Антикварий - Скотт Вальтер. Страница 46

Пустынные дебри Гарцского леса в Германии, и особенно гора, называемая Блоксберг, или, точнее, Брокен, служат излюбленным местом действия в рассказах о ведьмах, леших и призраках. Сам род занятий жителей — рудокопов и лесорубов — развивает в них особую склонность к суеверию, и явления природы, которые они наблюдают, работая в лесной глуши или под землей, часто приписываются ими вмешательству духов или волшебных сил. Среди многих легенд в этом пустынном краю особенно распространена одна, где рассказывается о некоем диком духе, принявшем образ человека огромного роста, который сторожит леса Гарца. Этот великан ходит в венке и поясе из дубовых листьев и носит в руке вырванную с корнем сосну. Многие утверждают, что видели гигантскую фигуру, шагавшую в том же направлении, что и они, по горному хребту, отдаленному от них узкой лощиной. Подлинность такого видения настолько общепризнанна, что современному скептицизму не остается ничего иного, как объяснять его законами оптики (Предполагается, что видение возникает вследствие отбрасывания тени человека, видящего его, на слой тумана, подобно изображению, отбрасываемому волшебным фонарем на белую стену. (Прим. автора.)].

В старину дух часто запросто общался с местными жителями; по гарцским преданиям, он, как почти все духи земли, был своенравен и по своей прихоти вмешивался в дела смертных — иногда на пользу им, а иногда во вред. Но было замечено, что даже его дары часто со временем оказывались гибельными для тех, кого он ими наделял. Нередко священники, пекущиеся о пастве, произносили длинные проповеди, суть которых сводилась к увещеванию не вступать ни в какое общение, прямое или косвенное, с демоном Гарца. И старые люди часто приводили историю Мартина Вальдека в пример ветреным детям, когда те смеялись над опасностью, казавшейся им воображаемой.

Однажды в деревушке под названием Моргенбродт, в Гарце, кафедрой церковки с соломенной крышей завладел странствующий капуцин и начал громить жителей за их греховность и за сношения с дьяволами, ведьмами и феями, особенно же — с гарцским лешим. Учение Лютера уже начинало распространяться среди крестьян — ибо этот случай относят к царствованию Карла Пятого, — и они посмеивались над тем усердием, с которым почтенный монах разглагольствовал на избранную им тему. Его страстность росла с их упорством. Жителям не нравилось, что их старого, смирного духа, обитавшего столько веков на Брокене, сваливают в одну кучу с Ваалом, Астаротом и даже самим Вельзевулом, безвозвратно низвергая его в бездну Тофета. К их патриотической заинтересованности в его судьбе присоединялись опасения, как бы дух не отомстил за то, что они слушают такие беспощадные обвинения. Бродячий монах, говорили они, который нынче здесь, а завтра — бог весть где, может говорить что ему угодно. А мы, исконные и постоянные обитатели этих мест, останемся на милость оскорбленного духа и, конечно, должны будем за все расплачиваться. Возбужденные этими мыслями, крестьяне от неодобрительных слов перешли к камням и, хорошенько побив ими пастыря, выгнали его из прихода — пусть проповедует против духов в других местах!

Трое молодых людей, которые присутствовали при этом событии и принимали в нем участие, возвращались в свою хижину, где они занимались трудным и малопочетным делом выжигания древесного угля для плавильных печей. В пути разговор, естественно, зашел о духе Гарца и о поучениях капуцина. Два старших Вальдека, Макс и Георг, признавая, что речи монаха были неразумны и заслуживали порицания, так как он не мог судить о природе и судьбе их духа, все же считали чрезвычайно опасным принимать от этого духа подарки и поддерживать с ним какое бы то ни было общение. Он могуществен — это они признавали, — но своенравен и проказлив, и те, кто имел с ним дело, часто плохо кончали. Не он ли подарил храброму рыцарю Экберту фон Рабенвальду знаменитого черного коня, на котором тот одолел всех противников на большом турнире в Бремене? И не этот ли самый конь потом бросился со своим всадником в пропасть, такую глубокую и страшную, что ни коня, ни человека никто больше не видел? Не он ли научил Гертруду Тродден заклинанию, помогавшему мгновенно сбивать масло, и не была ли она сожжена, как ведьма, по приговору главного судьи курфюршества за то, что воспользовалась этим подарком? Однако и эти и многие другие приводимые ими примеры печальной участи людей, принявших благодеяния гарцского духа, не произвели никакого впечатления на младшего брата — Мартина.

