Повелители волшебства - Смирнов Андрей. Страница 14

Лэйкил провел руками над головой Дэвида. Сделал несколько завершающих жестов, как будто бы закреплял свою «паутину». Отошел на шаг. На лице его было написано удовлетворение, как от хорошо проделанной работы.

– И что дальше? – осторожно спросил Дэвид. Пока никаких изменений в себе он не ощущал.

– Все. Можно обходиться без переводчиков. Пока меня не будет, пообщайся с Лайлой. Говорить сможешь не сразу, но запоминать будешь все с первого раза. К вечеру уже сможешь разговаривать на простые темы. Недели через полторы исчезнет и акцент, будешь болтать на айтэльском, как на своем родном. Все, я побежал. Надеюсь, мастер Олито уже проснулся. Пока.

– Пока, Лэйкил... – сказала сестра. – Между прочим, Кирран обещал мне подарить розового шестиногого слона. Напомни ему, а то вдруг он забыл?

– Хорошо, напомню. Будь хорошей девочкой, в неизвестные миры не перемещайся и голодных гэтрегов домой не приводи.

– А сытых можно?

– Лайла! – Молодой граф сделал очень строгое лицо.

– Ну ладно, ладно, не буду... Пока, Лэйкил.

– Пока, сестренка. – Он чмокнул ее на прощание, кивнул Дэвиду и растворился в световом мареве.

Когда световое пятно погасло, Дэвид спросил:

– Кто такой мастер Олито?

– Смотритель архивов Академии. У них там целая гора книг с длиннющими старинными заклинаниями. Лэйкил последнее время ходит в Академию почти каждый день. Надеется отыскать какое-нибудь особое заклинание для того, чтобы узнать, что случилось с папой.

– Но пока безрезультатно?

– Угу.

Лайла сняла с шеи цепочку с бриллиантом и положила на соседнее кресло.

– Пойдем, погуляем? – спросила она на айтэльском.

В этот момент что-то случилось с сознанием Дэвида. Как будто бы на чистый лист были вписаны два слова. На черном небе зажглись две звезды – два первых ориентира. Две детали гигантской мозаики встали на место. Он понял и значение слов, и правила их применения. Он уже знал этот язык. Каждое новое слово как будто бы открывало потайную дверь в его сознании. Колдовство работало.

– Пойдем, – согласился он на айтэльском. Произнесенное слово прозвучало с кошмарным акцентом, даже для его слуха. Но он чувствовал, что, пройдет совсем немного времени и, он будет говорить на этом языке также чисто, как любой местный житель. Надо было только немного потренироваться.

4

Местный разговорный язык, как и обещал Лэйкил, был выучен Дэвидом за фантастически короткий срок. Еще неделя ушла на изучение письменности.

Параллельно Дэвид узнал, что «Айтэль» – это название королевства, некогда располагавшегося на этих землях. Королевство давно перестало существовать – развалилось много лет назад в результате внутренних войн. Но именно во времена Айтэля принесенный из Темных Земель в Нимриан язык изменился до такой степени, чтобы возникла необходимость дать ему и собственное название.

Лэйкил в замке бывал не часто. Как правило, уже с утра «его светлость» пропадала неизвестно где и появлялась только поздним вечером. Дэвид копался в библиотеке, шатался по замку или отправлялся вместе с Лайлой гулять по окрестным лесам. Пару раз побывали они и в деревнях, расположенных по соседству. Местные относились к ним доброжелательно (даже более чем доброжелательно, разве что только в рот не смотрели), но на контакт не шли. Всякий раз их появление собирало толпу народа. К любой, самой незначительной просьбе они относились так, будто бы это был неоспоримый приказ. Впрочем, Лайла смотрела на их поведение как на естественное положение вещей. Когда она говорила «Дайте мне молока», то не добавляла «пожалуйста», а, получив требуемое, не говорила «спасибо», хотя, как знал Дэвид по собственному опыту, с посторонними Лайла обычно была гораздо более вежлива, чем с собственным братом.

Но никто из местных и не думал оспаривать ее прав, более того, все до последнего человека были уверены в том, что такие права у нее есть, и даже больше. С великой радостью они исполняли любое ее желание. В конце концов, юная графиня из замка требовала себе всего-то кувшинчик молока, а не ведро крови. И если сравнивать, согласитесь, что кувшинчик молока – это такая малость...

