ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 119

– Нет… – пролепетал он. – Господи, не надо… нет…

Лис щерился с клинка. Солдат гулко сглотнул, закатил глаза и медленно осел на траву, лишившись чувств.

Травник, севший вместе с ним, поднял взгляд на скрипача.

– Ты в порядке?

Иваш кивнул. Грудь его ходила ходуном. Тяжелая кривая сабля подрагивала в руке.

– У тебя кровь течет, – сказал он.

Жуга вытер лоб, покосился на ладонь.

– Это не моя, – он обернулся. – Вайда? Вайда!

– Сволочи… – донеслось до них из темноты. Фургон почти совсем прогорел. – Ах, сволочи…

– Живой!

Было видно, как их спутник, извиваясь, пытается выдернуть застрявшую стрелу. Приятели чуть ли не бегом бросились к нему и замерли, не добежавши двух шагов. Переглянулись. Теперь, вблизи стало понятно, что пущенная всадником впотьмах стрела попала рифмачу не совсем в спину. Точнее, совсем даже не в спину, как показалось им вначале, а ниже. Гораздо ниже.

Пробив бархатный синий плащ и лютню, стрела на добрый дюйм вонзилась Вайде в ягодицу и застряла там на всю длину узкого наконечника.

– Ну помогите же, что ли!

Иваш вдруг захихикал самым глупым образом, а затем и вовсе расхохотался. Жуга присел на колени, ухватился за древко и одним быстрым движением выдернул стрелу. Жалобно тренькнули струны. Рифмач дернулся от боли, зашипел, рванулся было сесть, да вовремя одумался и остался лежать. Схватился за ремень и потянул к себе лютню.

– Лютню сволочи! – взревел он. – Лютню пробили!

Иваш от смеха начал икать. Даже Жуга не выдержал и улыбнулся.

– Новую купишь, – сказал он.

– Лютню?! – взвыл рифмач.

– Ну не задницу же! Считай, что дешево отделался: похромаешь с месяц, и всего делов-то… Ну-ка, повернись. Иваш, свяжи покамест того… Да осторожней там с мечом-то!

Иваш кивнул, поймал брошенную травником веревку и ушел. Бинтуя рану рифмача, Жуга поймал себя на мысли, что Вайде и впрямь удивительно, просто невероятно повезло – плохой прицел, нетвердая рука, слабый лук и гладкий, без зазубрин наконечник – все вместе, плюс послужившая щитом лютня привели всего лишь к легкому ранению. Кончив возиться с раной рифмача, он встал и осмотрел кусты, неподалеку от которых и подстрелили Вайду.

– Чего ты увидел-то? – спросил он. – Зачем звал?

– Вон там, – кривясь и морщась, махнул рукою тот. – Да ты сам поди, взгляни.

Жуга раздвинул плотные колючие заросли, недобро хмыкнул и поджал губы – заросшие травой и кустарником, там выстроились в круг шесть груботесанных камней. Еще один, самый большой, стоял в его центре, мягко мерцая в темноте.

– Час от часу не легче… – пробормотал Жуга и шагнул вперед.

* * *

Некоторое время два странника молча стояли у дольмена.

– Оно светится, – осторожно потирая свою рану, вполголоса сказал рифмач.

– Я вижу, – кивнул в ответ Жуга. Обошел камень кругом, потер рукой подбородок. – Странно…

Он протянул руку, и мерцающее белое пламя алтаря как паутина потянулось вслед за растопыренными пальцами. Тонкий и противный писк возник в ушах и исчез за гранью слышимости, браслет травника остервенело замигал, сбрасывая лишнее волшебство. Жуга нахмурился, растер мгновенно занемевшую ладонь, вылез из кустов и направился к лежавшему без памяти солдату, рядом с которым, с веревкой в руках в нерешительности переминался Иваш: меч на руках пленника не желал распрямляться, да притом еще – зарылся в землю рукоятью, видимо, на случай внезапного бегства. Впрочем, Жуга не особенно удивился бы, даже если б Хриз пустил корни. Корней, однако, у меча не оказалось, и клинок, почуяв руку травника, мгновенно развернулся узкой пружиной и послушно скользнул в ножны.

Иваш, оторопело раскрыв рот, таращился то на меч, то на его владельца. Сглотнул и потер ладонью полосу на шее.

– А… Это…

– Ну, чего уставился? – сказал недовольно Жуга, кивнул на лежащее тело, буркнул: «Вяжи»– и зашагал обратно к каменному кругу.