Мартин Вальдек был юн, горяч и порывист. Он отличался во всех забавах, обычных для горцев, и был неустрашим, так как свыкся с опасностями. Он посмеялся над робостью братьев.

— Не говорите при мне таких глупостей, — сказал он. — Этот дух — добрый. Он живет среди нас, словно и он простой крестьянин, и посещает уединенные утесы и горные пещеры, как охотник или козий пастух. Он любит леса Гарца и их дикие чащи и не может быть равнодушен к судьбе трудолюбивых детей здешней земли. Если бы дух был так коварен, как вы его изображаете, мог ли бы он приобретать власть над смертными, которые просто пользуются его дарами и не связывают себя никакими обязательствами угождать его прихотям? Когда вы приносите уголь к плавильной печи и деньги выплачивает вам этот богохульник и нечестивец, старый мастер Блазиус, разве его деньги хуже тех, которые вы могли бы получить от самого священника? Значит, опасность грозит вам не от даров лесного духа, а от того, как вы их употребите. И если бы дух в эту самую минуту явился мне и указал золотую или серебряную жилу, я принялся бы копать раньше, чем он успел бы повернуться ко мне спиной, и притом считал бы себя под покровительством высшего существа, лишь бы только я употребил открытое мне богатство на добрые дела.

На это старший брат ответил, что богатство, дурно нажитое, редко тратится достойным образом, а Мартин самоуверенно возразил, что обладание всеми сокровищами Гарца нисколько не изменило бы его привычек, нравственных правил и душевных качеств.

Брат стал упрашивать Мартина не говорить об этом так безрассудно и, чтобы отвлечь его внимание, начал обсуждать с ним предстоящую охоту на кабана. Беседуя, они дошли до своей хижины, жалкого шалаша на склоне дикой, узкой и живописной лощины в дебрях Брокена. Они сменили сестру, следившую за обугливанием дров. Эта работа требует неослабного внимания, и они, как обычно, поделили ее между собой: один брат должен был сторожить, пока остальные спали.

Первые два часа ночи на страже оставался Макс Вальдек, старший брат, и был немало встревожен, когда на противоположном склоне лощины увидел огромный костер и вокруг него какие-то фигуры, казалось, водившие хоровод и делавшие странные телодвижения. Сначала Макс хотел позвать братьев. Однако, вспомнив о безрассудной смелости младшего и не решаясь будить другого брата, чтобы не потревожить и Мартина, подумав также, что видимое им всего лишь наваждение, посланное духом, может быть, из-за сказанных Максом в минувший вечер неосторожных слов, — он решил искать защиты в молитвах, которые начал бормотать про себя, с ужасом и негодованием наблюдая в то же время за странным и жутким видением. Огонь некоторое время ярко пылал, потом начал гаснуть, уступая место мраку, и остальная часть ночи для Макса не была нарушена ничем, кроме воспоминаний о пережитом страхе.

Потом он пошел спать, и его место занял Георг. Видение огромного пылающего костра на противоположном склоне лощины представилось и его глазам. Костер, как и прежде, был окружен фигурами, которые выделялись на фоне яркого красного огня и двигались вокруг него, как бы совершая некую таинственную церемонию.

Георг, столь же осторожный, как и старший брат, был посмелее его. Он решил исследовать поближе предмет своего недоумения. Для этого он перешел через ручей на дне лощины, взобрался на другой берег и подошел на расстояние полета стрелы к огню, который, казалось, пылал так же яростно, как и тогда, когда Георг впервые увидел его.