Охотник за демонами - Лосев Владимир. Страница 9

– Если бы он стал оборотнем, то, когда мы его стали бы убивать, обязательно превратился бы в то животное, которое его покусало, а так он человеком остался…

– Ну, не говори, случаи бывают разные. Может, он тогда еще оборотнем не стал по-настоящему, а вот сейчас это произошло, тем более что вчера как раз была полная луна, а она оборотням силу дает.

– Не знаю, оборотень он или нет, но без собак мы его в лесу не найдем, – сказал Грот. – Парнишка был лучшим охотником в селении, лес знает так, как никто в деревне. Наверняка у него есть здесь и свои тайные места, в которых он может прятаться.

– Насчет собак у меня есть сомнение, – вздохнул Слип. – Почему-то ни одна этой ночью не лаяла, а я уж точно знаю, что собаки оборотней не любят и хорошо их чувствуют, даже когда они находятся в обличье людей.

– Да, это и мне непонятно, – согласился Грот. – Ну что, скажем старосте, что его не нашли и найти сами не сможем?

– Пойдем все-таки за собаками, а старосте скажем, чтобы поднимал все селение на прочесывание леса. Иначе, если что-то случится, нас же потом во всем обвинят.

– Как скажешь, ты у нас умный и даже демонов убивал, что уж говорить об оборотнях, – усмехнулся Грот. Шаги стражей стали удаляться, и Врон вздохнул с облегчением. Он подождал, пока они отойдут подальше, и вылез из куста.

После сна он чувствовал себя немного лучше, слабость хоть и не прошла совсем, но забилась куда-то внутрь.

Ему срочно нужно было что-то поесть, иначе эта слабость так и не пройдет, а скоро здесь будет вся деревня с собаками.

Что стражи болтали про осиновый кол? Интересно, убьет он его или он сможет опять ожить?

Врон поморщился, представив себе, как это произойдет, и в то же время он откуда-то знал, что осиновый кол был для него тоже не смертелен. Просто само восстановление после этого затянется на многие годы, до тех пор пока не сгниет осина в его сердце.

Он содрогнулся, представив себя лежащим долгие годы под землей, и зашагал в сторону болота.

Оно было непроходимым – по крайней мере, ни жителям деревни, ни ему самому не удалось найти проход через него.

Однажды он сумел добраться до острова в середине болота, и то последние сто метров ему пришлось плыть в темной, отдающей запахом гниющих растений воде.

Про найденный им остров он никому не рассказывал, поэтому у него была надежда, что там его никто не найдет и он сможет наконец понять, что же с ним произошло и как ему теперь жить дальше.

На острове было столько комаров и мелкой кровососущей мошки, что он сбежал оттуда, не пробыв и получаса, как только убедился в том, что дальше острова без лодки ему не пройти. Но сейчас ему придется с этим смириться.

Болото пряталось в самой гуще леса, звери туда ходили на водопой, и в этом был главный секрет его охотничьего мастерства: он просто устраивал засады на тропах, протоптанных зверями в густой высокой осоке.

Самое трудное было скрыть место своих охотничьих угодий, поэтому он всегда, перед тем как вернуться в деревню, тщательно мылся и даже стирал свою одежду в ручье, чтобы никто от него не учуял запаха болота.

Врон шел, забираясь все глубже в лес, под ногами уже начала хлюпать вода, когда он услышал лай собак.

Он зашагал быстрее, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах и вернувшуюся слабость.

Будь у него прежние силы, он бы сейчас побежал, тем более что до звериной тропы, уводящей в глубину болота, оставалось совсем немного. Но сейчас Врон едва передвигал ноги – с такой скоростью он не то что от собак, даже от ребенка не смог бы убежать.

Врон тяжело вздохнул, почувствовав боль в сердце, словно там уже торчал осиновый кол, и свернул в густые заросли. Эта тропка вела прямо к трясине, и скоро его ноги стали проваливаться в густой, пропитанный водой мох.

Почва под ногами становилась все более вязкой, его ноги проваливались почти по самую верхушку сапог, а у него не было сил их вытаскивать.

Он снял сапоги и, перевязав их ивовой корой, повесил себе на шею. Так идти стало немного легче, но Врон тут же провалился по пояс в трясину и уже не мог вылезти, несмотря на все усилия.

