Академия волшебства - Смирнов Андрей. Страница 59

– Защитный амулет... – произнес Эрбан. – И я вижу у вас какой-то перстень... все это вам придется снять.

Дэвид отдал артефакты Брэйду – так же, как ранее оставил на хранение волшебный клинок Гьёрта.

Началась подготовка к переносу. Четыре колдуна встали по углам сложного геометрического узора, в центре которого находилось кресло. Эрбан руководил процессом. Серебристо-платиновые ветви изогнулись и, как живые, оплели шею, корпус, ноги и руки Дэвида тончайшей сеткой, фиксируя тело в неподвижном положении.

Сквозь Око Брэйд смотрел, как сложная система заклятий, окружавшая кресло, пришла в движение. Он не разбирал деталей, но видел, что отделение астрального двойника прошло без повреждений. Эта часть энергетической сущности Дэвида была подхвачена и мгновенно унесена за пределы видимости заклятьем-проводником. Эрбан и чародеи продолжали свою ворожбу. Они следили за ходом перемещения и ограниченно могли его контролировать.

В первые минуты выхода Дэвид почти не воспринимал окружающую реальность. Он ощутил какой-то внутренний надрыв, как будто что-то лопнуло или разорвалось. Темнота перед глазами сменилась ужастиком – дикой мешаниной энергетического мира и физического, одним из тех кошмарных снов, где вещи – не вещи, и все не так, как кажется. Затем что-то невидимое повлекло его сквозь этот пластичный и тягучий мир, быстрее и быстрее с каждой секундой... Ясность восприятия постепенно возвращалась. Он куда-то летел – быстрее света, быстрее самой мысли... Так продолжалось долго. Он ничего не видел, но осознавал, что причина не в нем – Дэвид уже был пригоден для этой стороны мира, настроен на нее – а в скорости движения и в самих условиях переноса. То, внутри чего он сейчас находился, больше всего напоминало туннель или трубу... Дэвид знал, что такого рода ощущения сопровождают умирающих на смертном одре. Он не умирал: сам механизм переноса души с одного плана реальности на другой был таков, что вызывал иллюзию движения по темному туннелю.

Полет продолжался долго. Дэвид изнемог. Если бы не невидимое заклятье, продолжавшее упорно влечь его вперед и вперед, он не смог бы продолжить путь, потерял сознание и затерялся бы в нигде, ещё не осилив и половины дороги.

Потом что-то наконец начало проясняться. Он плыл в пустоте к странному разноцветному сиянию, распускающемуся, как цветок хаоса. Пытаясь сосредоточиться хоть на чем-либо, Дэвид выделил из стремительно надвигающейся на него массы тусклого света несколько центральных завихрений. Там – пока ещё очень далеко – находилась конструкция, о которой, скорее всего, и говорил Эрбан: нечто, напоминающее перекрученную трубу или соты, слепленные пьяными пчелами. По мере приближения становилось ясно, насколько же эта штука огромна: сначала она казалась размером с многоэтажный дом, затем – с плавающую в пустоте гору и вот уже заполнила собой все видимое пространство, готовясь принять в свое чрево крохотного путешественника. Заклятье направило Дэвида к одному из больших выступов, вскоре он увидел, что, помимо гигантских дыр, видимых ещё издалека, поверхность «сот» изобилует множеством более мелких отверстий. Он вошел в одно из них – располагавшееся на самой вершине выступа – словно рухнул с небес на высокую гору, но не разбился, а со скоростью пули вошел в вертикальный колодец и продолжил набирать скорость.

Продвижение стало невыносимым, болезненным. Здесь не было трения, но Дэвид чувствовал, что что-то пошло не так. Он проникал сквозь бушевавшие внутри «горы» течения, но их жгучий ток грозил вот-вот разорвать его. Дэвид знал, что соприкосновение с потоками силы может вызвать муку, – и сам переживал подобное, – но здесь было что-то другое. Какая-то внутренняя прочность подходила к пределу, сила отталкивалась его естеством как чужеродная, неприемлемая, гэемон сколь мог боролся с происходившими в нем изменениями, идентифицируя их, по каким-то неведомым признакам, как болезнь. Вместе с тем Дэвид знал, что худшее из того, что он может сделать – повернуть назад. Отступать было поздно, попытка развернуться и плыть против течения немедленно уничтожит его: напор силы слишком велик.

