Святослав - Скляренко Семен Дмитриевич. Страница 34

После смерти Анта в жизни любечан произошло нечто важное.

На первый взгляд все, казалось, осталось неизменным.

Какое значение могли иметь жизнь или смерть одного человека — Анта или кого иного?

В Любече и в других землях вокруг бывали брани, уносившие множество смелых, отважных в бою людей, но разве это отражалось на жизни любечан?

Любеч время от времени постигали тяжкие моровые болезни, косившие людей без числа, да и без того каждое лето непрестанно погибали люди: кто в Днепре, кто на ловах, кто под упавшим деревом в лесу, а иные — обычной, естественной смертью. И опять-таки это не останавливало течения времени, живые быстро забывали мертвых, молодые росли на смену старикам.

И даже то, что Ант был старейшиной, также словно бы не имело существенного значения, ибо он давно уже не чинил суда людям, не он уже от своего рода, а княжьи мужи брали с Любеча дань, не он, а те же княжьи мужи определяли уроки и уставы, не он, а княжьи мужи поднимали людей на брань.

К Анту, пока он был жив, обращались только тогда, когда надо было принести жертву богам, да еще в праздники, которые положено было освящать кому-нибудь из старших. Ант знал, как надо принести жертву, на празднествах он стоял впереди всех с посохом в руках и на Коляду зажигал священные, обмотанные соломой колеса, первый закликал и весну. До в Любече все меньше и меньше приносили жертв старым богам, все меньше и меньше людей собиралось на древние праздники, ибо многие любечане уже открыто носили кресты на шее, много было и тайных христиан — Ант с его старыми обычаями был им помехой.

И так было не только в Любече, но и во всех селах по Днепру: ниже, где издавна сидел род хоробричей, выше — у сварогов, что с дедов-прадедов ковали мечи, за Днепром — у рудаков, собиравших на болотах руду, и на высоких горах правого берега, где жил славный род Туров.

Поэтому, когда Ант умер, всем показалось, что с его смертью ничего приметного не случилось: был человек, и не стало его, разве смерть одного человека может изменить жизнь?

Никому не приходило на ум, что умер не Ант, а нечто большее — умерли старые законы и обычаи отцов. Не Ант унес их с собою в землю, их давно уже подтачивала и разрушала какая-то сила, ворвавшаяся, как тать, в село над Днепром и неумолимо изменявшая основы жизни, менявшая людей, их души.

Так бывает иногда, что на Днепре застоятся могучие льды. Уже немилосердно печет солнце, уже ветер рвет и мечет надо льдами, уже сами они потрескались, раскололись, а Днепр не может и не может скинуть ледяного покрова, ждет.

И вдруг среди безмолвия над рекою рождается треск и грохот — одна случайная льдина отрывается от берега, взлетает на другие, вздымает сверкающую тучу брызг, раскалывается, трещит и исчезает в глубине.

Достаточно было одной этой льдине отколоться, сдвинуться, затонуть, как пробуждается, приходит в движение вся громада льдов — они раскалываются, трещат, лезут одна на Другую, вместе летят по Днепру и снова сталкиваются, снова ломаются, крошатся и, наконец, тают, оседая на дно.

Проходит немного времени — и спокойно текут воды Днепра, сверкает под солнцем ровный плес, тишина и спокойствие Царят вокруг.

Так после смерти Анта некоторым показалось, что без него в Любече жить стало даже легче, ибо был он живым свидетелем прошлого, а такие свидетели — лишние. Тень его звала в забытую, далекую старину, а люди рвались и мчались куда-то вперед.