Оно - Слаповский Алексей Иванович. Страница 42

Апрель. Город открыт для иностранцев. Валько встречает делегацию активистов движения «Врачи за социальную ответственность» из США.

Май-июнь. Валько участвует в устройстве первого в городе центра информатики.

Июль. Слет сельских комсомольцев.

Сентябрь-декабрь. Движение «деловые игры». Валько организует их на 17 предприятиях и в 24-х организациях города.

1989 г. Январь. Валько мобилизует комсомольцев на помощь всероссийской переписи населения.

Март. В городе появилось первое кабельное телевидение. Валько добивается, чтобы на нем велась ежедневная пятнадцатиминутная общественная программа, посвященная делам молодежи.

Май. Экспедиция «Кемел трофи» на трех машинах «Лендровер» по бездорожью области, Валько обеспечивает идеологическое и культурное сопровождение.

Июнь. В районе села Ченчюлинское найдено захоронение тридцатых годов 20-го века: около 400 останков расстрелянных. Валько организует митинг о сталинских репрессиях и установку памятника.

Июль. Пришла партия шприцов для воинов-афганцев, Валько контролирует распределение и раздачу.

Сентябрь. Блестящая защита диссертации.

Октябрь. Областная конференция комсомола. Курс на коренное изменение курса.

Декабрь. Ленинский райком комсомола выступил с инициативой «Менять методы, не меняя принципов». Валько горячо поддерживает, внедряет в других райкомах.

1990. Февраль. Ленинский райком комсомола (любимый райком Валько, полигон для воплощения новых идей) выступил с очередной инициативой: «Меньше документации — больше живого дела!»

Август. Последние номера газет, проверенные цензором. Цензура отменена.

Октябрь. Ленинский райком комсомола объявил о самороспуске. Валько...

Валько было растеряно.

Оно не боялось перемен, но не думало, что они так далеко зайдут. Оно ориентировалось на Геру, под непосредственным началом которого работало эти годы, на его энергию и несгибаемость. Гере, кстати, прочили скорый уезд в Москву — в аппарат ЦК комсомола.

И вот в начале девяностого года компартия СССР отказывается от монополии на политическую власть. Горбачев становится президентом СССР, а Ельцин президентом Российской Федерации. Всё, и без того потрескивавшее, начинает трещать и валиться окончательно, и тут областную комсомолию ошеломила весть, что Гера не только не вознесся в аппарат ЦК, а, бросив общественную деятельность, занялся чуть ли не коммерцией, к которой, как выяснилось, примеривался еще сидя на своем месте и кое-что уже успел.

Валько узнало это в Москве, где находилось на очередной учебе.

Бросило все, вернулось, отыскало Геру по новому адресу: он сменил квартиру и, соответственно, телефон.

Новая квартира Геры была в новом доме, в центре.

И жена у Геры тоже оказалась новой — двадцатилетняя студентка консерватории, виолончелистка (если считать старой женой Наташу, на которой Гера все-таки женился — почти сразу же разведясь).

И мебель в квартире новая.

И показался Гера, говоря идеологически, перерожденцем. Но Гера все объяснил:

— Ты не представляешь, сколько я пережил и передумал. Людям с шаткими убеждениями легко их менять, а мне каково было разочароваться в прежних идеях? Но не время меня заставило, не шкурнические интересы. Есть такая вещь: историческая целесообразность. Воспитать человека — высокая мечта. Но, увы, несбыточная. Я всю жизнь бился, сгорал и умирал на работе — чего достиг? Ни-че-го! Потому что не задал себе вовремя простого вопроса: если человечество тысячелетиями остается неизменным, то почему оно должно измениться в масштабах одного государства или даже нескольких за какие-то десятки лет? Нужны сотни лет, тысячи — а кто их нам даст? Америка, что ли? Скажет: шут с вами, стройте себе социализм, а мы посмотрим? Не будет она смотреть — и никто не будет смотреть! Нас поманили тем же, чем поманило когда-то и христианство, там обещание загробного рая, тут — светлого будущего. Но люди так устроены, что хотят жить нормально здесь и сейчас! Ты согласен?

— Да, но...

— Постой, послушай. Я ведь не просто так говорю, я говорю с целью: ты мне нужен. С твоей энергией, с твоей головой, с твоим умением работать с людьми. Чем был ценен комсомол...

— Он еще есть, — тихо перебило Валько.

— Увы, дружище, считай — был. Но он нам еще послужит, об этом я и хотел тебе сказать. Элита общества, молодые сообразительные люди! Только они могут вытащить эту страну из болота. Взять на себя ответственность! Уже ясно, что без частной инициативы, без предпринимательства мы погибнем!

И долго еще говорил Гера. Как всегда — убежденно и убедительно.

В результате предложил Валько взять на себя руководство Дворцом молодежи, при котором на вполне легальной основе будут существовать несколько коммерческих организаций. Пустующий гараж использовать под оптовый склад. Надо зарабатывать деньги — не ради денег, а ради того, чтобы появился в стране частный капитал, потому что лишь он способен быть инициативным и развивать сам себя. Вкладываться в серьезное производство, в торговлю, в сферу обслуживания, перекроить экономику и сделать ее человеческой за считанные годы...

Валько кивало, не разделяя энтузиазма Геры.

Может, потому, что думало в этот момент о Мадзиловиче.

Тот ведь никуда не делся, получал вот уже несколько лет регулярные переводы. А теперь, если Валько займется коммерцией [21] и начнет зарабатывать большие деньги — Мадзилович тут же повысит ставки. Он уже, кстати, пытался это сделать, но только один раз: запросил сразу большую сумму, полторы тысячи рублей, пообещав отстать навсегда. Валько категорически отказало. Мучительно ждало последствий. Их не было: Мадзилович сообразил, что глупо резать дойную корову. А год назад в руки Валько попал пистолет. Оно курировало в ту пору народную дружину (после случая с привокзальным тупиком Гера возложил на него эту обязанность в качестве личного поручения — в плюс к основной работе) и регулярно выходило с комсомольцами-дружинниками на рейды. И вот за автовокзалом, в овраге, наткнулись на компанию пирующих бомжей. Те бросились врассыпную, борзые комсомольцы погнались за ними, Валько осталось, чтобы дождаться милиции (один из дружинников побежал в опорный пункт), и обнаружило в кустах мертвецки пьяную полуголую бабу и совершенно голого, ничком лежащего, мужика. Валько почему-то подумало, что он мертв, ткнуло его носком ботинка, мужик замычал. Валько приподняло щепкой пиджак, чтобы набросить на спящего, и почувствовало, что пиджак какой-то очень тяжелый. Ощупало: что-то твердое странной конфигурации. Вытащило — пистолет. Ручка самодельная, деревянная, грубо тесанная, но остальное показалось настоящим. И Валько зачем-то взяло пистолет, ушло, не дождавшись милиции, а дома рассмотрело. Деревянными были только накладки, приделанные к ручке настоящего ПМ, пистолета Макарова. С полной обоймой патронов.