Святыни - Скотт Майкл. Страница 7

Глава 8

Ричард Фентон скинул с себя купальное полотенце и обнаженным скользнул в воду, пофыркивая от удовольствия. Ровно сорок градусов. Для кого-то, возможно, это слишком горячо, однако когда человек достигает его возраста, кровь уже плохо согревает, и старые кости постоянно чувствуют холод. Он пересек плавательный бассейн, повернулся и проплыл в обратную сторону, туда, где глубина была больше. В иной день он мог проплыть туда и обратно раз двадцать, однако вчера он поздно заснул, солнце уже успело зайти, когда он отправился спать. Поэтому он проспал до двух часов после полудня, и тем не менее чувствовал себя одеревенелым, усталым... и старым.

Да, сегодня он чувствовал себя стариком.

Он и на самом деле был стариком, мрачно напомнил он сам себе, в следующем месяце ему должно было исполниться семьдесят три года, и хотя он выглядел по меньшей мере на двадцать лет моложе, все же бывали дни, когда он ощущал за плечами тяжесть каждого из прожитых годов. Сегодня выдался именно такой день. Конечно, он попытается проплыть бассейн хотя бы десять раз, а потом попросит Макса сделать ему массаж. На вечер у него был запланирован обед в клубе, но, может быть, он пропустит этот обед, останется дома и просто отдохнет.

Оттолкнувшись ногами от кафельной стенки бассейна, он опять поплыл, и его прекрасные длинные седые волосы то тянулись шлейфом по воде, то облегали голову, когда он выныривал. Сквозь высокие окна в зал с бассейном пробивались солнечные лучи, расцвечивали воду, проникая до кафельного пола бассейна и оживляя орнамент на полу. У Фентона был знакомый архитектор, который оформил это крыло дома, скопировав рисунки греческих ваз: стилизованные человеческие фигуры в самых необычайных и немыслимых позах.

Где-то в глубине дома раздался телефонный звонок.

Ричард не обратил на него внимания; Макс или Сюзен должны были бы ответить. Широко раскрыв глаза, он нырнул. Вода была кристально чистой: он не допускал в своем бассейне никаких веществ вроде хлорки. Дважды в день воду полностью заменяли, как правило в первый раз перед утренним купанием, а второй раз поздно вечером. Глядя вниз, он наблюдал за причудливым движением рисунка на дне — фигуры выглядели ожившими.

Когда он вынырнул, телефон продолжал звонить.

Ричард пригладил руками волосы, убрав их от лица, и повернулся к двойным дверям, находившимся в противоположном конце зала. Где мог быть Макс... или хотя бы Сьюзен? Они должны были отвечать на телефонные звонки... если только не были заняты более серьезными делами. Внезапно он улыбнулся, обнажив великолепный ряд зубов, которые выглядели чересчур натурально для того, чтобы быть настоящими. На миг он заподозрил, что эти двое становились в последнее время более, чем просто коллегами. Впрочем, улыбка тут же исчезла с лица старика: в свое личное время они могли заниматься чем угодно, однако он нанимал их для работы.

Телефонные звонки смолкли.

Ричард Фентон перевернулся и поплыл на спине, подняв к глазам левую руку, чтобы взглянуть на часы, которые он никогда не снимал с запястья. Два тридцать. Это были часы его отца, которому они, в свою очередь, достались от его отца. Для того, чтобы сделать их водонепроницаемыми, Ричарду потребовалось потратить целое состояние, однако деньги не значили для него ничего. Часы представляли собой символ. Всякий раз, когда он смотрел на них, он вспоминал отца, умершего, кашляя кровавыми сгустками, почти черными от угольной пыли. Ричард слабо помнил деда, а вот его похоронная процессия когда-то произвела на малыша неизгладимое впечатление. Однако похороны своего отца он помнил ярче, помнил, как стоял на краю могилы с горстью земли в руках. Земля была холодной, сырой и тяжелой, и тогда он поклялся, что никогда не спустится в шахты. Эту клятву он нарушил единственный раз в жизни, в тот самый раз, когда его сфотографировали с группой людей, которых он нашел в шестидесятые годы: «Шахтеры». Тогда они сделали снимки в пещерах и тоннелях. До сих пор где-то в старых журналах остались фотографии пятерых парней в шахтерских шлемах, державших кирки и лопаты наподобие музыкальных инструментов.

