Чернокнижник - Смирнов Андрей. Страница 13

Больше всего Эльгу поразило небо. Оно было очень густым, состоящим из серого и красного цветов всевозможных оттенков. Рваные клочья сизых и темно-серых облаков стремительно неслись куда-то вдаль. Высоко в небе Эльга заметила несколько чёрных точек.

— Г-где мы?.. — заикаясь, пробормотала она.

— Есть два ответа, — сказал Уилар. — Правильный и мифологический. Какой ты предпочитаешь?

— П-п-правильный…

— Мы там же, где были.

«Там же? — подумала Эльга. — Это совсем не похоже на подвал… Это и на Кельрион, по правде сказать, не слишком похоже…»

— А какой второй ответ? — прошептала она, зажимая горло обеими руками — шея болела нещадно.

— Мы в мире демонов, — известил её Уилар.

Она долго смотрела на чёрные точки, которых поначалу приняла за птиц… Кажется, они не собирались снижаться. И слава Пресветлому Джордайсу, да будет благословенно имя Его!..

— Вы меня чуть не убили, — тихо пожаловалась Эльга.

— Это ты чуть не убила нас обоих, — возразил Уилар.

Эльга обернулась к нему. На её лице было написано сильное сомнение: можно ли задавать вопросы? Как поведёт себя её непредсказуемый спутник? Не взбесится ли снова, не захочет ли закончить то, что начал там в подвале?..

— Ну? — нетерпеливо бросил колдун. Он сидел на камне и делал странные движения — как будто массировал воздух над своей больной ногой.

— Я не понимаю… Каким образом я…

— Ты цеплялась за Кельрион, — сказал Уилар. — цеплялась так, что отодрать тебя от привычного образа мира было возможно только одним способом: заставить тебя сосредоточиться на чём-то более значимом. На твоей смерти.

— Но… Кельрион, или Земной Круг — так называется наш мир, я знаю… При чем тут…

Уилар вздохнул.

— На самом деле, — сказал он, — мир един. Каков он, мы не знаем. Мы не способны воспринимать его целиком. Мы воспринимаем лишь КРОХОТНУЮ часть настоящей реальности. Эту часть мы называем Кельрионом и полагаем. что ею исчерпывается все… или почти все. Даже богов и демонов мы помещаем внутри Кельриона, полагая, что боги и демоны живут в одном времени с нами, и искренне верим в то, что они с неослабевающим вниманием следят за нашими поступками… Но на самом деле Кельрион — это… иллюзия. Кельрион — это способ ограничить Реальность. Кельрион — это условность, соглашение, принятое и подписанное всеми людьми на земле.

— Я не понимаю… — жалобно сказала Эльга. — Я ничего не подписывала…

— Считай это метафорой. Или не считай… — Он ненадолго задумался. — Ты ведь веришь в то, что существует гора Римион, на вершине которой расположен райский сад?

— Да…

— Тогда, — Уилар усмехнулся, — раз уж ты воспринимаешь все настолько буквально, считай, что и договор существует. И ты его подписала, как и все остальные. В первые два-три года своей жизни.

«Он шутит? — подумала Эльга, вглядываясь в лицо колдуна. — Кажется, не совсем…»

— Но я тогда не умела даже читать!

— Ничего, — успокоил её Уилар. — Тебя подробно ознакомили со всеми статьями договора… незадолго до твоего рождения.

Он внезапно расхохотался — резким хриплым смехом. Эльга вздрогнула.

— Нам надо идти. — Уилар тяжело поднялся на ноги. — Азагалхад — опасное место. Мир демонов… Вернее — та часть единого мира, где живут демоны. Впрочем, с точки зрения какого-нибудь невежи… или испуганной дуры из мира людей, — выразительный взгляд колдуна ясно указал Эльге, какую именно испуганную дуру из мира людей он имеет в виду, — почти любая частица реальности за пределами Кельриона будет миром демонов.

— Мы… в аду? — прошептала Эльга.

Уилар не ответил. Спустя минуту он тяжело поднялся на ноги и повторил:

— Нам надо идти.

