ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич. Страница 137
– Ну и дела…
Реслав поскреб в затылке и уже собрался вылить воду вон, да вновь остановился. Всмотрелся вглубь ведра и похолодел.
Отраженье появилось. Только отражала вода почему-то не Реслава, а совершенно чужое лицо. Человек что-то говорил – губы его беззвучно шевелились. Реслав склонился ниже, постепенно узнавая знакомое скуластое лицо, белеющий шрамом висок и рыжую копну взъерошенных волос.
– Жуга… – оторопело выдохнул Реслав. Протер глаза и снова заглянул в ведро. – Чтоб мне сдохнуть – Жуга!
Откуда шло виденье? Где он находился? Судя по всему, Жуга не слышал Реслава и не видел – говорил он с кем-то другим. О чем он говорил, Реслав не мог понять, хоть порою казалось, что еще чуток, и шевеленье губ оформится в слова, по ходу дела обретая смысл, но – нет, не обрело. А через несколько минут поверхность воды вдруг подернулась рябью, рыжий лик ведуна растаял, и из темной глубины ведра на Реслава уставилось немного ошалелое отражение его собственной бородатой физиономии.
В хату Реслав вернулся непривычно задумчивый, вылил воду в бочку и уселся у окна, подперев голову рукой.
– Ты куда запропастился? – осведомилась Ганна. – Или случилось чего?
Просыпалась теперь Ганна поздно, да и полежать в постели предпочитала подольше. Живот ее округлился, взгляд синих глаз сделался мечтателен, рассеян и немножечко тревожен. Заметно отросшие волосы свои она держала в роспуске, рубашки носила свободные, и от этого всего заметно похорошела.
– Все хорошо, – сказал Реслав, улыбнувшись. – Просто – ведра заодно помыл.
В другое время Ганка непременно уловила бы фальшивые нотки в его голосе, но сейчас, подобно многим женщинам в тягости, она немного отупела. Мысли ее сейчас способны были течь лишь в одном направлении, что Реслава вполне устраивало: рассказывать о странном водяном видении ему совсем не хотелось.
За завтраком Реслав все больше молчал, а после с головой залез в сундук, выволок оттуда старую книгу мага Рохобора, прихваченную год назад вместе с прочим барахлом из замка пана Пелевешича, перелистал ее, но ничего, что могло бы объяснить произошедшее, найти там не сумел.
Вот разве заговор воды…
Он бросил беглый взгляд на Ганну. Палец у нее был перевязан – ранила вчера, покуда наполняла самовар. Кровь вполне могла попасть в ведро. Да и соль со стола тоже. Реслав вздохнул и в сомнении покачал головой: а как же наговор? Нет, не то. Все – не то.
К полудню заявился Довбуш. Посидели с пивом, а попутно сговорились съездить в город на другой неделе. Когда ж старик направился домой, Реслав засобирался тоже: «Провожу.»
– Ты вот что, Довбуш, – начал он, едва лишь вышли со двора. – Такое дело у меня, что надо бы из дому мне на время уйти.
– Уйти? – немного удивленно хмыкнул тот. – Надолго ли? Зачем?
– Надолго, нет – не знаю. А вот зачем, не сразу и расскажешь. Ты Жугу-то помнишь еще?
– Как не помнить! А чего вдруг ты о нем? Неужто объявился?
Реслав поскреб в затылке.
– Вроде, как и не поймешь, – сказал он. – Видел я его сегодня. Где и как – не спрашивай, это я и сам толком не уразумел, но только кажется мне, что неладно что-то с ним… Пойду искать.
– Найдешь ли?
– Попытаюсь.
Довбуш помедлил с ответом, затянулся трубкой и выпустил дым.
– Что, Ганке не сказал?
– Не сказал, – признал Реслав. – Забоялся. Не хочу напоминать, что было. В тягости она, так мало ли чего… Скажи ей, мол, что в город я уехал на недельку, ладно?
Довбуш не отвечал.
– Пойми ты, – продолжал увещевать его Реслав, – друг он мне! Надо мне сыскать его, Довбуш, во – как надо, а не то не будет мне покоя! Ну?
– А хватит ли недели? – оборвал его старик. Реслав кивнул. – Ну что же… – Довбуш затянулся, – будь по-твоему. А я уж за дочкой пригляжу, чай, мне не привыкать. Эх, молодость… Так значит жив он?
Реслав в ответ развел руками:
– Я не знаю.
