Буйство - Скотт Джастин. Страница 78

Таглион уставился на него.

— Слушай, я работал с твоим братом. Я знаю, как он был осторожен. Он не давал этой бабе ничего, что она могла бы использовать против него. Все, что у нее есть — это слова. Но не доказательства.

— Джек, ты предал самое престижное учреждение в Америке. Ты продался, а потом бежал. Я не могу разрешить тебе вернуться.

Варнер пожал плечами:

— Тогда твой брат останется на свободе.

— А ты отправишься в тюрьму.

— Отлично. Ты ловишь мелкую рыбешку и выпускаешь на волю акулу. Это мог бы сделать полицейский в Канзасе, но может ли это позволить себе Южный полицейский округ Нью-Йорка?

Таглион покраснел, и Варнер понял, что его удар попал в цель. Таглион сказал:

— Даже если Артур Финч с этим согласится, другие полицейские — вряд ли. Все знают, что ты бежал.

— Я не бежал, — ухмыльнулся Варнер. — С чего это тебе пришло в голову? Это была специальная операция. Я работал на тебя.

— Этого не было.

— Ты и Финч скажете им, что вы изобразили дело, как будто я бежал.

Таглион глядел на него так, что, казалось, хотел убить. Но Варнер знал, что он ему нужен.

— Тебе придется очень постараться, чтобы мы на это согласились.

Варнер рассмеялся:

— Слушай, никто не знает о мафии больше, чем Джек Варнер.

Он вынул свой конверт и высыпал его содержимое на стол Таглиона — записи, ксероксы, расшифровки, имена и даты. Таглион принялся разгребать бумаги обеими руками.

— Что это значит?

— Это значит, что, если я получу назад полицейскую кокарду, я смогу двинуть ваше расследование по семнадцати направлениям, по которым работал ваш брат. Хелен Риззоло не знает и о половине его дел.

Министр юстиции США Артур Финч пригласил Таггарта и его адвоката в свой кабинет. Когда они вошли в комнату, в кресле уже сидел Тони Таглион. Его глаза поблескивали. Артур сидел за столом.

— Мы собираемся предъявить вашему клиенту очень серьезное обвинение, — сказал адвокату Таггарта Артур Финч.

— Вы не сможете выдвинуть сколько-нибудь серьезное обвинение. Все это — попытки опорочить моего клиента. Это — паршивенькое дело, и оно останется паршивеньким даже перед большим жюри.

Глаза Финча посерели.

— Вы в самом деле так думаете? — И он посмотрел на адвоката так, что тот отвел взгляд. — Мы не только знаем, что делал ваш клиент, но можем это доказать.

— Если у вас есть все, зачем вы нас пригласили?

— Потому что мы располагаем полным списком людей из правительства, которых подкупал ваш подопечный, и тех мафиози, которых он использовал для доставки наркотиков. Это поважнее, чем посадить его под замок.

— Откуда у вас такие сведения?

— Мы заключили соглашение с одним из помощников вашего клиента. Он сообщил нам немало по поводу всех направлений деятельности вашего подопечного. А его деятельность была много шире, чем мы думали.

— О чем вы говорите? Какой помощник? — Он посмотрел на Таггарта. Тот пожал плечами и подумал: «Джек Варнер».

— Я хочу объединить все обвинения в два основных. Каждое из них тянет на двадцать лет тюрьмы. Двадцать лет, которые не могут быть сокращены за примерное поведение. Я не хотел бы, чтобы ваш хозяин вышел на волю раньше, чем ему стукнет пятьдесят.

— Я не понимаю. Какой помощник?

В комнате было душно. Таггарт взялся за щеколду и с шумом распахнул окно. Несколько секунд он стоял, подставив лицо холодному ветру, затем повернулся к людям, обсуждающим его судьбу. Артур оглянулся, и Таггарт вдруг понял, что при всем желании засадить его в тюрьму министр юстиции стремится спасти карьеру Тони. Адвокат Таггарта сидел, напряженно сжав губы. Тони не удавалось сделать лицо бесстрастным — его глаз подергивался, и это напомнило Таггарту детство.

— Сид, вы можете выйти из комнаты?

— Мистер Таггарт...

— Выйдите! Пожалуйста.

— Я вам очень советую... — Таггарт посмотрел на Тони, и Тони встал.

— Артур, ты не позволишь мне и Крису немного пройтись?