…Солнце было скрыто за пеленой облаков — да и было ли вообще солнце здесь, в мире демонов? Эльга в этом сильно сомневалась. Освещение — тусклые сумерки с багровыми прядями света, будто застывшего в безвкусном воздухе — не менялось уже несколько часов. Определить направление по сторонам света было невозможно, но Уилар, похоже, хорошо представлял, куда надо идти. Они брели между холмов — большую часть времени молча, но иногда Эльга осмеливалась задать какой-нибудь вопрос. Уилар отвечал. Как подозревала Эльга, он говорил в основном для того, чтобы отвлечься от боли в бедре. С каждым часом чернокнижник хромал все сильнее.

— Как мы вернёмся обратно?

— Я почувствую место, где можно осуществить переход. Но не раньше чем через день… или два. Расстояния здесь не совсем такие же, как в Кельрионе, но определённое соотношение всё-таки есть… Надо отойти подальше от Мерхольгова замка.

— А они не смогут отправиться за нами?

— Священники Джордайса? Нет. Они умеют только гасить чужую магию, а собственной не обладают. Только силой, заимствованной от своего бога.

— Эта сила — не магия. Это…

— Магия. Исходящая от божества. Священники — его инструменты. Врата, через которые волшебство бога приходит в мир.

— Но… — Эльга запнулась. — Они говорят, что магия — это плохо. Что это дьявольские козни.

— Конечно. — Уилар усмехнулся. — Чужая магия плохо, своя магия — хорошо. Языческие обряды — плохо, джорданитские обряды — хорошо. Чужие боги — это дьяволы, Пресветлый Джордайс — единый святой создатель.

— Вы не верите в Создателя? — спросила Эльга. Ей вспомнились уроки в церковной школе. — Но ведь кто-то же должен был создать все… небо и землю… животных. И людей…

— Наш мир слепили те, кого джорданитская церковь именует «языческими богами». Мир — в широком смысле этого слова, потому что Кельрион создали мы сами… Если и существует некто, стоящий за всем видимым и невидимым… Творец с большой буквы… Уилар усмехнулся. — То и Джордайс — такое же его творение, как и все остальное.

— Нет! Джордайс — это и есть…

— Откуда ты знаешь?

Эльга растерялась.

— Но… это все знают…

— Когда мы имеем дело с религией, — сказал Уилар, ненадолго останавливаясь, чтобы перевести дух и собраться с силами, — необходимо уметь отстраняться от имён, людских суеверии и разных несущественных деталей, декларируемых жрецами для того, чтобы возбудить в пастве религиозный пыл. Несомненно, различные боги всегда действовали на земле. И было бы большой наивностью думать, что тот или иной бог принадлежит исключительно тому народу, которому известно его имя. Для примера возьмём Мальварин…

— Это такая святая, я знаю…

— Это языческое божество, культ которой был очень популярен на севере. Уничтожить этот культ было бы трудно и чревато недовольством народа. Поэтому Мальварин была объявлена святой, жившей в далёком прошлом… было даже придумано её житие. Что и говорить, умный ход. Уже через два-три поколения люди начали забывать о том, кем была их «святая»; что же говорить теперь, когда эта чушь вдалбливается в головы таким, как ты, вот уже несколько столетий подряд!.. Но если мы отправимся на север, в Шарданиэт…

— Это проклятая страна… — Эльга поёжилась.

— Короли-Колдуны никогда не пытались силой насадить в своей стране единую для всех веру, — не обращая на девушку никакого внимания, продолжал Уилар. — Хотя Церковь Джордайса является главенствующей и там, но фактически в Шарданиэте она не имеет никакой реальной силы… А путь Псам Господним в Северную Империю попросту заказан.

Эльга качнула головой. Шээлитами или Псами Господа называли членов особого церковного Ордена, состоявшего из клириков и мирян, занимавшихся выкорчёвыванием ересей и вольнодумства. На юге орден имел огромное влияние… И фогт Эллиунской епархии, и брат Аврелиан, и, несомненно, те священники, что вместе с графом Танкрежем выступили на войну с бароном-оборотнем, — все они принадлежали к этому Ордену. В церковной школе, где училась Эльга, говорили. что первым доказательством тому, что Шарданиэт — это проклятая страна, является то обстоятельство, что шээлитов, вернейших служителей Пресветлого, не пускают дальше границы. После пребывания в Эллиунской тюрьме и смертного приговора убеждённость Эльги в святости вернейших служителей Пресветлого сильно пошатнулась, но отношение к старой империи Севера как к «проклятой стране колдунов» осталось прежним.