Сумеречная роза - Скотт Аманда. Страница 56

Он чертыхнулся, угрожающе возвышаясь над ней.

– Вы ведете себя как маленькая шлюшка, мадам! Вы пытаетесь укротить мой гнев нежными словами и привлекательным телом?

– Да, – честно ответила она, поднимая наконец на него глаза. – Действительно, я веду себя не как леди, Николас, но я не хочу подвергнуться избиению, хотя и заслуживаю его. Я знаю, что вы имеете все права мужа наказать меня. Но поскольку мое тело сможет дать вам мало утешения перед дальней дорогой, если будет избито, вы, может быть, найдете в своем сердце достаточно милосердия, чтобы пощадить меня на этот раз. Вы дали мне понять, – добавила она краснея, – что, когда я нахожусь в ваших объятиях, вам нравятся мои стоны наслаждения, сэр, но я сомневаюсь, что вы из тех мужчин, которых возбуждают женские крики боли.

– Право мужа? – пробормотал он, не обращая внимания на остальное. Его поза не изменилась, но его голос стал ниже, глубже, и, заметив перемену и многообещающий блеск в его глазах, она опустила ресницы, чтобы спрятать свое облегчение, а он продолжал тем же тоном: – Не в ваших привычках описывать наши плотские утехи, девочка. Правда, я припоминаю как минимум одно довольно бесстыдное упоминание о долге мужа.

Вдруг оробев, не поднимая глаз, она прошептала:

– Мне все равно, долг это или право, сэр. Мне действительно нравится внимание с вашей стороны, и я скучала по вашим ласкам, потому что вы не уделяли должного времени нашим занятиям любовью начиная с первой брачной ночи, которую я вспоминаю с величайшим наслаждением.

– Встаньте!

Глубокие вибрирующие нотки исчезли, и приказ прозвучал так твердо, что она похолодела от страха, но не посмела ослушаться его. Медленно, неохотно она поднялась.

– Посмотрите на меня.

Элис подняла глаза, и выражение его лица ее испугало. Ее власть над ним слишком мала, чтобы противостоять его решимости доказать если и не подчиненным, то самому себе, что он господин своей собственной жены.

– Вы знаете, что сам аббат рекомендовал мне научить вас лучшим манерам? – спросил он, поднимая ремень теперь обеими руками и внимательно разглядывая его.

– Правда? – Она тоже не могла оторвать взгляд от ремня.

– Да, и то же самое сказал Гуилим.

– Я не сомневалась в вашем брате, – проговорила она, – но я надеялась, что аббат будет милосерднее.

– Он не может поощрять открытое неповиновение законной власти. – Николас метнул на нее взгляд исподлобья. – Он запретил мне уезжать до окончания дня Пасхи, потому что я еду не с доброй целью, а убивать во имя короля – та же причина, напомнил он мне, которую использовали те, кто распинал нашего Господа. А еще он сказал, что, раз непочтительное поведение моей жены – преступление против Господа не меньшее, чем против человека, я должен остаться здесь до утра, чтобы иметь достаточно времени заняться вашим исправлением.

Она с трудом сглотнула.

– Он так сказал?

– Да, а его приказы, как считается, идут прямо от Господа. – Установилась тишина, а потом он спросил: – Вы действительно раскаиваетесь, малышка?

Ее глаза наполнились слезами.

– Да, сэр, – ответила она.

– Вы будете утешать меня?

– Да.

– И вы действительно получаете удовольствие от моих прикосновений?

– Да. – Слезы заструились по ее щекам. – О, Николас, я так тосковала по вашим ласкам. Вы не можете представить, как часто я хотела, чтобы вы делали все, как в ту первую ночь. Я знаю, что не мне говорить вам, что делать…

– Иди сюда, – хрипло пробормотал он, отбрасывая ремень и открывая ей свои объятия. Со всхлипом она бросилась к нему. Он прошептал в ее кудри: – Я не знал, что ты так относишься к нашим занятиям любовью, девочка. Я был уверен, что ты терпишь наш брак только потому, что тебе приказали, и я хотел по возможности щадить тебя. Я бы пощадил тебя и сейчас, но не могу допустить, чтобы мои люди считали меня слабым, способным поддаться женским хитростям.

– В милосердии нет слабости, сэр. Только очень сильные люди милосердны.

Все еще обнимая ее, он возразил:

– Любой может быть милосердным. По природе своей милосердие не более чем каприз.

– Говорили, что Ричард отличался капризностью в своем милосердии.