Постепенно он погрузился по грудь в холодную вонючую жижу, и тут его ноги уперлись в дно. Собаки лаяли уже где-то совсем рядом, но он не мог их увидеть из-за высокой осоки.

Прошло довольно много времени, прежде чем он услышал голос старосты, который успокаивал собак, а потом и голоса стражей.

– У собак лапы проваливаются, дальше они не пойдут, они не люди, у них ума больше, – громко сказал Грот. – А этот ублюдок, похоже, свернул сюда, в самую трясину, вот и ива, с которой он зачем-то сорвал кору.

– Что же нам теперь делать? – спросил староста. – Надо идти дальше, если он прошел, то и мы пройдем. От собак теперь толку мало, они в болото не полезут.

– Попробовать-то можно, – ответил Слип. – Только по договору мы должны охранять селение, а не лазить по болотам.

– Так-то оно так, – вздохнул староста. – Только случай необычный, такого еще у нас в деревне не было. Не буду же я безоружных людей за ним посылать, а вы – стражи, мы вас для того и держим, чтобы вы могли кого-то поймать и если нужно, то и убить. Мы вам и содержание неплохое платим, не бедствуете.

– Твоя правда, – согласился Слип. – Только вам придется теперь еще раскошелиться на новые сапоги и одежду, все свое мы испортим в болоте. Сейчас мы срубим жерди и пойдем дальше. Если он еще человек, а не превратился в рыбу, то мы сможем его догнать. А вот если превратился в кого-то, то вряд ли…

– Человек он, – проговорил староста с тяжелым вздохом. – Гадалка сказала, что он не оборотень, просто в нем что-то изменилось оттого, что несколько ночей он был рядом с пожирателем душ. А на одежду мы вам деньги дадим, об этом не беспокойтесь…

– Что изменилось-то? – спросил Грот.

– Не открывает она, – признался староста. – Я с ней долго беседовал, только она либо молчит, либо говорит, что мы все дураки, все равно ничего не поймем. Заладила одно, что мы должны были его отнести сразу в долину, как только убили, а так, говорит, нам с ним не справиться. И еще она сказала, что раз мы ее не послушали, то теперь и гоняться за ним не надо, нам, говорит, его теперь больше не убить. А как же за ним не гоняться, если он из могилы встал? Может, он теперь нас всех убивать будет? Бывали такие случаи в других селениях, люди рассказывали…

– А ты ей рассказал про осиновый кол? – спросил Грот.

– Осиновый кол, она сказала, может помочь, только говорит, что нам теперь его не поймать. Он, говорит, уже знает, что мы за ним идем, и в руки просто так не дастся. Это, говорит, нам очень повезло, что в первый раз он еще ничего не понимал и вышел прямо к вашему костру. А сейчас он уже знает, что в деревню ему хода нет, что мы его снова убьем, если увидим.

– Убьем, а как же иначе, – ответил Слип. – Осиновый кол я уже припас, только в болото лезть неохота. А гадалка сама эту кашу заварила, может, мальчишка так бы и жил и никому не мешал, если бы она на него не показала.

Врон услышал, как стражи рубят жерди, потом услышал, как зачавкала грязь под их ногами – они пошли дальше в болото.

– А болото-то глубокое? – спросил Слип.

– Глубокое, – ответил староста. – Столько здесь всякой живности потонуло, страсть. И лоси, бывает, забредают, а обратно не возвращаются, и коровы, и овцы. Многие из наших пытались найти дорогу через него, только ни один далеко не прошел. Говорили, что там чуть дальше есть какой-то остров прямо посередине топи, предлагали даже гать туда проложить, думали, что дальше можно будет до дороги в город на лодке плыть. Но когда двое самых смелых утонули, больше желающих строить гать не нашлось…

– Тащи меня! – услышал Врон истошный вопль Грота. Голос его прозвучал совсем рядом, всего в нескольких шагах от него. – Тону же.

– Хватайся за жердь, – крикнул Слип, потом Врон услышал всплеск и хриплое дыхание Грота.

– Фу, едва выбрался.

– Вот так и другие, – спокойно сказал староста. – Лезут в это болото, да там и тонут.