Сколько весит счастье - Славина Ольга. Страница 35

Никто не глядел вам вслед…

Целую вас – через сотни

Разъединяющих лет…

Идти на свидание в понедельник, это все равно, что работать в выходные или ужинать в пять вечера. Ни расслабиться, ни как следует выпить, ни потерять голову. Впрочем, Маша и не собиралась ничего терять. Ведь она назначила свидание на 8 часов вечера в понедельник не Сергею, а Косте Корастылеву.

У него график свободный. Ему не надо вскакивать в 7 утра и бежать на работу. Он мастер переговоров, неформальных. «Разводка» называется. Позвонить кому надо, назвать имена, поднажать или купить. На завтра у него была назначена всего одна встреча – с главным санитарным врачом области, которому мэр поручил во что бы то ни стало найти инфекцию в заводской столовой. И с тем же успехом потерять ее после того, как «Чугунмет» перестанет «дурить» и спихивать на город свои социальные объекты.

Подобная встреча с руководством железной дороги уже прошла. Местные начальники не захотели слушать представителя Болотовых и ссылки на законы о перевозках. Заявили, что и прокуратура им не указ. Они оспорят их представление в суде. Там, конечно, подтвердят правоту металлургов, но дело затянется, а даже пару дней простоя вагонов – это огромные убытки для предприятия. Но ничего, над местным начальством есть еще столичное. Костя парился с ним в бане буквально вчера. Так что, проблем с отправкой грузов возникнуть не должно.

Однако Машу производственные вопросы не волновали. Она хотела говорить о личном.

– Расскажите о вашем детстве, Константин, – попросила она. – Мне кажется, вы не из тех, кто все получил задаром. Мне кажется, вы всего добились сами. Давайте за это и выпьем…

Костя раздумывал, привести эту красотку в «Грот», чтобы Наташка поняла, что на ней свет клином не сошелся, или выбрать другое место? Все-таки остановился на «Гроте». «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…». Но Наташка сегодня не пела. Вот облом!

Маша, похоже, представляла интересы водочной мафии. Костя и не заметил, как кончилась бутылка. Зато это заметила его собеседница, наклонилась поближе и задала свой главный вопрос:

– Костя, а вы когда-нибудь убивали?

Он аж подавился маринованным грибом.

– А ты чего нет? – засмеялся он. – Комары тебя безнаказанно грызут?

– Я имею в виду, людей. Или вы тоже из этих маменькиных сынков, которые считают, что надо не борьбой заниматься, а бегом?

– Хочешь, чтобы я кому-нибудь в морду дал? – Корастылев не очень понимал, чего от него добивается дочка босса. Чертовски привлекательная, между прочим, дочка.

– Надо бы проучить кое-кого, – кивнула Маша. – Я хочу одному человеку жизнь испортить.

– Чем же он тебе насолил?

– Он мне изменил! – несколько театрально воскликнула она. – А я не намерена этого прощать. Я не из тех, что слезно умоляет: обмани, но останься; вытри об меня ноги, лишь бы это были твои ноги…

– И мстя твоя будет ужасна?

– Взрывоопасна. Черт с ним, с бабником этим, пусть ходит без синяков. Но я хочу, чтобы он ходил пешком, а не разъезжал в иномарке.

– Нормально! – оценил Костя. – Машина – для мужика на самом деле слабое место.

– Я хочу ударить его в это место. И как можно больнее.

– Угнать его машину?

– Взорвать ее! – Маша перешла на торжественный шепот и впилась взглядом в собеседника.

Но он не проявил никаких особенных эмоций.

– Ладно тебе дурью маяться, девочка! – немного по-отечески пожурил он. – Твой хахаль и так много потерял и, небось, себе локти кусает. Он ведь потерял тебя!

Это был комплимент, но Маше требовалось совсем другое. Конечно, наивно было надеяться, что Корастылев покается перед ней в убийствах или похвастается умением соединять проводки и прилаживать детонатор. Видно, мало он водки выпил. Но вечер еще не закончился. Маша не собиралась опускать руки. У нее имелся план «Б»…

Женя позвонила родителям. Отец чувствовал себя вполне сносно и завтра собирался на работу. Женя огорошила его известием, что ее посылают в длительную командировку. На Урал. На полгода. Там тоже есть металлургические заводы. Звонить дорого. Она будет присылать им письма. Несколько на тему «у меня все хорошо, люблю, скучаю» она уже написала.

