
* * *
Заряд заложили под самый створ шлюза – тяжелую плиту черного диабаза. Следуя советам Рагнура, насыпали дорожку мелких черных зерен.
– Много не расходуйте, – сказал гном, – а то заряд получится слабым. Как подожжете, сразу бегите.
– Ясно, – кивнул Золтан. – Тингер! Орге! Уходите. Монаха возьмете с собой, выведите его на поверхность.
– Еще чего! – возмутился маленький мохнатый гном. – А ты?
– Мы сами найдем дорогу. Идите же!
Без лишних слов монах и два дварага растворились в темноте туннеля. Золтан выждал пару минут, кивнул Рагнуру: «Поджигай.»
– Остановись, Рагнур!!! – прогремел чей-то голос. Все трое обернулись, оказавшись лицом к лицу с королем Лаутиром. За спиной государя серебристой тенью маячил неизменный Отрар. А через мгновенье гном шагнул вперед, воздев свой жезл.
Жуга, скорее машинально, чем осознанно, вскинул руки и выкрикнул наговор.
Два слова.
Синее на белом.
Заклятие Зеркала.
Слепящий шар взорвался между ними. Ударил гром. Что-то рухнуло, сверху посыпались камни и обломки сталактитов. Часть силы, брошенной дварагом, повернуло вспять: Лаутира отшвырнуло вглубь туннеля, Отрар взлетел, крича и кувыркаясь, и с всплеском исчез в озерной глубине; но большая часть ее пробила поставленный травником щит, разметав трех заговорщиков прочь друг от друга и от шлюза. Воцарилась тишина, нарушаемая только мерным гулом падающей воды.
Травник поднял голову. Перед глазами плавали круги. Он попытался встать, закашлялся. Сплюнул кровь, поднялся на четвереньки и со стоном повалился обратно. Разбитое тело отказывалось повиноваться. Он повернул голову, и, взглядом найдя пороховую стежку, медленно пополз к ней. Наткнулся по пути на труп Рагнура – двараг лежал вверх лицом, с развороченной грудью. Глаза его были закрыты. Основная сила удара пришлась на него.
Вершок за вершком, локоть за локтем, приволакивая ногу, травник полз вперед, и все равно до шлюза было еще далеко. Он лег ничком, пытаясь отдышаться. Шершавый камень приятно холодил разбитое лицо.
– Жуга…
Он медленно поднял голову.
Золтан лежал, весь в крови, полузасыпанный щебенкой, смотрел на травника одним глазом. Разбитые губы шевельнулись. «Меч…» – скорее догадался, чем услыхал Жуга, и потянул из висящих на спине ножен Хриз.
Камень на браслете запульсировал быстрее, и время послушно ускорилось. Серая сталь меча текла, лис двигался, танцуя к лезвию от рукояти. Клинок был короток, но рос буквально на глазах, тянулся, словно воск, нащупывая путь среди обломков к тонкой дорожке рассыпанного пороха. Пять шагов… шесть… семь… восемь… Жуга стиснул зубы, и клинок, уже достигший толщины вязальной спицы, стал медленно раскаляться.
Последнее, что помнил травник, была вспышка и маленький искристый огонек, бегущий к шлюзу по черной дорожке, оставляя за собой шлейф пепла и густой белесый дым.
Потом были только грохот, рев воды и темнота.
* * *
В одна тясяча четыреста шестидесятом году от Рождества Христова османские войска под предводительством султана Мохаммеда II двинулись на переправу через реку Яломицу близ Тырговиште. На другом берегу их ждало войско ополчения и двадцать тысяч пленных турок, посаженных на колья графом Владом Цепешем с намерением устрашить завоевателей. Когда передовые османские сотни форсировали реку, в горах раздался страшный гул и грохот, земля задрожала, а еще через мгновение ревущий вал бушующей воды пронесся по реке и напрочь смел с лица земли шесть отборных отрядов турецкой пехоты. Среди них был и командующий личной гвардией султана, Ибрагим Мустафа бен-Хадиф, чей меч и тяжелые доспехи мгновенно утянули его ко дну. Ни тела, ни оружия его не нашли.
Потрясенный султан, чей дух и без того был поколеблен зрелищем распятых Цепешем османских воинов, отдал приказ остановить штурм и два дня спустя повернул свои войска обратно.
Война была остановлена.
* * *
Глаза открылись.
Он лежал на чем-то мокром и шершавом, вниз лицом. Под самым носом был песок, сухой, искрящийся под солнцем. По маленьким песчаным дюнам деловито бежал муравей. Остановился, повел усиками и уверенно направился прямо к носу лежащего человека. Травник шевельнулся, и мураш в панике умчался прочь.
Жуга приподнялся на локтях, перевернулся на спину. В глаза ударил яркий свет – был день, солнечный и теплый. У самых ног несла свои воды Яломица. Проснулась боль. Он поморгал, привыкая к свету, сел и огляделся. И берег, и окрестный лес несли следы недавнего потопа – коряги, лужицы, разбросанные камни… Похоже было, что несомое потоком бесчувственное тело травника застряло в кустах на берегу, и когда схлынула вода, осталось там.
– Эй! Кто нибудь! – окликнул он.
Ответа не было.
Жуга поднялся, медленно распрямляя занемевшие ноги и двинулся, пошатываясь, вдоль берега. Покосился на запястье. Браслет был на руке.