Опасные иллюзии - Скотт Аманда. Страница 52

— Но, дорогая Офелия, из этого вряд ли можно заключить, что Жерво является вашим врагом, — довольно дерзко заявил адвокат. — Я сам говорил вам об этом много раз.

— Это не одно и то же. Можно сколько угодно дискутировать на эту тему, но не заявлять об этом во всеуслышание, да еще в зале суда! И Жерво еще называет это правосудием!

Сэр Лайонеля взболтал содержимое своего бокала.

— Но таков закон. Кроме того, маркиз не единственный, кто считает, что место женщины — рядом с тем, кто защищает и оберегает ее. Между прочим, то же самое записано в Библии.

— Точно, точно, — поддакнул Овэнли. — Все началось с бедняги Адама, отдавшего свое ребро Еве. Существует огромная разница между мужчинами и женщинами. Вы должны это понимать. Вам следует с этим согласиться.

— Попробуй, и увидишь, согласится она или нет, — с горечью заметил Сен-Меррин. — Ну что, Офелия, теперь будешь рассказывать о наших делах каждому встречному-поперечному?

— Что значит «встречному-поперечномуэ? — возмутилась леди Офелия. — Лайонелл лично присутствовал в зале суда. Овэнли тоже в курсе дела. Что касается ссылки на Библию, она не может являться доказательством правоты. Ее писал мужчина для развлечения других мужчин. Простая логика говорит: Бог первыми создал именно женщин, ибо только они способны производить потомство. Однако авторы Библии наделили мужчину способностью к деторождению.

Леди Сен-Меррин едва не задохнулась от ужаса, а кузина Этелинда затараторила:

— Какое кощунство, моя дорогая Офелия! Что иодумает архиепископ Сайкс, если узнает, какие вещи вы говорите о Библии?

— Архиепископ Сайкс прекрасно знает мое мнение. Мы много спорили на эту тему, и он признал, что женщины должны иметь больше прав. Надеюсь, в скором времени мие удастся убедить его в том, что женщинам необходимо предоставить экономическую и политическую свободу, то есть уравнять в правах с мужчиной.

— Бог мой, Офелия, как такое могло взбрести тебе в голову?! — раздраженно воскликнул Сен-Меррин. — Женщины никогда не уравняются в правах с мужчинами. Если же это все-таки произойдет, значит, им можно будет доверить и власть. — Граф рассмеялся; к нему, к всеобщему и«удовольствию леди Офелии, присоединились остальные мужчины. — Пожалуйста, найди более подходящую тему для разговора.

Интересно, что сказал бы Деверилл по этому поводу, подумала Дейнтри. Наверняка согласился бы с ее отцом, хотя и не отказался бы продолжить дискуссию. Жаль, что он уехал из Корнуолла.

На следующий день гости отправились в аббатство Жерво, а на Корнуолл обрушились дожди. Сен — Меррин и Чарльз уехали охотиться в Лейсесршир, предоставив женщинам развлекаться са-мим.

Давина высказала свое неудовольствие по этому поводу. Однако на вопрос Дейитри, согласилась бы она сойровождать мужчин и проводить дни в охотничьем домике в Мелтои Маубей, невестка удинилась:

— О чем речь? Конечно, нет! Но почему ни твоя тетя, ни ее друзья не подумали о развлечениях во время охотничьего сезона?

Почти два месяца стояла ужасная погода, делая мрачным все — море, небо, настроение. Наконец ветер разогнал тучи, а возвращение графа и Чарльза внесло некоторое разнообразие в жизнь обитателей Таском-парка. Но особенно обрадовало дам известие о предстоящей поездке в Лондон. Оставив Чарли на попечение гувернантки, почтенное семейство отправилось в дорогу.

Двести пятьдесят миль они преодолели лишь за две недели из-за частых остановок по просьбе леди Сен-Меррин — то подкрепиться, то переночевать у знакомых. Граф ворчал всю дорогу, однако открыто не выражал своего недовольства.

Только в марте путешественники добрались до столицы. Дейнтри облегченно вздохнула, когда колеса экипажа застучали по булыжной мостовой Кенсингтон-стрит. Она ехала вместе с тетей Офелией и Давиной. Мать и кузина Этелинда находились во втором экипаже, граф и Чарльз — в третьем, в четвертом и пятом размещались слуги, еще несколько везли багаж.