Вайда между тем уже самолично исследовал найденный алтарь – опасливо тыкал пальцем в холодный камень, после чего долго тряс рукой и ругался.

– Колется, – пожаловался он.

– Я знаю. Отойди.

– Почему он горит?

– Кто-то не закончил колдовство.

Травник долго стоял, закрыв глаза, затем вдруг зашептал. Короткие отрывистые фразы, казалось, целиком состоящие из междометий и восклицаний. Вайда почувствовал себя неуютно и поспешил отойти подальше от камней, но поднял взгляд и замер, где стоял.

Светящийся туман над камнем в центре заклубился, вытягиваясь вверх и постепенно обрисовывая контуры неясной человеческой фигуры, облаченной в долгополый плащ. Рифмач почувствовал, как им овладевает паника; Жуга же остался недвижим, даже меч из ножен не вынул. Фигура между тем утратила прозрачность, проступили черты лица. Пришелец встряхнулся, огляделся по сторонам, мягко и бесшумно спрыгнул с алтаря на землю – колыхнулся рваный серый плащ – и зашагал прямиком на Вайду через луг. Рифмач попятился, поднял руку, чтоб перекреститься, но споткнулся, упал и тут же взвыл от боли в простреленной заднице.

– Ай, чтоб тебя!

Пришелец же, не обращая на него ни малейшего внимания, неощутимо, словно облако прошел сквозь лежащего поэта и неторопливо двинулся к дороге, становясь по пути все бледней и прозрачнее, а вскоре и вовсе исчез. Совсем. Даже пыли не осталось. И алтарь погас.

Вайда поскреб в затылке.

– Ну, дела! – Он посмотрел на травника. – Кто это был?

– Не узнал? – устало отозвался тот. – Стрелы ловить меня заставлял. Помнишь?

– Ах, черт. А ведь верно… Как ты это сделал?

– Похоже, он пришел сюда. Недели две тому назад. Откуда – я не знаю, но ты видел, как. А кто-то, может даже – Роджер, тоже захотел взглянуть, как это было, да видно, не успел. Попал в засаду. Я просто сделал видимым…

– Эй, Жуга! – окликнул травника Иваш. – Тут этот, связанный который, оклемался. Чего с ним делать-то?

– Тащи сюда.

Подгоняемый тычками в спину, пленник подошел и встал, пошатываясь. Глаза его бегали. Был он худ, даже костляв, с бледным, почти безбровым лицом, заросшим однако на удивление густой бородой. На виске неровной струйкой запеклась кровь.

– Звать как? – сухо спросил травник, смерив подошедшего взглядом.

– Радован, – ответил тот. Говорил он глухо, словно бы куда-то в бороду.

– Где лошади?

Тот мотнул головой в сторону кустов.

– Дорогу в замок знаешь?

– Знаю.

– Проведешь нас туда?

– Никак не можно, – пленник шмыгнул носом. – Потому как охраны много… И вообще…

– Ты чего задумал-то, а, Жуга? – спросил рифмач. – Или совсем с горя умом тронулся? Чего мы сделать-то сможем, если даже внутрь и попадем?

– Не знаю, – вздохнул Жуга. – Одна осталась ниточка, – помолчав, добавил он. – Если они живы, то их ведут в замок. Может, еще успеем догнать, тогда и размотаем весь клубок.

– Ага, – угрюмо бросил Вайда. – Или захлопнем мышеловку… в которую сами же и залезем.

Травник поднял голову.

– Я не мышь, – сказал он. – Я Лис.

* * *

Первым делом все трое переоделись, содрав одежду с убитых стражников. Пришлось помучиться – у двоих она была безнадежно испорчена.

– Не мог поаккуратней… – проворчал рифмач, расправляя на земле разрубленный на две неравные половины трофейный жупан.

Жуга, не прерывая работы, кивнул через плечо на свой меч.

– Его благодари. Раздень, вон, того, с дротиком…

У травника были свои заботы – все сапоги оказались ему безнадежно велики; он разорвал одеяло и теперь сооружал обмотки.

Еще одни штаны оказались испорчены по совсем другой причине, хотя и были бы вполне пригодны после стирки, но взять их, разумеется, тоже никто не пожелал.

– Запомните их лица, – сказал напоследок Жуга, приторачивая к седлу свой заплечный мешок.

– Что… всех? – опешил Иваш.

– Можешь выбрать того, что по нраву, – криво усмехнулся тот.