Точку поставит пуля - Словин Леонид Семенович. Страница 3
— Пожалуйста, Борис Иванович! С травками!
— Отлично… Теперь набери-ка мне Московское транспортное…
— Есть!
На проводе уже был начальник московского управления генерал Скубилин:
— Слушаю вас, Борис Иванович…
«Этот поймет… — у Жернакова стало теплее на душе. — Если за мной дверь в министерстве закроется, этого тоже сразу съедят! Самое позднее — на другой день…»
— Как обстановка?
— Докладываю… — Скубилин вооружился цифрами. Словно и не знал о нынешнем подвешенном положении заместителя министра — куратора и своем собственном. — Сведения по первой позиции… Теперь вторая… Третья…
Жернаков слушал вполуха. Цифры пролетали, не задевая. Как вагоны длиннющего, шедшего с ходу состава.
— Как в дальнем следовании?
— Пассажиропоток возрос! И с ним преступность. Спекулянты и картежники — все в Москву!..
— Принимай меры, Василий! Систему фильтров…
— К каждому вагону милиционера не поставишь, Борис Иванович!
— Надо! Не тебе объяснять. И именно теперь! Нам никак сейчас с тобой нельзя опускать руки! Сожрут!
— Понял…
Жернаков положил трубку, снова подошел к окну. Верхние этажи зданий, голые крыши. Загадочный, вычлененный из городской жизни шипу, особый мир. Колесо жизни не стояло на месте. В преддверии очередного, Двадцать седьмого съезда КПСС в столицу подбиралась свежая команда. Сейчас ей освобождали места, резервировали жилую площадь, готовили должности. Самолетами, поездами правили в Москву новые Большие Боссы…
Жернаков не услышал звонка. Телефонный аппарат с тяжелым металлическим гербом посредине давно уже пребывал без надобности. Жернаков успел забыть, когда в последний раз им пользовался.
— Борис Иванович! Вас!..
На пороге появился помощник. Замминистра взглянул недоумевающе. В первую секунду до него даже не дошло, о чем тот говорит, показывая на «вертушку».
— Кремлевка, товарищ генерал! Большие люди… — Он чуть не сказал «Боссы».
Звонили из Отдела административных органов ЦК. С самого верха.
— Борис Иванович… К вам подъедут два наших товарища. У них проблема… — В голосе чувствовалась нотка одолжения. Речь шла, безусловно, о личном. — Надеюсь, поможете…
— Конечно… — Жернаков заторопился. — Все, что в моих силах…
Произошло чудо. Сам обратился не к министру — вчерашнему председателю Комитета государственной безопасности, а к его опальному заму — кандидату на «выкинштейн», единственному, однако, в руководстве министерства практику-разыскнику и нормальному юристу — не заочнику и не вечернику.
— Никуда не уезжаете, Борис Иванович?
— Нет-нет!
— Они сейчас будут…
Помощник уже бежал вниз, в вестибюль. Встречать. Жернаков не представлял, какого рода помощь требуется, на всякий случай связался с Московским транспортным управлением — со Скубилиным.
— Жди моего звонка, Василий! Никуда не уходи!
— Слушаюсь, Борис Иванович!
— Придержи своих разыскников… Чем черт не шутит! Могут понадобиться…
Долго пребывать в неведении ему не пришлось. Через несколько минут помощник уже вводил Высоких Гостей. Вновь назначенные завотделом ЦК и прокурор Генеральной прокуратуры. Оба — сибиряки. Бывший Первый областной и его шурин.
Разговаривали при закрытых дверях. Недолго. Быстро уехали. Не хотели, чтобы их здесь видели. После их отъезда Жернаков сразу же самолично позвонил генералу Скубилину.
— Через пятнадцать минут будь в метро на «Октябрьской». Внизу, на платформе.
Он ничего не объяснил.
— Борис Иванович! — взмолился Скубилин. — Скажите только: что это? Во зло нам? Или…
— Новость-то?
— Да. Или во благо?
— Как обернется… Не знаю. Не телефонный это разговор…
Замминистра оставил машину у тротуара, почти бегом пробежал в метро. Уже в вестибюле обернулся, провел глазами по эскалатору:
«Не хватало еще, чтобы навязали „хвоста“ из министерства!..»
Ничего подозрительного позади он не обнаружил.
