Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич. Страница 41

В одной из таких групп, собравшейся перед импровизированным экраном, Петя наконец отыскал Колю Новикова. Мальчики вместе досмотрели картину, побывали ещё около двух или трех передвижек и, так как время подходило к «отбою», неторопливо направились к казармам.

«Пойдём завтра утром на Буг рыбу ловить! — вдруг предложил Коля. — Я две удочки смастерил, одну тебе дам. И черви уже накопаны…»

"Пошли! — обрадовался Петя. — Встанем часа в четыре, когда только светает, и прямо на Буг. На рассвете клюёт здорово! "

И он тут же решил, что не пойдёт спать домой, а переночует вместе с Колей в казарме.

Друзья улеглись рядышком на нарах и перед сном поспорили о том, кто первый проснётся: каждый уверял другого, что он встанет раньше. Полчаса спустя оба уже крепко спали.

Бедные ребята! Они не знали, какое пробуждение готовят им люди в зелёных мундирах, лихорадочно копошившиеся всю эту ночь там, за границей, на левом берегу Буга.

Обо всех этих событиях субботнего вечера Петя Клыпа рассказал старшине Игнатюку уже позже, когда они встретились в казармах во время боев в крепости, а Игнатюк теперь, спустя много лет, передал мне его рассказ.

Петя не говорил при этом, что пережил он в первые минуты войны, проснувшись среди грохочущих взрывов, видя вокруг себя кровь и смерть, глядя на убитых и раненых товарищей. Но старшина помнил, что мальчик, вскочив с постели и ещё не успев одеться, был отброшен близким взрывом в сторону и сильно ударился головой о стену. Несколько минут он пролежал без сознания, а потом кое-как поднялся на ноги и мало-помалу пришёл в себя. И тогда он первым делом кинулся к пирамидам и схватил винтовку.

Среди взрослых бойцов были такие, что растерялись, поддались в первый момент панике. Командир — молодой лейтенант, вскоре появившийся здесь, — ставил им в пример этого мальчика, который сохранил полное самообладание и, едва опомнившись от контузии, ошеломлённый и наполовину глухой, сейчас же взялся за оружие и приготовился встретить врага. И его пример помогал малодушным взять себя в руки и справиться со страхом.

Огонь врага усиливался, здание казарм горело и рушилось, и уцелевшие бойцы, неся с собой раненых, спустились в массивные сводчатые подвалы, протянувшиеся под всем домом.

Там, у подвальных окон, были расставлены пулемётчики и стрелки.

Но нужно было, чтобы кто-то поднялся наверх, на второй этаж здания — наблюдать оттуда и вовремя доложить о появлении врага. Наблюдателю грозила опасность — верхний этаж дома особенно сильно кромсали вражеские снаряды. Командир вызвал добровольцев, и первым на его зов отозвался тот же Петя Клыпа.

А потом мальчик стал ходить в разведку по крепости, выполняя поручения командиров. Для него не было запретных мест — он отважно и ловко пробирался на самые опасные участки, пролезал буквально всюду и приносил ценные сведения о противнике.

На второй день у бойцов 333-го полка подошли к концу боеприпасы. Казалось, сопротивление на этом участке будет неминуемо сломлено. В это самое время Петя Клыпа и Коля Новиков, отправившись в очередную разведку, обнаружили в одном из помещений казарм ещё не повреждённый бомбами и снарядами противника небольшой склад боеприпасов. Мальчики сообщили об этом командирам и вместе с другими бойцами тут же, под огнём врага, принялись таскать патроны и гранаты к зданию, где оборонялись их товарищи. Благодаря им защитники крепости, сражавшиеся на этом участке, смогли продолжать сопротивление ещё много дней, нанося врагу большой урон.

Петя Клыпа показал себя таким храбрым, смышлёным и находчивым бойцом, что старший лейтенант, принявший в первые часы войны командование над бойцами 333-го полка, вскоре сделал его своим связным, и Петя пулей носился по подвалам и полуразрушенным лестницам здания, выполняя его поручения. Впрочем, это назначение имело и другой, неизвестный ему смысл. Командир, сделав мальчика связным при штабе, надеялся отвлечь его от прямого участия в боях и сберечь его жизнь.

Но Петя успевал и выполнять поручения командиров, и воевать вместе с бойцами. Он метко стрелял, и не один гитлеровец нашёл свой конец там, в крепости, от его пуль. Он даже ходил в штыковые атаки с винтовкой, которая была больше его, или с маленьким пистолетом, добытым в обнаруженном им складе. Бойцы тоже берегли своего юного товарища и, заметив, что он идёт вместе с ними в атаку, прогоняли его назад, в казармы, но Петя, чуть приотстав, тотчас же присоединялся к другой группе атакующих. А когда его упрекали в излишнем удальстве, он говорил, что должен отомстить за брата: кто-то по ошибке сказал ему, что лейтенанта Николая Клыпу фашисты убили у входных ворот крепости. И мальчик дрался бок о бок со взрослыми, не уступая им ни в смелости, ни в упорстве, ни в ненависти к врагу.

Валентина Сачковская рассказала мне о том, что происходило в подвалах здания 333-го полка.

Не оказалось медикаментов, бинтов, и раненых нечем было перевязывать и лечить. Люди стали умирать от ран. Их выручил тот же Петя Клыпа. Он отправился на поиски, нашёл в одном месте полуразрушенный склад какой-то санитарной части и под огнём врага принялся копаться в этих развалинах. Отыскав под камнями и перевязочный материал, и кое-какие лекарства, он принёс все это в подвалы казарм. Тем самым многие раненые были спасены от смерти.

Не было воды. Жажда мучила раненых, плакали дети, просили пить. Не многие храбрецы отваживались под перекрёстным огнём немецких пулемётов подползти с котелком или фляжкой к берегу Буга. Оттуда редко удавалось вернуться. Но рассказывают, что стоило только раненому застонать и попросить воды, как Петя обращался к командиру: "Разрешите сходить на Буг? "

Много раз отправлялся он на эти вылазки за водой. Он умел найти наименее рискованный путь к берегу, ужом проползти между камнями к реке и всегда возвращался благополучно — с наполненной флягой..

Особенно трогательно заботился он о детях. Бывало, последний кусок сухаря, последний глоток воды, оставленный для себя, Петя отдавал измученным малышам. Однажды, когда детям совсем нечего было есть, он разыскал в развалинах продуктового склада всякую снедь и оделял голодных ребятишек кусочками раздобытого там шоколада, пока не роздал все до крошки.