Как-то раз Лэйкил предложил Брендому ненадолго вернуться на Землю – оповестить родственников землянина о том, что с ним все в порядке. Дэвид отказался. Родители его уже три года как были мертвы, ни жены, ни детей у него не имелось, равно как и близких друзей.

Вечерами, за ужином, Лэйкил рассказывал Дэвиду о своем мире и расспрашивал его о Земле. Похоже, родина Дэвида заинтересовала его, хотя на чем именно основывался этот интерес, Дэвид понять не мог. Иногда Лайла оставалась, чтобы послушать их разговор, но чаще уходила в свою комнату. Что касается магии, то Лэйкил покамест ограничивался только вводными лекциями, а к практике переходить не спешил.

– ...Ты должен почувствовать волшебство, – повторил он, может быть, уже в десятый раз. – Пока ты воспринимаешь магию только как способ получения материальных благ. Мне бы хотелось, чтобы ты изменил свое мнение.

– Разве ты сам не пользуешься магией для того, чтобы жить красиво? – возразил Дэвид.

– Пользуюсь. Но волшебство – это нечто большее. Нельзя начинать обучение, смотря на него только с утилитарной точки зрения.

– Почему? Как я понимаю, вся эта ваша магия – всего лишь набор определенных жестов и каких-то странных слов. Как в моем мире: нажал на кнопку – включился телевизор, так и у вас: произнес заклинание – и увидел, что происходит за сто миль отсюда.

Лэйкил покачал головой.

– Повторяю еще раз: волшебство – это нечто большее. Ты рожден и воспитан в технологическом мире. Ты привык мыслить по его правилам. Попробуй измениться, Дэвид. Поверь мне, это необходимо... И если уж у нас об этом зашел разговор, то позволь небольшую лекцию. Технологическая цивилизация развивается за счет того, что совершенствует свои инструменты, которые являются частью окружающего мира и которыми может воспользоваться каждый. При минимуме подготовки. Маг совершенствует свой дух, свои способности, себя самого. Он оперирует не инструментами внешнего мира, а инструментами мира внутреннего. Своего собственного мира...

– Ты что – призываешь меня к нравственному очищению?! – хмыкнул Дэвид.

– Иди к черту. Я говорю не об этом. Плохой ты или хороший – это твое личное дело. Быть слишком злым почти также глупо, как быть слишком добрым. Главное – не изменять собственной чести. А вот какие они, эти твои представления о чести, – это опять-таки твое личное дело. Но главное – попытайся усвоить одну простую вещь: волшебство – это искусство, а не способ получить от жизни какие-то там удобства.

– Ну, это зависит от точки зрения. Что, если я не изменю свою? – спросил Дэвид, все еще улыбаясь. – Что случится, если я...

– Так и останешься бездарем, – сказал Лэйкил жестко. – Каким ты сейчас являешься.

– То есть – ты не будешь меня учить?

– Буду, – ответил хозяин замка. – Я дал слово, и не тебе сомневаться в нем. Проблема не во мне, а в тебе. Если ты не изменишь свою точку зрения, я смогу обучить тебя некоторым вещам, но только очень немногим. Выше этого тебе будет не прыгнуть. Видишь ли, Дэвид... Для того чтобы использовать заклинания, нужно обладать определенной личной силой. Твой потенциал, как и потенциал почти любого твоего соотечественника, ничтожно мал. Чтобы научиться творить настоящую магию, вроде перемещения по мирам, произведения чего-то из ничего и тому подобных фокусов, ты должен сначала развить собственный Дар. Для этого существует несколько способов, но самый простой, быстрый и безболезненный – тот, о котором я говорю. Я не знаю, пригоден ли ты для обучения вообще. Но если пригоден, то первый шаг, который ты должен сделать, – это взглянуть на волшебство как на творчество, как на поэзию, как на искусство.

Дэвид некоторое время молчал. Какой процент только что услышанного был правдой, а какой – той традиционной лапшой, которую учитель вешает на уши ученику? Пока что Дэвид Брендом не мог ответить на этот вопрос...