В центре зала бродило несколько пар. Пассажиров на станции было немного. В туннеле, в направлении «Третьяковской», грохотал только что отошедший состав. Генерал Скубилин, начальник Московской транспортной, гренадерского вида, корпусной, в штатском, уже ждал внизу. Он еще издали увидел замминистра, оглядел оценивающе: «Сдает старик… Типичный пенсионер из бывших…»
Замминистра с ходу направился к нему.
— Есть дело, Василий! — Он потянул Скубилина к ближайшей колонне, словно бы тот, как раньше, много лет назад, все еще ходил у него в помощниках. — Нам предоставили шанс…
Он вдруг замолчал: похожие на девиц два паренька — у каждого по серьге в ухе, длинноволосые, пластичные — облюбовали место по соседству.
— Давай вон туда…
Он перетащил Скубилина на противоположную сторону.
— Ну и время! Кругом педики.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось, Вася. Звонил этот! Сам!
— Узкий?
Речь шла о самой верхотуре Отдела административных органов. Узкий был вершиной. Чем-то вроде Анапурны в системе Гималаев.
— Есть Бог на свете! — Жернаков как-то сразу преобразился, его было трудно узнать. — У них большое ЧП!
Он огляделся: никого рядом не было. Длинноволосые находились вне зоны слышимости, разговаривали между собой.
— Дай ухо! Осторожность никому не навредила…
Скубилин пригнул тяжелую — вдвое против стандарта, с крупным лбом голову.
— Партийные билеты увели!
— У самого?!
— У вновь назначенной номенклатуры. Сегодня ночью!
— А мы-то тут с какого бока? — Скубилин не понял.
— В поезде! В вагоне «СВ». По ярославскому ходу…
— Там только к с и в ы?
— Остальное — мелочь. Бумажники, авторучки. Денег немного.
Замминистра бросил взгляд вдоль платформы. Волосатая компания у колонны распрощалась, парни слиняли. Сверху спускалась группа африканцев — черные девушки с грядками в прическах, в пестрых кофточках.
— Если вернем документы, можно тем решением коллегии подтереть себе задницу! Чувствуешь?
Скубилин понял это получасом раньше, как только Жернаков позвонил. Теперь его интересовала практическая сторона.
— Подозреваемый задержан?
— Нет. Сразу после кражи он выскочил из поезда… Там, на путях, стоял скорый. Ему дали отправление раньше.
— Понял.
— Преступник мог этим воспользоваться. Тогда он прибыл в Москву сегодня рано утром. Раньше, чем потерпевшие…
— Билет с ним?
— У проводницы. Он едет в Бухару. Через Москву. Но главное, приметы. Я думаю, он должен всплыть. Молодой, высокий. В костюме-тройке, в белой сорочке с галстуком…
Скубилин слушал скептически. Главное Жернаков отнес на конец:
— Азиат, а глаза — голубые!
Вокзал встречал ранних пассажиров первой суетой столичных платформ, непрекращающимися объявлениями по радио, пустыми бегущими по фасаду строчками. Вроде этой: «…СССР — самая транспортная в мире держава…»
Фарук быстро прошел длинный, почти полуторакилометровый перрон. Ближайшие телефонные аппараты висели вдоль наземного вестибюля метро, на площади.
«Срочно вызвать Уби и Андижанца!..»
Он не чувствовал себя в безопасности.
Внешность была слишком приметна: высокий, мускулистый азиат в классической тройке с галстуком. «Главное — глаза…» Неожиданные на скуластом лице голубые глаза — живое свидетельство смешения рас.
Фарук набрал номер, привычно наблюдая за окружающим. Прозрачный — из стекла и стали, со множеством касс, залов для транзитных и пригородных пассажиров, грохотом тележек носильщиков, шумом и сутолокой, — выдвинутый вперед, к путям, Ярославский вокзал, как мол, разбивал людскую волну, катившую от платформ к площади.
— Алло! — Андижанец не ждал звонка. — Я думал, ты будешь чуть позже.
— Пришлось поменять лошадей…
— У нас неудача… — Андижанец объяснил в двух словах. — Ни платков, ни денег!
— Обо всем поговорим… — Фарук объяснил, куда он должен подъехать. — Ты мне тут срочно нужен!
— Будить Уби?
— Теперь уже некогда. Давай сам…