Антикварий - Скотт Вальтер. Страница 98

— Неплохо бы мне стать майором, сэр! — заявил Гектор, уловивший лишь последнее слово, наиболее привлекательное для слуха солдата, — но без денег и протекции трудно рассчитывать на такое повышение.

— Не унывай, храбрый сын Приама, — сказал антикварий, — и слушай своих друзей. Кто знает, что может случиться! Пойдем со мной, и ты увидишь вещи полезные, если тебе случится заседать в военном суде.

— Я уже не раз заседал в полковом военном суде, сэр, — ответил капитан Мак-Интайр. — Но позвольте преподнести вам новую трость.

— Очень признателен, очень признателен!

— Я купил ее у нашего тамбурмажора, — пояснил Мак-Интайр. — Он перешел в наш полк из бенгальской армии, когда она прибыла через Красное море. Он уверяет, что эта трость была срезана на берегах Инда.

— В самом деле отличный тростник. Она вполне заменит ту, которую ph… Так что это я хотел сказать?

Маленький отряд, состоявший из антиквария, его племянника и старого нищего, выступил теперь через пески к Массел-крейгу. Мистер Олдбок был в прекрасном расположении духа и так и сыпал всевозможными сведениями, а остальные двое из чувства признательности за прошлые благодеяния и в надежде на будущие скромно внимали его словам. Дядя и племянник шли вместе, а нищий — на полтора шага позади, достаточно близко, чтобы его покровитель мог обращаться к нему, чуть наклонив голову и не давая себе труда обернуться. Петри, бывший воспитателем в одной знатной семье, в своем «Трактате о благовоспитанности», посвященном членам эдинбургского магистрата, рекомендует на основании личного опыта именно такую манеру всем сопровождающим важных особ, как-то: домашним учителям, домочадцам и подчиненным лицам всякого рода. Под таким эскортом антикварий подвигался вперед с грузом своей учености, то и дело поворачиваясь штирбортом или бакбортом, чтобы дать залп по своим спутникам.

— Итак, по-твоему, — сказал он, обращаясь к нищему, — от этих неожиданных денег, от этого arca auri note 181, как выражается Плавт, мало пользы будет сэру Артуру в его беде?

— Если только он не найдет в десять раз больше, в чем, сэр, я сомневаюсь, — ответил нищий. — Я слышал разговор Пегги Оррока и другого негодяя из служащих шерифа; плохо, когда такая мразь начинает дерзко болтать о делах джентльмена. Боюсь, что сэра Артура засадят-таки в каменный мешок за долги, коли не подоспеет надежная подмога.

— Ты говоришь глупости, — промолвил антикварий. — Племянник, обрати внимание — ведь это замечательно, что в нашей счастливой стране никого не сажают в тюрьму за долги.

— В самом деле, сэр? — удивился Мак-Интайр. — Я раньше не знал. Этот закон очень на руку некоторым моим товарищам.

— Но если людей не забирают за долги, — сказал Охилтри, — так что же столько бедняков торчит в фейрпортской тюрьме? Они говорят, что их упрятали туда кредиторы. Странно! Видно, им это нравится больше, чем мне, раз они остаются там по доброй воле.

— Весьма здравое замечание, Эди, и его делают многие более значительные люди, чем ты. Но оно всецело основано на незнании феодального строя. Гектор, будь добр, послушай меня, если только ты не ищешь нового… гм! (После такого намека Гектор мгновенно стал внимательнее.) И тебе, Эди, тоже может быть полезно rerum cognoscere causas note 182. Природа и происхождение предписания об аресте — это нечто haud alienum a Scaevolae studiis note 183. Итак, повторяю, что в Шотландии никто не может быть арестован за долги.

— Меня это мало касается, Монкбарнс, — сказал старик. — Ведь нищему никто не доверит и гроша.