Поэтому он терпел боль, пока мог. В любом случае ничего другого ему просто не оставалось.

Когда раздался стук в дверь, Идэль «лепила» на своем рабочем столе модель простейшего эгрегора. Последнюю неделю на астральном проектировании они занимались религией: разбирали, как осуществляется энергетическое взаимодействие между божеством и его поклонниками, как со временем эволюционирует система обмена, во что может развиться. Идэль, впрочем, эта тема не слишком интересовала, и она была только рада поводу отвлечься.

Открыв дверь, на пороге она обнаружила Лайлу кен Дэйбрит... Впрочем, в том, что ее имя выдумано (по крайней мере, отчасти), Идэль уверилась давно. Но как эту девочку зовут на самом деле, вызнать не пыталась и даже вскользь этой темы в разговорах с ни с Дэвидом, ни с Лайлой не касалась. Каждый имеет право на свои тайны. Она не была обделена естественным женским любопытством, но воспитание и жизнь среди высшего кильбренийского общества приучили ее стратегически грамотно подходить к получению информации. Тратить время и силы на получение бесполезных сведений она не стала, но, возникни у Идэль хоть на секунду подозрение о том, что эта информация может быть чем-то для нее ценна, она бы нашла способ ее раздобыть.

– Привет, – сказала Лайла. – Чем занимаешься?

– Так... – Кильбренийка сделала неопределенное движение рукой в сторону рабочего стола, где по-прежнему, слегка покачиваясь, парил астральный конструктор – сложный комплект заклинаний для производства других заклинаний. – Домашнее задание...

– Ясненько. Извини, что отвлекаю...

– Да ничего...

– ...не знаешь, где Дэвид?

Идэль покачала головой.

– Они с Брэйдом сегодня собирались пойти то ли в модификационную клинику, то ли на какое-то посвящение...

– Ууу... – Лайла приуныла. – Жаль, Хотела пригласить его в гости. Брат на несколько дней уехал отдыхать в другой мир.

– Подожди, – остановила ее Идэль, заметив, что Лайла собирается уходить. – Может, зайдешь?... Хочу кое о чем спросить.

Лайла переступила порог. Огляделась. Комната, пребывавшая в рабочем беспорядке, ей понравилась.

Идэль закрыла дверь. Уловив вопросительный взгляд, к сути перешла не сразу – предложила гостье яблочного сока, задала несколько ничего не значащих вопросов.

Но Лайлу вариант плавного развития беседы не устраивал.

– О чем ты хотела со мной поговорить? – спросила она в лоб.

Идэль несколько секунд молчала.

– Это личный вопрос, – сделала она маленькую преамбулу.

– Ты просто спроси. – Лайла ослепительно улыбнулась. – Если мне не понравится, я и отвечать не стану.

– Какие у тебя отношения с Дэвидом?

Лайла задумалась. По ее демонстративно-легкомысленному выражению лица невозможно было понять: она размышляет над ответом или просчитывает варианты беседы, делает какие-то свои выводы о спросившей... Идэль бы поставила на второе.

– Он мой друг, – наконец ответила девушка.

– Бы очень разные. Во всем разные. Я замечала – со всеми остальными ты ведешь себя совсем иначе.

– Да. – Лайла кивнула. – Потому что тут он мой единственный друг. Но почему ты спрашиваешь?

– Хочу понять.

– Он тебе нравится, да? – Лайла поймала ее взгляд. Идэль не ответила.

– Я тебе не соперница. – Дочь Ролега улыбнулась. – С Дэвидом нас связывают очень давние отношения. Ну, может, я когда-то и была в него чуть-чуть влюблена, но это не в счет – я тогда была ещё ребенком. Просто он долго жил у нас в замке и даже принимал посильное участие в моем воспитании. – Улыбка стала значительно шире. – Поэтому я и дразню его иногда «дядя Брендом». И позволяю ему то, что никогда не позволила бы кому-то другому. Я знаю, что он не предаст.

Идэль кивнула.

– Спасибо за откровенность.

– Не за что. Он знает... что тебе нравится?

– Вряд ли. – Кильбренийка качнула головой.