Ричард ухмыльнулся. Он уже много лет не вспоминал об этом оркестре — верный знак того, что он действительно становился старым. Тогда они сделали два диска по двадцать хитов, и казалось, что у них было большое будущее. Новыми «Битлз», будущими «Стоунз» называла их тогда музыкальная пресса. Фентон продал их контракт одной из крупных американских компаний — «Декке», что ли? — и ушел со сцены, унося в кармане состояние. Парни, естественно, возмутились, и пытались потребовать свою долю, однако они подписали контракт, всесильный контракт, который гарантировал ему компенсацию расходов. А расходы его были тогда высоки, чрезвычайно высоки. Парни грозились преследовать его судебным порядком до тех пор, пока он не доказал им, как дорого это дело могло бы им обойтись, и не добавил еще несколько слов о том, что они могли бы в этом случае потерять. В конце концов они оставили это дело; их удалось убедить в том, что в Штатах они могли бы заработать в десятки больше того, что он у них отобрал. Однако больше они не выпустили ни одного диска.

Снова раздались телефонные звонки, и Ричард заволновался, продолжая оставаться в воде. Где был Макс? Что за дьявольщина происходила? Он начал грести к лестнице, и злость придавала его движениям отрывистость, могло показаться, что он рубил воду.

Ричард Фентон успел заметить в воздухе четкие очертания какого-то круглого, темного предмета, прежде чем тот ударился о поверхность бассейна и ушел в подсвеченную воду за его спиной.

— Господи Иисусе! — Фентон огляделся; одно из украшавших помещение растений упало из кашпо, в котором висело. Он обернулся, осматривая воду в поисках растения. Если он сейчас же не вынет его из воды, земля засорит фильтры.

— Макс! Макс!

Где только мог быть этот ублюдок? Еле сдерживая свой гнев, Ричард продолжал искать упавшее растение. Он обнаружил его в глубокой части бассейна, окруженное расплывавшимся пятном темной земли, и добрался до него. Он собирался заставить кое-кого заплатить за очистку бассейна, за новые фильтры и за доставленный ему испуг — в конце концов с ним мог случиться сердечный приступ. Он потребует платы с садовников, устанавливавших растения, или с архитектора, или со всех их вместе. Вынырнув на поверхность, он сделал глубокий вдох и снова погрузился в воду. Но только тогда, когда он подплыл к клубившейся вокруг растения темной туче, он понял, что к ней примешивался розовый цвет, который смешивался с черным и был отчетливо виден сквозь тонкие ветви растения. Когда он коснулся большого кома земли, ком откатился... и Ричард Фентон увидел перед собой отрезанную голову своего слуги: глаза на бледном лице были широко раскрыты и будто смотрели на хозяина, лицо исказила гримаса изумления. Рот был открыт, и бледно-розовая кровь толчками вытекала из него.

Фентон поднялся из бассейна, кашляя и задыхаясь от сухого кашля, сердце в его груди стучало так лихорадочно, что ему казалось, он ощущал, как дрожит кожа от сердцебиения. Он откашлялся от воды, которой успел наглотаться, почувствовал тошноту и с усилием проглотил слюну. Его так трясло, что он едва мог держаться за перила металлической лестницы, но наконец он оказался на скользких холодных плитах кафельного пола. Ричард попытался привести в порядок свои мысли, однако голова кружилась, мышцы груди сжались так, что стало трудно дышать, а перед глазами плясали черные круги. Низко наклонившись, он глубоко вдохнул и выпрямился. Когда кровь прилила к голове, Фентон пошатнулся, однако теперь к нему вернулась способность ясно мыслить.

В сейфе за его столом находилось заряженное ружье, на стене кабинета висели дробовики, кое-что лежало и в нижнем ящике комода. Все, что ему требовалось сделать... Вода забулькала, послышался звук лопавшихся пузырей. Фентон обернулся. Голова Макса всплыла на поверхность и теперь покачивалась на воде, словно грязный буек.