Буйство - Скотт Джастин. Страница 74
Он поднялся наверх — туда, где была спальня отца. Она была большой и комфортабельной, там были отдельный душ и кровать королевских размеров. Тони часто пользовался письменным столом в углу этой комнаты и удобным креслом напротив. Тяжелые шторы погружали комнату в темноту.
То ли уже начало действовать виски, то ли он был слишком уставшим, но он уже сидел на кровати, пытаясь снять ботинки, когда обнаружил, что в комнате кто-то есть. Он ощутил легкий запах духов и резко поднял голову. Вспыхнула лампа, и он увидел, что в кресле, поджав ноги и сверкая фиолетовыми глазами, сидит Хелен Риззоло.
6
— Где спрятались твои люди?
Он испугался, и это его разозлило.
— Я пришла одна, — ответила она.
— Тогда и уходи одна. Что, черт побери, ты делаешь в моем доме?
— Арестован мой брат.
— Я знаю.
— Вы обвиняете его в распространении наркотиков?
— Мисс Риззоло, я хочу, чтобы вы покинули это помещение.
— Он никогда не занимался наркотиками!
— Вон!
— Я не позволяла ему заниматься наркотиками.
— Мисс, вы говорите с человеком, исполняющим закон. Я должен вас предупредить, что все, что бы вы ни сказали, будет использовано против вас.
— Мой отец мертв. Мой брат Френк мертв. Эдди — это все, что у меня осталось.
— Я ничего не могу для вас сделать.
Он решительно встал с кровати, но в ее глазах было столько горя, что он автоматически протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кресла.
— Вы ужасно выглядите, — сказал он. — Идите домой и выспитесь. Пусть ваш адвокат принимается за свою работу.
— Погибает моя семья.
— Это ты говоришь мне, красавица? Это нужно было говорить им. Они охотились на людей. Они их хватали и убивали. А теперь попались сами. Мы очистим город от них всех.
Она подняла на Тони повлажневшие глаза и подумала, что, наверное, ужаснулась бы его словам, если бы пришла сюда с пустыми руками. Но у нее было, чем торговаться.
— Мой отец... — Она облизнула пересохшие губы. — Ты ни разу не посмотрел на меня во время суда.
— Я был занят. Это было самое крупное дело из тех, какими я занимался.
— Его адвокаты говорили, что ты вел это дело очень хорошо.
— Им надо было свалить с себя ответственность.
— Мой отец ни в чем не обвинял адвокатов.
Таглион холодно улыбнулся:
— Я забыл. Колумбийские наркодельцы убивают своих адвокатов, но итальянские наркодельцы понимают силу закона и убивают свидетелей.
— Почему ты ни разу не взглянул на меня?
— Репутация обвинителя не укрепится, если на него бросится с кулаками женщина — родственница подследственного.
— Ты знаешь лучше, чем кто-либо еще, что я бы этого не сделала.
Таглион пожал плечами. Пожалуй, он действительно ответил некорректно.
— Конечно, я видел тебя. Ты каждый день приходила в суд первая. Служащая автобусной компании «Голубая линия» в скромном костюме, с лиловым шарфом на плечах и с дамской сумочкой. И с длинной золотой цепью на шее, которая напоминала всем, как богата и влиятельна ты на самом деле.
Хелен улыбнулась, поняв, что за строгим взглядом Тони прячет свои прежние чувства. Тони почувствовал, что плывет в прошлое, в волнующую память о том, что было десять лет назад...
— Ты говорил ему об этом? — прошептала она.
— Кому и что? — изобразил он недоуменную улыбку, хотя и понял вопрос.
— Ты говорил своему брату, как мы встретились у телефона?
— Только прошлой осенью, когда вас стали замечать вместе. А тогда он увидел тебя первым и влюбился по уши.
— Значит, ты не сказал ему тогда, что мы познакомились?
— ...Я этого не хотел. Это было только мое дело.
— Не только твое.
— Но не его. И не моего отца. Это была последняя глупость в моей жизни.
— Ты открыл телефонную будку и улыбнулся, — сказала она. — Ты улыбнулся еще раз, когда проходил мимо моего стола. Я подумала: «Что за черт! Они могут выдавать меня замуж, но этот парень будет моим секретом».
— Ты направилась в комнату для леди, но задержалась у зеркала и стала причесывать волосы. Боже, какая ты была красивая тогда!