— Пожалуйста, помолчи, мой друг! Поэтому, как средство принуждения к платежу — а я могу засвидетельствовать по собственному опыту, что платить не склонен ни один должник, — у нас существовали письма четырех видов. Сначала шло своего рода любезное приглашение от имени короля, нашего монарха, пекущегося, как оно и должно, об упорядочении частных дел своих подданных. Далее следовали все более строгие и настойчивые напоминания и требования… Что ты увидел особенного в этой птице, Гектор? Простая чайка!

— Это крачка, сэр! — сказал Эди.

— Ну, а если крачка? Какое это имеет значение? Но, я вижу, подробности вас мало трогают. Поэтому я отбрасываю письма четырех видов и перехожу к современному порядку взыскания долгов. Вы полагаете, что человека сажают в тюрьму за неуплату долга? Ничего подобного! Дело обстоит следующим образом: король снисходит к просьбе заимодавца и посылает должнику свой королевский приказ удовлетворить справедливое требование в определенный срок — в течение двух недель или одной, в зависимости от обстоятельств дела. Должник противится, не повинуется — что тогда? Тогда его с полным законным правом объявляют мятежником против нашего милостивого государя, чьего приказа он ослушался. Это решение оглашают, трижды протрубив в рог, на рыночной площади Эдинбурга, столицы Шотландии. Затем провинившегося сажают под замок не за какие-то там частные долги, а за наглое пренебрежение королевской волей. Что ты на это скажешь, Гектор? Ты этого, наверно, не знал? note 184

— Не знал, дядя. Но, признаюсь, я был бы очень благодарен королю, если бы, когда у меня нет денег на уплату долгов, он прислал бы мне малую толику, вместо того чтобы объявлять меня мятежником за то, что я не выполняю невозможного.

— Твое воспитание не подготовило тебя к рассмотрению подобных вопросов, — ответил дядя. — Ты не способен оценить все изящество юридических формулировок, примиряющих твердость, которую для защиты торговли необходимо проявлять по отношению к упорным должникам, с самой щепетильной заботой о свободе подданного.

— Не знаю, сэр, — ответил все еще не просветившийся Гектор, — но если человеку остается только уплатить долг или сесть в тюрьму, мне кажется, не велика разница, сядет ли он как должник или как мятежник. Впрочем, вы говорите, что королевский приказ предоставляет срок в столько-то дней. Ну что ж, попади я в такую переделку, я не стал бы ждать и задал стрекача, предоставив королю и кредитору улаживать дело между собой.

— Я тоже, — сказал Эди. — Непременно дал бы тягу.

— Понятно, — ответил Монкбарнс, — но тем, кого суд подозревает в нежелании дожидаться формального посещения властей, наносят более скорый и бесцеремонный визит как лицам, не заслуживающим особого снисхождения.

— Да, да, — подтвердил Эди, — это, кажется, называется у них «ордер на предупредительный арест». Я с этим немного знаком. На юге бывают еще аресты на границе — очень скверное дело. Меня раз схватили на ярмарке в день святого Иакова и целые сутки продержали в церкви в Келсо. Какой там холод да сквозняки, скажу я вам! .. Смотрите-ка, что это за женщина с корзиной на спине? .. Никак сама бедная Мегги!

Это и в самом деле была она. Ее тоска по погибшему сыну если и не уменьшилась, то несколько отступила перед необходимостью подумать о пропитании семьи. Ее приветствие представляло собой своеобразную смесь обычного заманивания покупателя с жалобами на судьбу по поводу недавнего несчастья.

— Как поживаете, Монкбарнс? Мне еще не удалось прийти и поблагодарить вас за честь, какую вы оказали моему бедному Стини, когда помогли схоронить его. — Она всхлипнула и утерла глаза краешком синего передника. — Но рыба ловится неплохо, хотя мой хозяин еще не собрался с силами и сам пока не выходил в море. Конечно, мне бы сказать Сондерсу, что ему же легче станет, коли он возьмется за работу, но я боюсь и заговаривать с ним, да и не след мне так отзываться о муже. А у меня тут очень нежная пикша, самая свежая. Я продаю всего по три шиллинга за дюжину, у меня сейчас духу нет как следует торговаться. Приходится брать, что любая христианская душа даст мне без лишних слов и обид.