Приключения Найджела - Скотт Вальтер. Страница 26

— Быть может, ваше величество соизволит вспомнить, — сказал золотых дел мастер, — с каким трудом мы собрали серебряную посуду и золотые вещи, чтобы пустить пыль в глаза испанскому послу.

— Как же! — воскликнул король, увлеченный беседой. — Не помню только имени того преданного лорда, который отдал нам все до последней унции, что было в его доме, лишь бы его монарх не ударил лицом в грязь перед теми, в чьем владении находится вся Вест-Индия.

— Я полагаю, ваше величество, — сказал горожанин, — если вы взглянете на бумагу, которую вы держите в руке, вы вспомните его имя.

— Верно! — воскликнул король. — Как ты сказал? Да, его звали лорд Гленварлох… Justus et tenax propositi… note 37. Справедливый человек, но упрям, как бык. Когда-то он был против нас, этот лорд Рэндел Олифант Гленварлох, но, в общем, он был любящим и верным подданным. А этот проситель, должно быть, его сын: Рэндел ведь давно уже ушел туда, куда суждено уйти королю и лорду, Джорди, а также тебе подобным. Чего же хочет от нас его сын?

— Уплаты крупного долга, — ответил горожанин, — казначейством его величества — денег, которые его отец ссудил вашему величеству в трудную минуту, во время заговора Рутвена.

— Я хорошо помню это, — сказал король Иаков. — Черт возьми, Джорди! Тогда я только что вырвался из когтей мейстера Глэмиса и его сообщников, и никогда еще ни для одного наследного принца деньги не были столь желанными гостями; тем более позорно и достойно сожаления, что венценосный монарх нуждается в столь ничтожной сумме. Но почему же он пристает к нам с этим долгом, словно булочник в конце месяца? Мы должны ему деньги, и мы уплатим их, когда это будет нам удобно, или возместим их каким-нибудь другим образом, как подобает между монархом и его подданным. Мы не in meditatione fuqae, note 38 Джорди, и нет нужды арестовывать нас так поспешно.

— Увы! Если угодно знать вашему величеству, — сказал ювелир, качая головой, — не собственное желание, а крайняя нужда заставляет бедного молодого дворянина быть таким докучливым; ему нужны деньги, и как можно скорее, чтобы уплатить долг Перегрину Питерсону, хранителю привилегий в Кэмпвере, в противном случае он лишится унаследованного им титула барона, и родовое поместье Гленварлохов будет у него отобрано в уплату невыкупленной закладной.

— Что ты говоришь, Джорди, что ты говоришь?! — нетерпеливо воскликнул король. — Чтобы этот мужлан, хранитель привилегий, сын голландского шкипера, захватил поместья и титул старинного рода Олифантов? Клянусь святым причастием, Джорди, не бывать этому; мы можем приостановить взыскание нашим всемилостивейшим указом или иным путем.

— С позволения вашего величества, я сомневаюсь, чтобы это было возможно, — ответил горожанин. — Ваш ученый советник, знаток шотландских законов, уверяет, что нет никакого другого средства, кроме уплаты долга.

— Вздор! — воскликнул король. — Пусть он не уступает этому мужлану до тех пор, пока мы не наведем порядок в его делах.

— Увы! — настойчиво повторил ювелир. — С позволения вашего величества, ваше собственное мирное правление и ваша справедливость ко всем людям сделали грубую силу ненадежной опорой всюду, за исключением пределов Шотландии.

— Да, да, да, Джорди, — сказал озадаченный монарх, чьи представления о справедливости, целесообразности и выгоде путались в таких случаях самым странным образом, — справедливо, чтобы мы уплатили наш долг, дабы этот юноша мог уплатить свой. Ему нужно заплатить, и, in verbo regis, note 39 ему будет заплачено. Но как достать денег, мой друг? Это трудная задача. Попытай-ка счастья в Сити, Джорди.

— Сказать по правде, — ответил Гериот, — с позволения вашего величества, что касается займов, ссуд и субсидий — в настоящее время в Сити…

— Не говори мне ничего о Сити, — перебил его король Иаков. — Наша казна так же суха, как проповеди настоятеля собора святого Эгидия о покаянии — ex nihilo nihil fit, note 40 — с дикого шотландского горца штанов не снимешь. Пусть тот, кто приходит ко мне за деньгами, научит меня, как достать их. Ты должен попытать счастья в Сити, Гериот; ведь не зря тебя зовут Звонким Джорди. И, in verbo regis, я уплачу долг этому юноше, если ты устроишь для меня заем… Я не буду торговаться об условиях, и, скажу тебе по секрету, мы выкупим старинное родовое поместье Гленварлохов. Но почему же молодой лорд не является во дворец, Гериот? Он красив? У него достаточно приличный вид, чтобы показаться при дворе?

— Никто не мог бы соперничать с ним в этом, — сказал Джордж Гериот, — но…

— Ага, я понимаю тебя! — воскликнул король. — Я понимаю тебя — res angustae domi. note 41 Бедный юноша, бедный юноша! А отец его — истый шотландец, с верным и преданным сердцем, хоть и упрям бывал иногда. Послушай, Гериот, дадим этому юноше двести фунтов на экипировку. Вот, возьми, — и он снял со своей старой шляпы нить рубинов. — Ты раньше уже ссужал мне под нее более крупную сумму, старый левит. Оставь ее у себя в залог, пока я не верну тебе деньги из следующей субсидии.

— Если вашему величеству будет угодно дать мне эти распоряжения в письменной форме, — сказал осторожный горожанин.

— Черт бы побрал твою щепетильность, Джордж, — сказал король. — Ты педантичен, как пуританин, в отношении всяких церемоний и настоящий маловер, когда речь идет о сути дела. Неужели тебе недостаточно королевского слова, чтобы ссудить мне твои жалкие двести фунтов?

— Но не для того, чтобы хранить у себя королевские драгоценности, — ответил Джордж Гериот.

И король, давно уже привыкший иметь дело с недоверчивыми кредиторами, написал распоряжение на имя Джорджа Гериота, своего любимого золотых дел мастера и ювелира, на сумму в двести фунтов, подлежащих немедленной уплате Найджелу Олифанту, лорду Гленварлоху, в счет королевского долга, разрешающее также хранение в качестве залога нити баласских рубинов с крупным бриллиантом, описанной в каталоге драгоценностей его величества, которая должна оставаться во владении вышеупомянутого Джорджа Гериота, ссудившего упомянутую сумму, и так далее, до тех пор, пока он не получит законного удовлетворения и ему не будет уплачена вышеупомянутая сумма. В другом указе его величество давал упомянутому Джорджу Гериоту полномочия вести переговоры с некоторыми денежными людьми о предоставлении на справедливых условиях ссуды для текущих нужд его величества в сумме не менее пятидесяти тысяч мерков, а если окажется возможным, то и больше.

— Учился ли он где-нибудь, наш лорд Найджел? — спросил король.

Джордж Гериот не мог точно ответить на этот вопрос, но высказал предположение, что молодой лорд учился в чужих краях.

— Мы сами дадим ему совет, как заниматься науками с наибольшей пользой; а может быть, мы пригласим его ко двору, чтобы он учился вместе со Стини и малюткой Чарлзом. Хорошо, что мы вспомнили о них. Уходи, Джордж, уходи, ибо дети сейчас вернутся домой и мы не хотели бы, чтобы они узнали про дело, о котором мы с тобой только что говорили. Propera pedem, note 42 о Джорди! Забирайся на своего мула и — с богом!

Так закончилась беседа между добрым королем Джейми и его щедрым ювелиром и золотых дел мастером.