Три девицы под окном... - Тамбовцева Анна. Страница 42

Скромно улыбнувшись, Сонька продолжила рассказ:

— Закатали нас с Егором по бочкам дубовым и в море кинули. Ах, Варенька, как это ужасно: сидеть в замкнутом пространстве в ожидании смерти.

Варвара побледнела, а Сонька незаметно ухмыльнулась, довольная произведенным впечатлением.

— Гвидонова, ясное дело, Бабариха-подельница тут же вытащила. А мне пришлось самой выкручиваться. Хорошо, имелся резерв возможностей в виде Ткачихи с Поварихой. Очень, скажу тебе, удобно существовать в трех лицах и полагаться только на себя!

— А мне Гвидонов наплел, что его дельфины на берег вынесли, — задумчиво проговорила Варя. — Знал, чем меня купить: я этих животных очень уважаю, даже для практики в прошлом году выбрала именно их. Вот, глупая, ему и поверила. Еще серфинг какой-то приплел…

— Серфинг? Ну надо же, какой полет фантазии! — искренне изумилась Сонька, гадавшая, как Егору удалось попасть на Буян. — Между прочим, это по его наущению Бабариха организовала нам морской круиз. Соблазнила Салтана Лебедушкиными диковинками, А тот и знать не знал, что «диковинки» эти понадобились алчному негодяю из далекого будущего!

— Выходит, и лодку нашу сломал Егор, — задумчиво произнесла Варя. — Еще бы — компьютерный гений, для него это раз плюнуть… — Девушка презрительно усмехнулась. — Как же я в нем ошиблась! Надо срочно разыскать Птенчикова и всё ему рассказать. Теперь наш единственный шанс выбраться отсюда — это скатерка. Вот только никак не пойму, как она оказалась у Бабарихи?

— Когда нас закатали в бочки, скатерку успела забрать Ткачиха. То есть я. После спасения в будущее вернулась Царица, через некоторое время за ней отправилась Повариха. Конечно, втроем нам было бы проще разобраться во всех этих проблемах, но ведь для того, чтобы прилететь к самой себе, нужно сначала вернуться в будущее, на стартовую позицию. Я тоже собиралась улететь, но… в последний момент поняла, что не могу бросить здесь, этого подлеца Гвидонова. А Бабариха обманом выкрала у меня скатерку и теперь шантажирует, заставляет убить Салтана, боится, что он на Лебеди женится. Мало старухе драгоценностей, которыми с ней Гвидонов делился, так она еще и власти захотела, вдовствующей тёщей решила стать. — Сонька задохнулась от возмущения. — Варенька, знаешь, что я думаю? Некогда нам к Птенчикову бежать. Надо самим забрать у Бабарихи скатерку, и как можно быстрее, пока она ее Гвидонову не передала. Уж он-то точно церемониться не станет, о нас не позаботится. Я кое-что придумала. Ты не откажешься мне помочь, правда?

— Сонечка, конечно, — Варя опять зашмыгала носом. — Ведь я для этого сюда и прилетела.

— Ну, тогда слушай…

Мы несколько увлеклись интригами коварной Бабарихи и ее не менее коварной «дочурки» и бросили отважного детектива в довольно отчаянном положении. Меж тем, услышав приближающиеся к опочивальне голоса, он лишь в последнюю секунду успел скрыться в огромном, кованном золочеными заклепками сундуке, который стоял аккурат напротив широченного царского ложа. Крышка тяжело захлопнулась, стукнув Ивана по темечку.

— Заходи, Салтанушка, — нежно ворковала заходящая в горницу Лебедушка. — Не стесняйся, устраивайся поудобнее.

Иван услышал, как жалобно застонала кровать, прогибаясь под тяжестью самодержца. «И кто тут думал стесняться?» — усмехнулся затаившийся детектив. Ради дорогого гостя царица не поскупилась — зажгла диковинные заморские свечи, источающие чувственно-сладкий аромат ванили. Под крышку сундука проникла упругая полоса медово-золотистого света, и у Птенчикова появилась возможность осмотреть свое убежище изнутри. Приглядевшись, он обнаружил, что восседает на искусно расшитом придворными мастерицам нижнем белье царицы.

«Вот ведь незадача!» — смутился Птенчиков и покраснел. Впрочем, никто этого не заметил.

— Ну как, Салташа, удобно ли тебе? — поинтересовалась Лебедь. В ответ раздалось невразумительное мычание. — Хорошо, тогда давай начнем. — Птенчиков почувствовал, что становится пунцовым. — Будем капать тебе в нос отвар ромашковый. Моя маменька завсегда так делала.

