Иван Грозный - Скрынников Руслан Григорьевич. Страница 92

У дьяка Андрея Щелкалова дед был конским барышником, а отец поначалу был священнослужителем, а потом — дьяком. После многих лет службы Щелкаловы стали обладателями огромных богатств. Царь взыскал с Андрея Щелкалова штраф в 5000 рублей. Не все удельные князья располагали такими деньгами.

За два десятилетия приказная система обросла плотной коростой мздоимства и продажности. Ни одно дело не решалось без посулов и взяток. Вместе с приказами родилась знаменитая московская волокита.

В Поместном приказе, повествует Штаден, сидел дьяк Василий Степанов; он занимался раздачей поместий, половину нужно было у него выкупать, «а кто не имел чо дать, тот ничего не получал». В Разрядном приказе за взятку можно было откупиться от воинской службы. В Разбойном приказе сидел дьяк Григорий Шапкин. В его приказе убийца мог откупиться от наказания и вдобавок оговорить как соучастника богатого купца, чтобы заставить и его раскошелиться. «Так эти великие господа добывали себе деньги».

Даже в Челобитенном приказе, учрежденном для контроля за исполнением законов и восстановлением справедливости, заверку на жалованных царских грамотах можно было получить только за деньги. Приказные любили присказку «рука руку моет».

В каждом приказе были два сторожа. Чтобы войти в приказную избу, надо было заплатить им деньги. У кого не было денег, просили пустить их Христа ради.

Таких, отмечает Штаден, пускали в приказ.

Если взятка не удовлетворяла чиновника, он не принимал ее у просителя, и тот «оставался с носом» (подношением), а его дело откладывали на длительный срок. Подсудимый, признанный виновным, мог добиться пересмотра судебного решения, вызвав противника на поединок. Имея деньги, он нанимал бойца или подкупал бойца противника. Победу в поединке приписывали воле Божьей. Так правый мог стать виноватым.

Штаден дал уничтожающую характеристику главным московским дьякам. И лишь о печатнике Иване Висковатом он не мог сказать ничего дурного, кроме того, что он был человеком гордым и по месяцу держал у себя грамоты, которые надо было скрепить государственной печатью.

Грозный прощал дьякам «худородство», но не прощал казнокрадства и «кривизны суда». Он примерно наказывал проворовавшихся чиновников и взяточников.

Рассказывали, будто он велел предать самой мучительной казни — четвертованию — дьяка, взявшего в неправом деле взятку в виде жареного гуся, набитого серебряными монетами.

Показные строгости не помогали изжить лихоимство. Впрочем, в деятельности приказных государь видел худшие грехи, чем взятки и волокита. В глазах самодержца главным пороком новой системы управления было то, что приказы непосредственно подчинялись Боярской думе и служили для нее канцелярией.

В ходе розыска об измене конюшего Федорова были казнены знаменитый дьяк Иван Выродков, казначей Хозяин Тютин, несколько других высших приказных чинов.

Грозный перестал видеть в приказных верных слуг и казнил их как пособников заподозренных в измене бояр. Тучи над головой высших приказных чинов стали сгущаться уже в 1568 г., но гром грянул лишь через два года.

Приказная система управления отвечала вновь возникшим историческим условиям.

Однако она была очень далека от замысла идеального образца.

Казни приказных свидетельствовали о том, что Грозный перестал питать иллюзии по поводу предназначения и роли нарождавшейся в России бюрократии, принадлежавшей к самой образованной части общества.