— Каждый раз, когда я вижу «линкольн», я вспоминаю переднее сиденье машины твоего отца... Я никогда не спрашивала, кому ты звонил тогда.
— Инспектору в министерство юстиции. Я держал трубку, пока он проверял, кто твой отец.
— Ты познакомился со мной, чтобы начать расследование о нашей семье, так?
— Такому не учат будущих юристов в учебных заведениях.
— Почему ты перестал звонить?
— Когда я твердо решил учиться в Гарварде, я подумал, что не стоит поддерживать отношения с такой, как ты. Кроме того, ты была помолвлена.
— А я думала, это потому, что я не отправилась с тобой в кровать.
Тони улыбнулся:
— Сказать по правде, Хелен, заниматься с тобой любовью на переднем сиденье машины моего старика было лучше, чем быть в постели со многими женщинами.
— Спасибо.
— А ты почему не звонила?
Она рассмеялась:
— Ты стал поворотной точкой в моей жизни, Тони Таглион. Ты был первый парень, о котором я скучала. Больше я не хотела романов. Это мне помогло остепениться. Я вышла замуж и, кроме того, поняла, что во мне нуждается моя семья.
Чуть насмешливое выражение ушло из глаз Тони.
— Ты думал обо мне, когда требовал вынести приговор отцу?
— Конечно. Ты — самое лучшее воспоминание в моей жизни. Ты и сейчас удивительно красивая женщина.
— Этого ты не говорил, когда требовал от меня оставить в покое Криса.
— Но все это было много лет назад. Сейчас у меня другая жизнь. У тебя тоже.
Некоторое время они сидели молча.
— Мы любим друг друга, — сказала Хелен.
— Ты пришла сказать мне об этом?
— Нет, не об этом.
— Предупреждаю, что на свадьбу я не приду.
— Но у нас ее не будет.
— Мне говорили, что вы не виделись с тех пор, как твой отец был убит.
Хелен кивнула, хотя агенты Тони вполне могли видеть, как Крис пришел к ней в клуб после убийства дона Ричарда. Она сказала:
— Это было ужасное время.
— Да.
— Итак, что с нами двоими? — спросила она.
— Что было и раньше. Мы — по разные стороны баррикад.
— Тони, можем мы с тобой прийти к кое-какому соглашению?
— Только из-за того, что мы вышли тогда вместе, десять лет назад?
— Но все же нам лучше договориться. Я не приведу сюда адвоката.
— Да он и не полезет в чужой дом.
— Задняя дверь была открыта.
— О чем ты хочешь договориться?
— О моем брате.
— И что ты хочешь мне предложить? Показания?
— Я могу свидетельствовать против Мики Цирилло.
— Относительно чего?
— Чего бы ты ни захотел.
— Ты хочешь сказать, что готова лгать суду?
— Тогда что тебе надо?
— У меня есть все, что мне надо: оба этих сукиных сына — в тюрьме.
— Тебе надо посадить Мики. Он — самый крупный босс в Нью-Йорке. Мой брат — только глупая башка.
— Ты действительно думаешь, что я использую тебя для лжесвидетельств? Хелен, я думал про тебя совсем иначе.
Она замолчала, поняв, что совсем не может к нему подступиться.
— Отдай мне Эдди. Пожалуйста.
— Ты говорила со своим адвокатом? Ты знаешь, в чем его обвиняют?
— Он влип по своей глупости. Его подставил «сумасшедший Мики».
— Но Мики оказался в тюрьме тоже.
— А его подставил один из его врагов.
— Твой брат был арестован на середине реки с пятьюдесятью килограммами героина.
— Их обоих подставили.
— Я размышлял о деятельности твоего брата довольно долго. И о деятельности Мики. Но сейчас у меня не размышления, а факты. По крайней мере, шесть инспекторов дали показания, как он бросал в реку портфель с восемью миллионами долларов.
— Они лгут.
— Да, но ты можешь взглянуть на него.
Тони опустил руку за кровать, порылся в своем портфеле, вытащил фотографию и протянул Хелен.
Она закрыла глаза, но фотография осталась перед ее мысленным взором: Эдди кидает портфель за борт, его лицо хорошо видно в свете прожекторов, лицо испуганного мальчишки, застигнутого мамой за поеданием варенья.