«Опаньки! — удивился Иван. — Это что за извращения? Неужели местный аналог „Виагры“?»

— Ну, уж нет, — неожиданно закапризничал государь. — Ни за что не позволю всякую гадость себе в нос заливать.

— Ну, Салташенька, будь умничкой, — нежно заворковала Лебедушка. — Неужто тебе приятно соплями обливаться?

— Никогда не соглашусь, — отрезал Салтан. — Да и щипучая она, наверное, твоя ромашка.

— Да что ты, аки дитя неразумное? — расстроилась царица.

«Правильно, мужик, не поддавайся, — пыхтел в своем сундуке исполненный мужской солидарности Иван. — Женщины все такие: поначалу-то вылечат, а потом так захомутают, что и жить не захочется! Уж лучше ходить с соплями, бронхитом и цыпками на ногах…» В его золоченом убежище было очень душно. Сундук сработали качественно, ни единой щелочки, и воздух внутрь практически не поступал. Иван чуть приподнял крышку, но, услышав скрип кровати, поспешил опустить ее на место.

— А ежели вот так… — протянула царица, подпустив в голос загадочной хрипотцы.

В светелке наступила подозрительная тишина. Ругая себя последними словами за излишнее любопытство, Иван решился снова приподнять тяжелую крышку. В образовавшуюся щель он увидел замечательную картину: изящно изогнувшись, царица припала к Салтану в страстном поцелуе.

«Вот тебе и медсестра», — ухмыльнулся детектив, наслаждаясь изобилием свежего воздуха.

— О-ой! — раздался внезапно жалобный вопль государя. Иван поспешно нырнул в кучу белья. «Да что же у них там творится?» — размышлял он, пытаясь унять колотящееся сердце.

Всё оказалось до гениальности просто: хитрая Лебедушка отвлекла Салтана поцелуем и, пока он таращил на нее полные страсти глаза, ловко капнула в царственный нос.

— Ах так! — гневно взревел Салтан. — Я-то думал, ты от души ко мне прильнула, а тут вон какое коварство затеялось!

— Да ведь о тебе забочусь, — обиженно надулась царица. — Не нравится — убирайся вон. Мужлан неотесанный.

И сладкая парочка расселась по противоположным углам огромной кровати, не глядя друг на друга.

У Ивана начали затекать ноги. Стараясь не шуметь, он попытался устроиться поудобнее, однако размеры сундука не позволяли свободно маневрировать. Запутавшись в ажурных панталончиках, детектив совсем приуныл. От спертого воздуха кружилась голова. Требовалось срочно приподнять крышку, но ершистый Салтан, как назло, уселся точнехонько напротив его не приспособленного к нуждам постояльцев укрытия.

«Нет, если так и дальше пойдет, Егор меня может не дождаться. Сгорю на работе, не успев выполнить свою миссию… То есть задохнусь».

Наконец кровать снова заскрипела, и раздался виноватый голос Салтана:

— Ну, прости меня, Лебедушка!

Государь принялся потихонечку передвигаться в сторону царицы.

— Да ведь я… Да ради тебя я готов на такое! Ну, хочешь, горчичники мне на пятки налепи? Всё выдержу!

Лебедь звонко расхохоталась:

— Какой ты у меня, однако, герой! Жаль только, горчичников нету. А сделаю-ка я лучше тебе массаж расслабляющий, экзотический. А то больно напряженный ты да нервный.

— Станешь тут нервным, когда в нос пипеткой лезут, — пробурчал Салтан. Лебедь оставила его реплику без внимания:

— Давай, Салташа, рассупонивай кафтанчик да ложись поудобнее.

И тут обливающийся потом Иван услышал звук легких шагов, приближающихся к сундуку. Судя по всему, царица решила переодеться перед массажем. Волна ледяного ужаса накрыла Птенчикова с головой, к горлу подступила предательская тошнота.

«Если Салтан обнаружит меня в сундуке — это конец. Такой разбираться не станет — проткнет на месте острым мечом. Эх, собачья жизнь…. А может, сигануть из сундука прямо сейчас да с диким воплем — к двери. Они и понять ничего не успеют». — Мысли сталкивались и разбегались в разные стороны, подобно обитателям потревоженного муравейника.

Птенчиков замер в низком старте, готовый в любую секунду броситься прочь, но… легкие шаги обошли его убежище стороной и направились в сторону окна. Царевна прикрыла ставенки: