Иван Грозный - Скрынников Руслан Григорьевич. Страница 124

Прекращение смуты не устраняло опасности. Братия Кирилло-Белозерского монастыря разрешила княгине Воротынской построить церковь над могилой боярина князя Владимира Воротынского. Боярин не был замешан ни в каких изменах и умер задолго до опричнины. Государю понадобились хитроумные доводы, чтобы доказать, что старцы поступили недостойно: «Аз же глаголю, яко не добре, по сему первое яко гордыни есть… Второе, и сие зазор не мал, что мимо чудотворца над ним (Воротынским) церковь… А и украшение церковное у вас вместе бы было, ино бы вам то прибылние было, а того бы розходу прибылного не было — все бы было вместе, и молитва совокупная». Как видно, понятие «прибыльность», употребленное в царском завещании в связи с отменой опричнины в 1572 г., включало, кроме чистогана, еще и высшую пользу.

Грозный не забывал о «прибыльных расходах» монастыря и в 1572 г. поручил князю Борису Тулупову отвезти в Кирилло-Белозерский монастырь 2000 рублей вклада.

Таких пожертвований не мог сделать ни один боярин.

Рассуждения насчет упадка благочестия в главнейших монастырях служили обоснованием для последующих практических мер. «У Троицы в Сергиеве, — негодовал монарх, — благочестие иссякло и монастырь оскудел…» Государь не спешил наполнить троицкую казну, напротив того, распорядился в 1574-1575 гг. изъять у обители крупные суммы денег и драгоценности, некогда пожертвованные в Троицу московскими великими князьями, боярами и епископами.

Водворение бояр в Кирилло-Белозерском монастыре грозило разрушить благочестивое и твердое житие в обители. Надо отдать должное Ивану. Он видел, что угроза благочестию исходит не от одних бояр. «И только нам благоволит Бог у вас пострищися, — писал он игумену и братии, — ино то всему царскому двору у вас быть, а монастыря уже и не будет». Саркастическое замечание благочестивейшего монарха обнаружило всю степень его разочарования в идеалах монашеской жизни.

Кончилась целая полоса в его жизни. Мечты о пострижении и честном монашеском житии померкли.

Как полагают, благочестие сыграло особую роль в истории опричных казней.

«Царь добивался полновластия как исполнитель воли Божьей по наказанию человеческого греха и утвеждению истинного „благочестия“ не только во спасение собственной души, но и тех грешников, которых он обрекал на смерть». Такие представления превращали опричные казни «в своеобразное русское чистилище перед Страшным Судом». Опричнина, в восприятии Грозного, была явлением не столько политического, сколько религиозного характера. В начале 60-х гг. поведение Грозного напрямую зависело от напряженных ожиданий конца света (А.Л. Юрганов).

В данной концепции главный пункт — определение времени, когда самодержец ждал Второго Пришествия. Предложенная дата не опирается на прямые и точные указания источников.

Светопреставления ждали в 7000 (1492) г. Накануне этого года византиец Дмитрий Траханиот писал в трактате «О летех седьмой тысячи», что никто не знает «числа веку» и конец мира может наступить и в 7000, и в 7007, и в 7070, и в 7700, и в 1111-м. Трактат адресовался новгородскому архиепископу Геннадию. По поручению митрополита Геннадий составил пасхалии на ближайшие 70 лет до 7070 г., но по заказу архиепископа Макария в 1540 г. были составлены пасхалии на всю восьмую тысячу лет. Задание Макария показало, что никто не придавал особого значения тому, что старые пасхалии были доведены лишь до 7070 г. Примечательно, что грек Траханиот ничем не выделил 7070 г. среди полудюжины других вероятных дат.

Никаких указаний на 7070 (1562) г. как дату наступления Страшного Суда в документах времени Грозного обнаружить не удается. «Иван Грозный находился в исключительном положении и просто не мог не думать о возможности скорого конца мира». Такие аргументы никак не могут подкрепить дату 7070 г.

Можно ли анализировать идею близости Страшного Суда как факт индивидуального сознания царя? Самодержец не был частным лицом. Факт его личного сознания неизбежно должен был превратиться в факт общественной жизни. Как таковой он непременно получил бы прямое или косвенное отражение в церковной литературе предопричного и опричного времени, в летописях, царской переписке или богословских диспутах, столь любимых Грозным.

Государь охотно обсуждал волновавшие его богословские проблемы со своими наставниками. Он учил и требовал поучения. С особым уважением и доверием монарх относился к митрополиту Макарию, одному из самых плодовитых церковных писателей своего времени. Макарий был жив в 7070 г., но в своих многочисленных писаниях темы немедленного наступления Страшного Суда не коснулся. В переписке Грозного и Курбского, конечно же, встречаются указания на Страшный Суд, появление Антихриста. Но эти упоминания носят обычный характер, без всякого указания на то, что мир уже стоит на пороге катастрофы. Упоминания Антихриста носили характер политического выпада.

Ожидая наступления Страшного Суда, самодержец якобы и замыслил опричнину. Когда 7070 г. прошел, а зло и беззакония продолжали нарастать, монарху в соответствии с «Откровением» Иоанна Богослова оставалось выждать три с половиной года. Но он не выждал срока, и в 1565 г. ввел опричнину. Самодержец увидел главную свою функцию в наказании зла «в последние дни» перед Страшным Судом.

В развитии эсхатологических настроений наблюдалась цикличность. Любой подъем их сопровождался массовой экзальтацией, богословскими спорами и общественными прениями. После того как назначенное время истекало, страсти надолго утихали.

Чем сильнее были ожидания, тем глубже было сменявшее экзальтацию равнодушие.