– Мы говорим не о Ричарде, – нетерпеливо отрезал он, подхватывая ее на руки. – Которая кровать ваша?

– Первая, – ответила она, указывая на ближайшую к очагу койку, – но мы не можем остаться здесь на всю ночь, сэр. Где будут спать Джонет, Мэдлин и Элва?

– Они все спят здесь вместе с вами?

– Да. – Она улыбнулась ему, совершенно успокоившись, ее голова лежала на его плече. Опасность, похоже, миновала.

Он направился к ее кровати.

– Мне все равно, где они спят.

– Но они придут сюда, думая, что вы ушли спать и оставили меня рыдать всю ночь от унижения и боли.

– Вы бы рыдали? – спросил он, и в его глазах вспыхнула ирония. – Мне кажется, вы не знаете, о чем говорите, женушка, потому что вам всегда удавалось отвлекать внимание и избегать наказания.

Услышав его слова, она широко открыла глаза.

– Но я же рассказывала вам, как все обстояло в Драфилде. – Она наморщила нос и добавила: – Там я провела много ночей в страданиях, сэр, но ручаюсь, вы одобряете методы леди Драфилд.

Он не улыбнулся, как она ожидала, и не стал отрицать.

– Вы действительно понимаете, что заслужили сегодня, мадам, или ваше раскаяние не более чем способ обезоружить меня?

Она дотронулась до его лица.

– Понимаю, Николас, и сожалею. Я вела себя ужасно непочтительно, как и сказал сеньор настоятель.

– Больше чем непочтительно, – уточнил он, поворачиваясь к двери. – Последние слова, которые вы выкрикнули, откровенно изменнические. Если бы я позволил им остаться безнаказанными, такая снисходительность серьезно подорвала бы мою власть над моими людьми. Далеко не все они законопослушные ребята, mi calon. В Уэльсе рождается не меньше мошенников, чем у вас в Англии, а некоторые из моих солдат, как вы помните, еще и шотландцы. Не годится, чтобы они считали меня слишком слабым человеком, который не может урезонить женщину, к тому же свою собственную жену.

– Да, сэр, я знаю.

Он молчал, озабоченный на минуту задачей открыть дверь, не опуская Элис на пол.

– Куда вы несете меня?

– В мою спальню. Том прекрасно проведет ночь в нижнем зале на тростниковом тюфяке. Сегодня ночью он мне не понадобится.

– Но моя одежда! – воскликнула она, вспомнив, что придется спуститься на первый этаж и подняться по другой лестнице, чтобы попасть на мужскую половину дома. Она попыталась покрепче запахнуть на груди халат. – Вы же не можете нести меня через весь дом в одном только халате и нижних юбках, сэр!

– Разумеется, могу. Говоря по правде, я должен был бы раздеть вас донага и нести, перебросив через плечо, чтобы все видели ваш пылающий после порки зад. – Он многозначительно помолчал, потом добавил с наигранной угрозой в голосе: – Вы всю ночь собираетесь обсуждать мои права мужа?

Она молчала. Когда он начал спускаться по лестнице к холлу, Элис все-таки решилась спросить:

– А что за слово вы сказали? Оно для меня новое, mi… mi calon?

К ее удивлению, он не ответил с той же готовностью, с какой отвечал обычно, а когда ответил, на его щеках появился легкий румянец.

– Я так сказал? – поднял он брови.

– Да. Что оно означает?

Он пожал плечами.

– Слово, которым называют жену. В Уэльсе слово «жена» значит «благоразумие» и «осмотрительность», но оно также имеет другое значение – «находчивость», и очень вам подходит, разве не так?

Она поняла, что он просто лукавит. Он никогда, насколько она знала, не лгал ей, но она считала его способным скрыть правду, если правда ему неудобна. Но она не стала допытываться до настоящего значения сказанного им слова, и без того радуясь, что он избавил ее от проявления своего крутого нрава.

Но рано она успокоилась, надеясь, что он тихонько отнесет ее в свою спальню. Когда они дошли до зала, мимо которого проходили, там присутствовали не только Гуилим, Мэдлин, Джонет и послушники, но также Хью Гауэр и несколько других солдат, включая Тома и Йена. Мужчины, расположившись у огня, играли в кости и пили эль, подогревая его при помощи кочерги, которая сейчас лежала одним концом в углях, чтобы оставаться горячей. Женщины занимались рукоделием и разговаривали. Когда Николас достиг середины зала, никто не поднял глаз.