Через полчаса перезвонила взволнованная мама.

– Дочь, ты когда уезжаешь? Уже на этой неделе? И что же мы не увидимся, не попрощаемся, как следует?

А следует собрать всех родственников и знакомых, достать водки и аккордеон.

– Мам, это просто командировка. Есть возможность заработать, сделать карьеру. Вы не волнуйтесь…

– Но так надолго. Мы бы не волновались, если бы ты не одна уезжала, а с мужем.

Ну это вряд ли. Где она так быстро мужа найдет? В бюро находок?

Следующей на связи была сестра.

– Ты чего это с бухты-барахты? Мужика что ли встретила? Или от долгов бежишь?

– Просто командировка, – повторила Женя.

– Ну ладно. Новые города – новые знакомства. Может, оно и к лучшему. Чего родители переполошились? Ты, вроде, уже закончила школу и слышала про безопасный секс. Вот и не забывай. Особенно если этого встретишь, как его… Хозяина медной горы…

Ближе к вечеру Женя отнесла в отдел кадров заявление об уходе, с трудом дождалась окончания рабочего дня и улизнула из заводоуправления, хотя Аня просила ее подождать, чтобы пойти на остановку вместе. Женя не хотела этого, не хотела разговоров. Она не сказала коллегам, что с завтрашнего дня здесь уже не работает. Они этому, конечно, удивятся. Может, даже обидятся. Но быстро найдут ей замену. Место-то хорошее. Зарплата приличная, и при этом не надо у доменной печи стоять.

И еще Женя торопилась, потому что ее ждали. В кои-то веки ждали с работы домой.

Борис не назначил точного времени и места, но сказал, что найдет ее. Он догнал ее возле супермаркета на остановке.

– Свободна и невидима? – улыбнулся он.

– С корабля на бал, – кивнула она.

– Ну тогда поехали…

Она села в его «восьмерку» и позволила ему надеть на себя черную, вязаную шапку, надвинуть на глаза.

Он провез ее через весь город. На самую окраину. В частный дом за высоким забором. Для них ворота распахнулись. Машина остановилась. Он снял шапку и открыл дверцу машины, потом входную дверь.

Дом был большой и битком набитый людьми. При виде Бориса и Жени эти люди – одетые в черное – кланялись. Лампочки горели тускло, пахло свечами и чем-то горько-сладким. Он провел ее длинным коридором, по лестнице на второй этаж и оставил одну в комнате с большой кроватью и наглухо закрытыми ставнями.

– Готовься, – сказал он ей.

Она ответила поклоном, как он научил ее. Уже второй день она во всем слушалась этого человека, сама не понимая, почему…

В тот вечер на крыше он взял ее за руку и повел вниз. Так же усадил в машину и натянул шапку. Она не сопротивлялась, потому что боялась. Даже дышать при нем было страшно. Она знала, что он убивал раньше, убьет и ее. Она не просто знала, она это видела. Противиться, значит, вынуждать его делать себе больно. Очень больно…

Да и сил у нее уже не осталось. Столько всего произошло. Она устала, вымотана, раздавлена. Она ведь не хотела жить. Так не все ли равно, как умирать…

Борис привез ее в этот темный дом, повел в подвал. Но вместо пыточной камеры, как она опасалась, там оказался огромный, просторный зал, освещенный факелами. Мебели не было. Только люди, много людей. Они пели, молились, плакали и смеялись. Что это? Община? Профсоюз шашлычников, славящих огонь, или ассоциация энергетиков, уставших от лампочек на работе? Секта?

В любом случае, ее ведь не станут убивать при таком стечении народа. Они не выглядели опасными, скорее, просветленными. И Женя вдруг успокоилась, осмотрелась. Это был красивый обряд. Со свечами и песнопениями. Люди в черном окружали женщину в белом. Уже немолодую, со спокойным, добрым лицом. Она стояла на возвышении и говорила о боге и любви. А остальные вторили.