Сколько весит счастье - Славина Ольга. Страница 24

Потом они заехали в супермаркет. Вместо ужина в претенциозном ресторане гостиницы Илья предпочел набрать в тележку сыр, мясную нарезку, фрукты, икру и конфеты для Жени. Но ей не хотелось есть. Столько всего случилось! Тут не до трехразового питания. Но шеф настоял на том, что она возьмет в свой номер еду. Он же заперся в своем с «Хеннесси».

Женя набрала ванну, чтобы, наконец, согреться, успокоиться и окончательно смыть с себя кровь. Хотя она где-то слышала, что это невозможно. Микрочастицы все равно остаются и светятся в ультрафиолете. Месту преступления не поможет влажная уборка. Жаль, что у того оперативника, который осматривал ее машину, не имелось ультрафиолетового фонаря.

Сейчас же она надеялась, что кровь из сумочки ненастоящая. Бутафорская, как в кино. Или кровь животных. Лишь бы не человеческая. А если все-таки… От этой мысли Женя дрожала даже в горячей воде…

Она вышла из ванной, закутавшись в махровое полотенце. Аппетит так и не почтил ее своим присутствием. Пакет с вкусностями остался на журнальном столике нетронутым. Женя включила телевизор, чтобы не сидеть в тишине. Показывали сериал, который она обычно смотрела. Но сегодня чужие проблемы ее не трогали. Она снова с снова вспоминала то, что рассказал Илья.

«Богатство на крови… Отступные за жизнь Маши… Они хотели замять это дело. Мы согласились…».

Что может быть хуже смерти близкого человека? Только жизнь после его смерти.

Женя кожей чувствовала, как плохо сейчас Илье. Особенно плохо, потому что именно сегодня, в день смерти Маши, во время заупокойной службы возникла эта мерзкая пачка денег. Потому что именно сегодня стало ясно, что Борис не заперт больше, не наказан, не остановлен.

Женя хотела бы помочь. Хотя чем тут поможешь? Шанс задержать Бориса с поличным, пока он сжимал в руке окровавленный клинок, она упустила. Что поделаешь, физкультура никогда не была ее любимым предметом. И в секцию рукопашного боя ее бы не приняли.

Наверное, Илья предпочтет побыть один, чем с кем попало. А она – не друг и, как теперь выяснилось, не враг. Она и есть кто попало. Но, может быть, все-таки рискнуть?

Илья тоже пытался смыть с себя этот день. Полчаса под душем. Глотки коньяка один больше другого. Помогло? Вряд ли…

Как много времени они потеряли. Надо было сразу проверить лечебницу. Как только Женя явилась в его кабинете со странным разговором «про Машу, которая умерла». Как только они увидели лицо на фотороботе. И потом эта записка. Более чем прозрачный намек. И газетная вырезка, и эта кровь. Это не Женя, а Борис глумится над ними. И деньгами здесь не откупишься. Надо было понять с самого начала.

Но они не ожидали, расслабились. 8 лет – большой срок, чтобы отвыкнуть от зла, выпустить его из виду. Черноруцкий, который решил напомнить им, что не убивал Машу, и потребовать за молчание компенсацию побольше, казался более вероятным вариантом. Тем более что его и Женю связывала одна тюрьма. Случайное совпадение, сбившее с толку…

Что ж, ищи оправдания. Это привычное занятие. Это все, что тебе остается. Ну и еще один до верху наполненный стакан. За помин души. Ее и своей…

В дверь номера постучали. Женя все же явилась подставить плечо в трудную минуту. И замерла на пороге, увидев босса босого. В джинсах и полурастегнутой рубашке. Хотя чего она ожидала? В 10 часов вечера. После войны. С призраками, убийцами и самим собой…

А вот она чуть было не разоделась в пух и прах. Как на свидание. Это ведь для нее такая редкость. Тем более свидание с ним. Так приятно одеваться для него. Еще приятнее было бы раздеваться. Но об этом она даже мечтать не смела. И, чтобы не мечтать, натянула старые черные джинсы и любимую рубашку: простого кроя, но особенного нежно-сиреневого цвета, которому и стирки ни почем.

И хорошо, что без претензий. Это все-таки не официальный визит.

– Извините меня, Илья Игоревич. Я просто хотела узнать, как у вас дела? – сказала и поняла, как глупо это прозвучало.