– Ладно. Поутру приду, чтоб зря не беспокоилась. Дождешься?
– Ну.
Реслав сложил в котомку хлеба, сыру, чистую рубашку, прихватил из сундука свою старую тетрадь, и ранним утром, пока жена еще спала, ушел из дома. Довбуш проводил его до околицы села.
– Я скоро, – обещал ему Реслав. – Ты уж не серчай.
Старик помолчал. Пожевал губами. Поднял взгляд.
– Найди его, – сказал он. – Обязательно найди.
* * *
Поначалу шаг его был ровен и уверен, но едва лишь спящая деревня скрылась за поворотом, Реслава начали одолевать воспоминания.
Почти что год прошел со времени, когда они втроем – Реслав, Балаж и горец со странным именем Жуга вот также вот отправились искать пропавшую девчонку. Реслав вздохнул. Он редко вспоминал все это время о пропавшем друге, все как-то было недосуг, и потому сейчас чувствовал себя немного виноватым перед ним. Сперва, по возвращении сыграли свадьбу, дальше надо было обучаться как-то жить вдвоем (а норов у девчонки оказался тот еще!), но как-то все образовалось, стерпелось-слюбилось, и сейчас Ганна ждала ребенка. Реславу хотелось мальчика, и Ганна в общем-то, разделяла его желание, но… а, бог их, женщин разберет. Реславу было несколько неловко от того, что он ушел сейчас, не предупредив ее. Но Довбуш как-никак был рядом, да и до срока оставалось минимум еще месяца полтора. Главной заботой сейчас было совсем другое.
Реслав не знал, куда ему идти.
Вначале он думал искать Жугу посредством колдовства, но полиставши на привале свои старые записки, сделанные им когда-то во время обучения у мага, понял, что изрядно поутратил все свое умение. Оставалось надеяться только на случай, или…
«Или на чудо,»– додумал свою мысль Реслав. Имея дело с рыжим ведуном, он привык считать чудеса делом обыденным.
Так, в размышленьях о былом и в заботах о насущном, Реслав и не заметил, как ноги сами принесли его на ту давнишнюю дубовую поляну. Реслав помедлил – здесь он тоже не был целый год, вздохнул, нагнулся и зашарил в густой траве. Было тихо. Длинный августовский день клонился к вечеру. Чуть в стороне негромко журчал ручей. С треском взлетела и скрылась в зарослях сорока.
Памятное давнее кострище наконец отыскалось. Впрочем, толку от него было мало – травяные стебли спутались корнями, дернина приросла. Поразмыслив, Реслав махнул рукой, развернул одеяло и распаковал провизию. «Обойдусь без горячего,»– решил он и вынул нож. Ломоть слезящегося сыра лег на хлеб. Реслав аккуратно расправил примятые перья зеленого лука, глотнул из фляги молока, разинул рот на хлеб и сыр…
…и позабыл его закрыть.
Прямо перед ним, на траве сидела лиса. Сидела она от него в двух шагах, неподвижно, смотрела в глаза и даже словно бы немного усмехалась. Путнику оставалось только недоумевать, как ей удалось подобраться незамеченной. Да и что могло заставить лесного зверя самовольно пойти к человеку?
Реслав опустил бутерброд. Помедлил, отломил от него кусок и протянул лисе.
– Хочешь?
Пушистый, рыжий с белым кончиком хвост качнулся. Если это и был ответ, то Реслав его не понял, однако положил и хлеб и сыр на землю. Лиса еду не тронула, но встала и прошлась туда-сюда. Направилась к кустам и оглянулась на Реслава – мол, пойдем?
«Э, – вдруг осенило Реслава. – Да она ж, никак, зовет меня!»
– Иду, – сказал он. – Сейчас иду.
Лиса терпеливо ждала, пока Реслав не уложил обратно в сумку одеяло и еду, и двинулась вперед, к одной лишь ей известной цели. Реслав направился следом.
Постепенно темнело. Дубы неровными громадами возвышались со всех сторон, раскидистые ветви сплетались решеткой на фоне вечернего неба. Реслав шел быстро, на ходу дожевывая хлеб и еле поспевая за своим поводырем, и вскоре вновь услышал шум воды взамен оставленного позади. Лиса взбежала на пригорок и остановилась на краю дубравы. Остановился и Реслав.
Немного впереди, у излучины реки маячил огонек костра. Рядом сидел человек.
– Так-так… – пробормотал Реслав. Заложил ладони за пояс. – Мне что, идти туда? А?