Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич. Страница 36

Прошло ещё полгода, и в январе 1957 года я снова послал поздравительную телеграмму в Якутию. Я поздравлял Филя с высокой правительственной наградой — орденом Отечественной войны, которым были отмечены его доблесть и мужество при обороне Брестской крепости.

Чтобы закончить историю Александра Митрофановича Филя, я могу добавить, что в том же году он решил стать коммунистом, и я, узнав об этом, тотчас же отослал ему свою партийную рекомендацию. Сейчас Филь уже находится в рядах КПСС. Я глубоко убеждён, что он всегда будет достойным членом партии, так же как был достойным защитником Родины в дни памятной обороны Брестской крепости.

Ещё во время нашей поездки в Брест с Матевосяном и Махначем я услышал о волнующем подвиге одного из защитников крепости. Впоследствии очевидцы этого события помогли мне уточнить его подробности.

В северо-западной части Брестской крепости, почти на самой границе, около Буга, располагался 125-й стрелковый полк. Одним из батальонов в этом полку командовал капитан Владимир Васильевич Шабловский — коренастый, плотный человек могучего телосложения, отличавшийся, как рассказывают, исключительной физической силой. Кадровый военный, он уже много лет служил в армии и пользовался репутацией умелого, волевого и строгого командира.

Жил Шабловский здесь же, неподалёку от полковых казарм, в домах комсостава, выстроенных двумя рядами вдоль мощённой булыжником дороги, которая тянулась через всю северную часть крепости с востока на запад. Это были аккуратные двухэтажные домики, окружённые зелёными садиками и цветочными клумбами.

Жена Шабловского Галина Корнеевна, молодая, весёлая и энергичная женщина, была верной спутницей нелёгкой кочевой жизни армейского командира. Ей немало пришлось попутешествовать с мужем по разным городам Белоруссии, куда, бывало, забрасывала его переменчивая военная судьба.

У Шабловских было четыре дочери — «женский батальон», как, смеясь, называл их отец. Старшей, Раисе, недавно исполнилось восемь лет, вторая, Гета, была тремя годами младше сестры, Наташе минуло два, а Светлана родилась всего за восемь месяцев до войны. Это была большая, шумная и дружная семья.

В ночь, когда началась война, весь 125-й полк находился в лагерях или на работах вне крепости. В казармах оставались только несколько дежурных взводов, хозяйственные команды, сотрудники штаба да часть полковой школы младших командиров. Батальон Шабловского в это время работал на строительстве укреплённого района в нескольких десятках километров от крепости. Но, как и другие командиры, капитан каждую субботу приезжал ночевать домой, чтобы провести с женой и дочерьми воскресенье. Так было и на этот раз.

Разбуженный первыми взрывами, Шабловский понял, что началась война. Быстро одевшись, они с женой взяли дочерей и спустились на первый этаж, где под лестницей уже испуганно сгрудились жившие в этом же доме женщины и дети.

Оставив здесь семью, Шабловский с несколькими другими командирами бросился в расположение полка. Как я уже сказал, этот участок крепости находился совсем близко к границе, и огонь врага тут был особенно сильным. Вокруг рвались снаряды и мины, со стороны Буга раздавались пулемётные очереди, и пули непрерывно свистели над головой.

Казармы полка уже горели, и издали было видно, как из окон второго этажа, выбросив вниз матрацы, прыгают с винтовками в руках курсанты полковой школы. Здесь и там босые, полуодетые бойцы бежали к земляным валам, где в казематах помещались склады с оружием и боеприпасами. Но лишь немногим удавалось добраться туда — по дороге их подстерегали засевшие в кустах фашистские диверсанты, которые расстреливали бегущих из автоматов и пулемётов. А вскоре первые отряды переправившихся через Буг автоматчиков ворвались в расположение полка, хлынув через западные валы крепости, и все усилия немногочисленных командиров организовать тут единую оборону были тщетными. Группы наших бойцов, здесь и там залёгшие на валах, засевшие в казематах, были отрезаны врагом друг от друга и вели борьбу самостоятельно.

Отстреливаясь от гитлеровцев, маленькая группа Шабловского вскоре вынуждена была отступить назад, к домам комсостава. Здесь их окружили автоматчики, и они укрылись в том самом доме, где по-прежнему, тесно прижавшись друг к другу, прятались под лестницей жены и дети командиров, в числе которых была и жена Шабловского с детьми.

Поставив двух бойцов у входных дверей, Шабловский с остальными людьми поднялся на чердак. Отсюда они могли через слуховые окна вести огонь по осаждавшим их автоматчикам, держа круговую оборону.

Весь день они вели перестрелку с гитлеровцами, отгоняя их своим огнём и ожидая, что вот-вот подойдёт помощь. Кое-кто из людей в этих боях был ранен, а у Шабловского оказалась простреленной рука, и находившийся здесь полковой врач Гаврилкин сделал ему перевязку.

К вечеру атаки врага прекратились, но у осаждённых почти не оставалось боеприпасов. Положение было безнадёжным, и помрачневший Шабловский, видя неминуемую угрозу плена, несколько раз собирался покончить с собой. Товарищам с трудом удавалось удержать его от этого.

За ночь автоматчики ещё два или три раза пытались ворваться в дом. Их отбили, но зато последние патроны оказались при этом истраченными, и группа Шабловского стала совершенно беззащитной. Когда наступило утро, дом был окружён плотным кольцом гитлеровских солдат, а потом сюда подошёл ещё немецкий танк. Все находившиеся здесь были взяты в плен. В руки врага попал и Шабловский со своей семьёй.

Немцы построили пленных в колонну и под усиленным конвоем автоматчиков погнали их в тыл, за Буг. Посадив на свою здоровую руку восьмимесячную Светлану, Шабловский, бледный и мрачный, опустив голову, шёл впереди. Коммунист, человек с обострённым чувством воинской чести, он, видимо, считал несмываемым позором для себя вражеский плен и в душе глубоко сожалел, что не покончил с собой, уступив уговорам товарищей.

Раненые, обессиленные бойцы брели за своим капитаном, помогая идти детям. Кто-то из них взял на руки маленькую Наташу, а Рая и Гета шли сами, держась за платье матери.