Кавалькада проследовала мимо величественного кирпичного фасада дворца Кенсингтон, затем повернула на Найтебридж. Обнаженные ветви деревьев в саду и Гайд-парке окружала туманная дымка. Дейнтри представила, как в солнечные дни, с двух до пяти, просторные дороги из гравия запрудят кареты и всадники, а по тропинкам будут прогуливаться хорошо одетые люди…

Двадцатью минутами позже экипажи подъехали к западной стороне Беркели-сквер и остановились у высокого кирпичного особняка, выстроенного еще в прошлом веке Уильямом Кентом. Архитектура поражала своей необычной красотой. Все здесь дышало богатством и уверенностью.

Гости вошли в дом. В глубине холла начина-мъ великолепная лестница, выполненная из пои рмш нного дуба. Она уходила вверх, к куполообразному потолку, напоминавшему шкатулку с драгоценностями. В основе композиции лежал позолоченный каркас. Внутреннее пространство украшали панели, выполненные в темно-красных и синнх тонах. Это была идея самого Кента. Дейнтри очень любила этот дом. Оставив родствеников внизу, она поднялась в гостиную, обновка которой была выдержана в темно-синих тонах, затем миновала два салона, череду маленьких комнат, преодолела еще один лестничный пролет и, наконец, оказалась в своей желто-белой спальне. Удостоверившись, что здесь все в поряд, Дейнтри вернулась в гостиную.

Признаться, она с нетерпением ожидала открытия нового сезона. Давина тоже находилась в прекрасном расположении духа. За эти два месяца женщина успела соскучиться по мужу, а Чарльз был счастлив вновь помириться с ней. Парламент в Лондоне уже начал свою работу, потому недостатка в гостях не было. На следующнй день после приезда Сен-Мерринов навести-и л«ди Мельбурн и Каупер, затем леди Джерси и много других дам, в основном друзей леди Офелии.

Мужчины также не обходили их своим вниманиом. После вечера в Ковент-Гарден и раута, устроенного леди Джерси, в доме появились джентельмены, интересующиеся дочерью хозяев. Дейнтри постепенно привыкла к такому вниминию — столица есть столица. Но если раньше она с удовольствием знакомилась с молодыми людьми, рассматривая их как потенциальных женихов, то теперь вздрагивала и замирала всякий раз, когда Лидроуз входил с докладом в гостиную. При упоминании имени очередного посетителя Дейнтри испытывала странное разочарование, но все же находила в себе силы улыбаться и поддерживать светскую беседу. Она знала, что Жерво находится в городе и заседает в Палате лордов — об этом упомянул кто-то из гостей. А вот о Деверилле не было никаких известий.

Сезон начинался открытием бала в Олмэке.

Леди Сен-Меррин уже начало беспокоить отсутствие Сюзан. Но вскоре пришло сообщение, что семейство Сикортов обосновалось в своем доме на Брук-стрит. Когда Сюзан не появилась и на следующий день, Дейнтри, собравшись с духом, решила сама навестить сестру.

Сюзан радостно приветствовала ее в уютной гостиной.

— Я хотела сразу же зайти к вам, но просто не хватило времени. Во-первых, мы приехали слишком поздно, во-вторых, в доме еще много работы. Понятия не имею, где Джеффри, но он обязательно зайдет поздороваться.

Дейнтри облегченно вздохнула, обнаружив сестру в прекрасном расположении духа. Леди Катарина, судя по всему, осталась в Корнуолле. Отсутствие Джеффри также ничуть не огорчило Дейнтри. Конечно, им все-таки придется встретиться, но устраивать скандал значило навлечь на свою голову неприятности. Она даже попыталась разработать план своего поведения с Сикортом. Однако этот человек был совершенно непредсказуем.

Собираясь на бал в Олмэке, Дейнтри перекрестилась — вдруг Джеффри, как и ее отец, останетси дома2 Сюзан ведь отклонила предложение покинать с семьей.

Вскоре в гостиной собралась вся женская половина Сен-Мерринов — леди Офелия, Дейнтри, Да-и. Не хватало только Летиции. Впрочем, та просто задерживалась. Она не желала пропускать столь знаменательное событие, поскольку там не нужно было делать ничего особенного — следовало иросто сидеть на диване и играть в вист.

Дом на Кинг-стрит не отличался ни роскошью, ни элегантностью, однако не приехать туда означало уронить себя в глазах света. Балы организовывали патронессы, чье слово считалось зако ном, а закон, как известно, суров. Ни один человек не имел права явиться после одиннадцати часов, мужчины были обязаны носить рейтузы до коленные рубашки и жилеты. Исключения не делались даже для особ королевской крови.