— Это мне подходит. Господин адвокат и я можем вспомнить добрые старые времена, которые были до того, как он ушел со службы в поисках больших денег.

— Не все рождаются в богатых семьях, — парировал Сид. — Мистер Таггарт, то, что вы делаете, опасно. Я очень вам советую...

— Я только немного прогуляюсь с моим братом.

Они спустились на лифте, прошли коридор и пошагали по мощеной площади.

— Никакого эскорта? — спросил Таггарт.

— Ты все еще освобожден под залог. Что ты хочешь? Прогуляться? Промочить горло? — Он кивнул на управление полиции, за которым приютился бар для полицейских. — Гамбургер?

Таггарт поднял голову и глянул на вершины домов.

— Ты не хочешь со мной побывать на «Шпиле»?

— Ты хочешь поговорить со мной?

— Да. Мы можем кое о чем договориться.

Они остановили такси.

— О'кей, — сказал Тони, закрывая дверцу. — Это все верно, не правда ли?

— А ты как думаешь?

— Но почему? Почему ты сделал это?

— Ради отца.

— Месть? — удивленно взглянул на него Тони.

— Я сказал тебе десять лет назад. Они нам должны.

— Это все за отца?

— Все.

— А как насчет денег?

— Каких денег? Я тратил больше, чем получал.

И за всю дорогу до Унион-сквер они не проронили ни звука.

Тони наконец прервал молчание:

— Ты не понимал, что действуешь неверными методами. И до сих пор не понимаешь. Ты продавал наркотики.

— Это была наживка.

— Ты убивал людей.

— Подонков.

— Ты занимался подкупами.

— И меня поймали.

— И ты не понимаешь, что ты делал?

— Понимаю. Я уничтожил самую большую семью мафии в Нью-Йорке.

— Ты не мог это сделать!

— Я сделал это, Цирилло разбиты. Теперь ты можешь собирать куски.

— Этот способ неправилен!

— Но он сработал.

— Ты подрываешь все общественные институты. Зачем иметь правительство, если можно просто убивать всех, кому захочется отомстить? К чему тогда закон?

— Скажи мне.

— Потому что человек всегда может ошибиться. И все должны иметь защиту от этого одного, кто может ошибиться.

— Но я прав, и ты это знаешь. Ты до сих пор стараешься воплотить в жизнь теории. Но сам знаешь, что я прав.

— Не совсем. И ты будешь сидеть в тюрьме.

— Это мы увидим.

— Теперь ты принадлежишь закону.

— Тому закону, который ничего не сделал, когда убили отца?

— Отца! — крикнул Тони. — Да брось ты об отце!

— Они убили отца!

— Отец! Дело идет обо мне.

— Что?

— Ты использовал меня. Использовал мое учреждение. Ты подставил меня, Крис. Ты втянул меня в свою грязную игру.

— Я тебя направлял.

— Я тебе крайне благодарен. Вам обоим. Тебе и отцу. Он тоже меня направлял. Всегда шутил: «Тони честный? Тони прямой? Тони как священник? Это он перенял у матери. Он будет моим адвокатом!»

— Ну и что? Он очень любил тебя.

— Он знал, что я не захочу стать его адвокатом и через миллион лет. И тебе не странно, что в завещании он назначил тебя исполнителем его воли? Я изучал право, но определять судьбу его денег он назначил тебя.

— Это я занимался бизнесом, — возразил Крис, но, несмотря на гордость, которую он почувствовал за выбор отца, он понял, что чувствовал Тони.

— И это потому, что прямой Тони был слишком честен, — горько продолжил Тони.

— Я хотел, чтобы ты был моим адвокатом. Я просил тебя четырнадцать раз.

— Тебе не нужен был адвокат. Тебе был нужен манипулятор. Ты хотел найти пути вокруг закона и принимал закон за игру, где побеждает тот, кто сообразительней. Все это дерьмо. Закон призван защищать беззащитных людей от тех, кто считает, что деньги позволяют делать все. От таких, как ты, братец... Признайся, ты хотел выманить меня из Комиссии, потому что знал, что рано или поздно я тебя достану.

— Все, чего хотели я и отец, — это чтобы ты был частью нашей семьи.

— Ты использовал меня. Ты лгал. Ты говоришь о семье, но ты относился ко мне, как к одной из своих проституток.