Зло - Хруцкий Эдуард Анатольевич. Страница 29

— Откровенно говоря, нет.

— Нашему руководству было наплевать, как живут люди, главное — пересесть с одной машины на другую. Разве теперь что-нибудь изменилось? Нет, еще хуже стало. Ты считаешь себя героем Африки? Нет, дружок! Ты был обычным наемником, пушечным мясом. Своей кровью вы закладывали возможность номенклатуре — не стране — расширить свое влияние.

Сегодня наши ребята льют свою кровь в Афганистане. Ты вспомни, в каких шоколадных отношениях мы были с их королем. Но срочно решили построить там социализм. А кто решил? Баи вроде Рашидова? Из Афгана идут самолеты с гробами. Но разве только с убитыми? Наркотики оттуда гонят, часы «Ориент», дубленками набивают служебные борты. Золото и камни приходят в Москву в гробах. Кому нужна эта война? Мне? Тебе? Она нужна тем, кто сделал ее средством обогащения.

Ты что, думаешь, когда тебя арестовали, я сидел дома и курил трубку? Нет, милый мой, я дошел до кандидата в члены Политбюро Соломенцева, он переадресовал меня к секретарю ЦК КПСС Долгих, тот к Савинкину, Савинкин — к некоему Иванову, завсектором, курирующему правоохранительные органы. Он, к сожалению, застрелился недавно. Парень оказался честный, сам позвонил мне и сказал, что ничего сделать нельзя.

Позже, замгенпрокурора, добрый мой товарищ, приехал и сказал мне: «Не бегай, не хлопочи. Твой племянник выступил не против блатняков, которые банк взяли, а против сложившихся отношений власти и криминала».

Вот какие, брат, дела. Поэтому мы должны бороться с ними, точно зная, что наверху поддержки не найдем.

Майор Рудин разыскал полковника Баринова на даче в двадцать часов.

— Что у тебя, Сережа? — Голос начальника был праздно расслаблен.

И Рудин представил, как Баринов в одних трусах сидит на террасе, пьет чай с домашним печеньем и отдыхает от городской духоты.

— Товарищ полковник, ЧП.

— Что такое? — Голос Баринова стал служебно-твердым.

— ЗК покалечил наших.

— Не понял?

— Лейтенанту Сомову повредил правую руку, прапорщику Степанову ключицу, а старшему прапорщику Литвиненко нанес тяжкие телесные повреждения. Угнал нашу «шестерку» и сбросил ее в котлован.

— Ты шутишь?!

— Да какие шутки, товарищ полковник, ребята в хирургии на Пехотной лежат.

— Еду! Жди меня у госпиталя. Генералу докладывал?

— Пока нет.

— Я сам с ним свяжусь.

Рудин зашел в ночной буфет, купил конфеты, яблоки, боржоми. Неудобно было ехать к поверженным бойцам с пустыми руками.

Минут сорок он ходил возле КПП, пока оттуда не вышел дежурный прапорщик и не проверил его документы.

— Я вас, товарищ майор, пропустить не могу, а передачу отнести — это пожалуйста.

— Сейчас начальство подъедет и решит, — ответил Рудин и увидел, как из-за поворота вырвалась генеральская «Волга».

С другой стороны подлетели «жигули» Баринова.

Михеев подошел к Рудину, взглянул на сумку с передачей.

— Ну что, стратеги, обделались?

— Есть малость, — из-за его плеча ответил Баринов.

— Ну, вы даете, — генерал засмеялся. Но тут же, видимо вспомнив, зачем сюда приехал, опять стал серьезным.

Михеев показал прапорщику удостоверение, но тот сказал твердо:

— Извините, товарищ генерал, в такой поздний час без разрешения дежурного пропустить вас не могу.

— Звони дежурному, — вздохнул Михеев.

Минут через двадцать дело разрешилось и их пропустили.

Все трое страдальцев расположились в одной палате. Когда вошел генерала, они вскочили.

— Сидите, бойцы. Вот, Рудин вам подарочки принес, хочет загладить свою вину.

— Да нет его вины, товарищ генерал, — сказал лейтенант Сомов. — Нет его вины.

— А чья есть?

— Ничья. Глупое стечение обстоятельств.

— То есть?

— А то, что мы его ломать не хотели. Приказа такого не было. Должны были напугать, ну, врезать пару раз по мягким частям.

— Ну так что же?

— Мы знали, что он мастер спорта, боксер. Но мы и не таких «уговаривали». Он первый начал, мне руку покалечил, прапорщика Литвиненко подсек и дубинкой моей врезал. Его Коля Степанов по мышцам достал. Так он, как в кино, перекатился и врубил по причинному месту.