К счастью, он не стал изображать жизнерадостного американца и отделываться от нее фразой «Всё отлично! Лучше не бывает!».

– Хотите выпить? – предложил Илья вполне по-русски.

Она кивнула и шагнула внутрь. Он закрыл дверь. Все-таки прошла фейс-контроль.

Она никогда не пила ничего крепче шампанского. Но от коньяка даже не зажмурилась. Выпила. Для храбрости.

– Конференция, судя по всему, прошла успешно, – Жене показалось логичным сменить тему. Отвлечь. – Меня просили организовать вашу встречу с директором предприятия с Урала. Они выпускают промышленные воздухоочистители. Гораздо дешевле импортных аналогов.

– Мы не будем экономить на экологии, – возразил Илья. – Мы сами дышим тем же воздухом. По плану замена старого оборудования произойдет тогда, когда начнется капитальный ремонт печей. Думаю, надо поторопиться как с первым, так и со вторым.

– То есть во встрече отказать?

– Почему же. Но только не нужно разговоров в столичных ресторанах. Пусть приезжают на завод.

– Хорошо, Илья Игоревич.

– А у вас неплохо получается, – неожиданно улыбнулся он.

– Что? – напряглась она.

– С вами приятно общаться, когда не надо подозревать. Вы простите меня, Женя. Почему-то я все время обижаю вас. Хотя вы этого не заслуживаете.

– Ну что вы! Я всё понимаю, Илья Игоревич. И тоже ненавижу этого убийцу. И хочу, чтобы все было по-другому. Хочу радовать вас, а не расстраивать.

Она осторожно подбирала слова. Но сдерживаться было трудно. Когда еще она окажется наедине с любимым мужчиной? Конференция заканчивается. Завтра они вернутся домой. И в неформальной обстановке встретятся разве что на опознании Бориса. Если его схватят, конечно.

Женя выпила еще и решилась на откровенность:

– Я знаю, что такое пустота и боль. Но не потому, что потеряла, а потому что никогда не имела. Пока не встретила вас…

Сегодня особенный день. И джинсы не помогали. Наоборот, неожиданно гармонировали с его стилем и настроением. В них оказалось так легко быть самой собой.

Женя смотрела на Илью влюбленными глазами, а ему это неожиданно понравилось. Видимо, спиртное начало действовать, отодвигая проблемы. Но всего на миллиметр, вернее, градус. Расслабляться нельзя.

Он отставил стакан. Поднялся из кресла, подошел к окну, отвернулся от нее.

– Спасибо вам, Женя. За понимание и сочувствие, – вежливость и ничего больше.

«Но вам лучше пойти к себе…». Не надо быть ясновидящей, чтобы понять: сейчас он ее выставит. И у нее не будет больше шанса увидеть своего героя без галстука.

– Это вам спасибо, – она тоже поднялась и шагнула, но не к двери, а к нему. – Вы подарили мне Москву. И этот вечер. Несмотря ни на что. Назло смерти. И этому чудовищу…

Он повернулся к ней. Черт возьми! Непостижимым образом ей удается говорить и делать то, что его волнует. И выглядит она сейчас как-то особенно. Глаза сияют, и волосы падают на плечи, и пахнет от нее свежестью. И никакой яркой помады, приторных духов, коротких юбок и многообещающих взглядов. От этих ударов он научился уклоняться.

Но она смотрела на него так, будто они вместе пережили землетрясение. И он не знает, что делать дальше. А она знает. Потому что любит его. И будет жить для него. Всё просто…

Женя всегда была хорошей девочкой, но никогда не чувствовала себя счастливой. Она вдруг отчетливо осознала это теперь, у окна с видом на Москву и ночь. К черту приличия и сомнения! Сейчас или никогда. Людям не стыдно убивать, почему же она должна стыдиться того, что ее влечет к этому мужчине. Она потянулась к нему, ее губы коснулись его.

Илья не отстранился, а ответил на ее поцелуй! Все началось с легких, изучающих прикосновений. А потом его затянуло в какой-то омут. Он вцепился в нее, как изголодавшийся пес в кость. Ей сразу стало жарко, и закружилась голова. Руки схватились за него, как за спасательный круг.

Господи, как долго она этого ждала! Просто видеть его так близко – невероятное счастье. Чувствовать его запах, его за день успевшую стать небритой щеку. Дотрагиваться до него. И не случайно и мимоходом. А сколько угодно раз. Обнимать.