— Какому? — хитро прищурившись, спросил генерал.

— По мудям, товарищ генерал, извините за солдатскую прямоту.

— Извиняю. Дальше.

— Согнул он его, дубинку на шею набросил. Орет, кто, мол, послал?

— Я похрипел для вида, — вмешался в разговор Степанов, — и сказал, мол, Ястреб.

— Дальше.

— Он мне по ключице дубинкой врубил, я упал, а он в машину и за угол. Потом нашу машину в котлован сбросил. Мы бы его как мальца сделали, но приказа не было.

— Как мальца не вышло бы, — снова заговорил Сомов, — он подготовлен не хуже нас.

— Это точно. Его раньше в спецназе тренировали. Спасибо, товарищи, вы провели очень нужную нам операцию. Благодарю вас от лица службы и поощряю премией в размере оклада, — объявил генерал.

— Служим Советскому Союзу! — рявкнули бойцы.

— Отдыхайте, я с врачом пошептался, переломов нет. Недельки две поскучаете — и на службу.

— А кто бы ему дал руки ломать, — мрачно в спину генералу сказал Сомов.

Когда вышли из дверей госпиталя, Михеев облегченно вздохнул.

— Не люблю все эти лечебницы, — брезгливо сказал он, — я в Афгане месяц в военно-полевом госпитале провалялся. Жара. Вонь. С тех пор и боюсь любой больницы. Ну что делать будем, товарищи чекисты?

— Что вы имеете в виду, Борис Николаевич? — поинтересовался Баринов.

— Нужно где-нибудь поужинать, рюмку выпить, победу Сергея Рудина отпраздновать. Ну что, Сережа, приглашаешь на ужин?

Слава богу, что жалованье выдали совсем недавно, поэтому деньги у Рудина были.

— Как скажете, — бодро ответил он. — Только время двадцать три часа. Все закрыто.

— Это не проблема, — хлопнул его по плечу генерал. Он подошел к машине и, взяв телефонную трубку, набрал номер. — Автандил… Вечер добрый… узнал… вот и хорошо… примешь? Нас трое… отлично… едем.

— Садитесь, Сережа. Полковник, видимо, поедет на своей.

— Куда? — спросил Баринов.

— В «Гагру».

— Понял.

Машин было немного, до Профсоюзной добрались быстро, свернули на Дмитрия Ульянова и остановились возле узенькой стеклянной двери, на которой полукругом было написано «Гагры».

Немедленно за дверью зажегся свет, на улицу вышел пожилой плотный грузин.

— Прошу, дорогие гости, — почти без свойственного кавказцам акцента пропел он.

— Спасибо, спасибо, Автандил Георгиевич, ты настоящий друг.

— Я вам в зале накрыл стол. Там прохладно, хорошо.

— В кабинете гуляют?

— Гуляют, — мрачно ответил Автандил, — главный милицейский начальник района.

— Бог с ним, пусть отдыхает.

Они вошли в полутемный зал, сели за накрытый столик.

— Что пить будете, дорогие гости?

— Тащи боржоми, Автандил, и красное вино.

— Ну что, друзья? — спросил Михеев, когда первый голод был утолен.

Он налил вина в фужер, разбавил его боржоми и с наслаждением выпил.

— Что мы имеем по ЗК? — продолжал он.

— Разрешите доложить, Борис Николаевич? — Рудин вытер рот салфеткой.

— Валяйте, Сережа.

— Агент Лосев так и не смог войти в доверие к ЗК. Видимо, неправильно начал разработку. ЗК отказался от работы в речной газете. Сказал, что бегать в пацанах и печататься под псевдонимом ему не с руки. И пошел тренером в клуб «Боевые перчатки». Наши люди, работающие под крышей московского и центрального комитетов по спорту, будут оказывать ему полное содействие.

— Прекрасно. Этот парень мне нравится, у него есть характер. Продолжайте.

— Прописку ЗК пробил его дядя. Он вышел на главного зятя страны. Но вчера в восемьдесят восьмое отделение звонил генерал Кравцов из МВД. Он требовал аннулировать прописку. Узнав, кто подписал бумагу, сразу замолчал.

— Еще бы! — Генерал положил себе на тарелку три хинкали. — Люблю пельмени в любом виде.

— Анатолий Леонидович Кравцов, — вмешался в разговор Баринов, — генерал-майор милиции. Бывший первый секретарь обкома комсомола Иркутской области, потом завотделом в ЦК ВЛКСМ. В настоящее время занимает должность замначальника управления по политико-воспитательной работе. Связи самые обширные. Вращается в столичных светских кругах. Хорошо знаком с бывшей женой ЗК.